Соня ничего не могла понять, за что на неё так бабушка Авдотья, соседка, что случилось?
-Срам какой, тьфу, а мы -то думали, ты девка стоящая, хотели за Митьку свово посватать тебя.
Да не нужен мне, ваш Митька, — хотела сказать Соня, да промолчала, — надоел он хуже горькой редьки.
Увидит её, встанет столбом, глаза выпучит и стоит, Соня первое время вообще думала, что он больной какой-то.
Стоит, чуть ли слюни не пускает.
Соня даже осторожно у бабушки Вари, у которой на квартиое жила, спросила, не болен ли парень.
-Митька? Да что ему, чёрту лысому сделается? Он здоров, как бык, токмо и знает, что девок шшупать, да зажимать в темноте, они по одной уже не ходють.
Ты, Соня, ежели чего, ори дурниной, он ссык ля вый, хучь и ходить, грудь колесом, я его быстро, на место поставлю.
Я и Авдотье сказала, чтобы за своим смотрела, а не то…
Думали в армию уйдёт, хучь отдохнут от него, девки, куды тама. Его дядька как-то там…вроде больной он, плошкоштопие сделал таку справку, не то ишшо какая ерунда, не взяли в обчем.
Ты понимаешь, Соня…ить парни местные бока ему мяли, нет, не понимает, всё одно…скока девок попортил…
-Как это попортил?
-Ну так, девушка, как парни портють девок, за то ему и мяли бока, одИнажды и в больницу загремел, ой, что ты, отец его тут прискакал, давай разборки строить, давай наганом грозить.
А мы что, девушка? У нас деревня.
Встали мужики, кто с вилами, кто с колом, а кто и с ружьишком, повелели ему убираться, по — добру, по — здорову и Митьку забирать, а не то…
Уехал было и этого с собой в город забрал, так нет же, вернулси.
В городе видать накуролесил, вон, пристроили его, кино крутить, крутить, язви его…
Ты не боись, не боись, девушка, а остерегайся, всё одно…
Вот бабушка этого Митьки и кричала на всю улицу, только завидев Соню.
Зашла в избу Соня, чуть не плачет, глядит, а бабушка Варя, вроде как не смотрит на неё.
-Бабушка, да что такое, а?
В магазин зашла, тётя Зина сквозь зубы со мной разговаривает, я попросила соли пачку, ты же просила купить, а она сквозь зубы, нету мол…Да как нету-то, полный прилавок стоит…
Бабушка Авдотья как давай на меня криком кричать, мол такая, сякая, гулящей меня назвала.
Это что ещё за новости…
Что я кому сделала.
У вас на глазах живу.
-Ох, девка…это же деревня, что у тебя с Фёдором?
-С каким Фёдором?
-Не ври мне, с таким, с Ермолайкиным?
-Ничего, он на кружок литературный ко мне записался, самый активный читатель и Людочка, Людмила Васильевна, библиотекарь, хвалит его, книжки берёт, разные, правда по моему совету.
Вот и сегодня тоже до самого дома спорили с ним, положительный герой или отрицательный Печорин, Фёдор очень хорошо разбирается в литературе…
-Эвона как…Ты девка, знаешь чего, ты прекращай вот это вот всё, женат Федька жена у его и ребёнок, ну?
-Так я же ничего, бабушка Варя.
-Ничего…глупая ты ещё, девчончишка, а он мужик.Бросай это, гони его…Не дадуть они тебе жизни, а то ещё что и плохое сотворят.
-Да кто же?
-Маношкины, кто. Она, жена -то у Федьки, из Маношкиных, отчаянные они все и парни, и девки…Ты, Соня…токмо не скажи кому…сказывають, будто Митьку -то тогда, они, Маношкины, Клашку он спортил, Федька в армии был.
Там ишшо тожеть, разобраться надо, кто кого попортил, говорят сама, Клашка -то, до Митьки бегала…Но не пойман, не вор, как говориться, кто его знает, может брешуть.
Ну приехал в отпуск и быстро окрутили его, женили.
Он, сам старый Маноха, ездил куды-то, а после этого, Федька в отпуск пришёл.
Они зажиточные, семьёй держатся, большая семья, первые работники в колхозе почёт им и уважение, о как…
А Федька -то он чего? Он вдовий сын, Глашка так взамуж и не вышла, одна век куковала, тоже знаешь, ни коровы, как грится, ни курицы, никого не держала и не держит.
Всё прибедняется, уж скока лет назад Фёдора, отца Федькиного задавило в лесу, бабы и с пятерыми детьми на руках остаются, держатся, а энта, вот так.
Кто что дасть, то и есть, губы подожмёть и начинает причитать, мол был бы жив Федюшка.
А я вот что скажу, Соня, нельзя как отца, так и сына называть нельзя.
Есть такое поверье, будто бы один другого выживать начинаеть, вот Федька маленький и выжил отца.
А тот тожеть был, знать Фёдорович, и тожеть отца рано лишился, от так.
А с Федькой, брось, брось, Соня, мой тебе совет, не надо…
-Так не было же ничего.
-Соня, гони его…Люди, они такие, поговорят и забудуть, ты главное покажи ему, что не нужон, мол…
На работе коллеги стали косо поглядывать, Иннокентий Савельевич, учитель черчения и рисования, перестал Соне печеньки предлагать и чай наливать, молодые учительницы шепчутся, да хихикают, а старые губы поджимают, да отворачиваются.
-Софья Николаевна, зайдите ко мне, — зашла директор, строгая, с большой причёской, с золотым перстнем на пухлых , белых руках, с большими золотыми, дутыми серьгами в ушах и с цепочкой, украшенной большим кулоном, что возлежал на богатырской груди.
Другим учителям носить украшение на работу не рекомендовалось.
Если серьги, то маленькие, незаметные, прикрытые волосом, колечко обручальное, либо одно маленькое, никаких украшений.
Вы, в первую очередь педагоги, у-чи -те -ля, — по слогам отбарабанила Изольда Никаноровна, тряся большими, красными мочками с огромными,раздутыми, цыганскими серьгами, — а потом уже всё остальное.
При словах про всё остальное, директор хищно посмотрела в сторону молодых учительниц.
Соня подскочила, словно школьница, одёрнула строгий сарафан и опустив голову, под взглядами коллег вышла из учительской, следом прошествовала директор.
Она прошла на своё место, села за массивный стол, смахнула невидимые крошки и молча уставилась на Соню.
-Ну…рассказывайте, Софья Николаевна.
-О чём?
А что не о чем? Уже весь посёлок гудит, все уже тыкают, что вот, такая развратница появилась, семью рушит.
-Я…я ничего не делаю, я…мы..только кружок, мы книги…я…
-Книги? — усмехнулась директор, — кружок? Серьёзно? а где это видано, милая моя, чтобы тракторист, а Фёдор тракторист, на минуточку, чтобы тракторист книжки читал…Самой -то не смешно?
-Да вы что? Вы как…вы на что намекаете?
-А я не намекаю, я тебе прямо говорю, оставь Фёдора в покое, что ты на меня смотришь? Клавдия, племянница моя…Слышала наверное, что оступилась она…С кем не бывает, но она исправилась, верная жена Фёдору, а что было, то быльём поросло.
А ты, Соня, смотри…либо за ум возьмись, либо…уезжай, сама, по-собственному, а не то, — усмехнулась директор, — по статье, за аморальное поведение пойдёшь.
-Да что я сделала -то? Он сам приходит. Пусть и жена его идёт, тоже неплохо будет…
-Жена? Издеваешься? Да Клавка еле восемь классов окончила, жена…Всё, что она умеет, это борщи варить, да прости меня, мужика ублажать.
Всё, я сказала своё слово, смотрите мне, Софья Николаевна.
Еле отвела уроки Соня, написала объявление, что кружка не будет и ушла домой, по дороге старухи плевали ей в след.
Бабушка, ну что же мне делать?
— Повода не давать.
-Так я и так не даю.
-Прогони Федьку.
-Так я гоню, а он не уходит. Ну что я им всем сделала? Я же наоборот стараюсь, просвещаю их, а они…
-Плохо гонишь…Соня, детка…хорошая слава камнем лежит, а плохая поперёд бежит…
Всю ночь не спала Соня, а утром идёт на работу, а он…Фёдор, из проулка вывернул.
-Здравствуйте, Софья Николаевна.
-Здравствуйте, Фёдор, а вы почему не на работе?
-Так вот, заболел, кхе- кхе, кашель у меня. А почему вчера кружка не было.
-Не будет пока…
-Почему?
-Да потому что, не ходите за мной, не подходите ко мне, посмотрите что по деревне говорят, а что я сделала? что?- Соня зарыдала и побежала прочь.
-Софья Николаевна, Соня, стой…
Догнал её Фёдор, прижал к себе, целует мокрые от слёз щёки, а она стоит, руки опустила, сил нет сопротивляться.
Права бабушка, плохо гнала…
-Что это? — директор подняла на Соню удивлённые глаза.
— Заявление, об увольнении.
Директор помолчала, потом порвала на мелкие кусочки листочек.
-Сядь.
-Я всё равно уеду.
-Сядь сказала. Уедешь. Знаю я, невиновата ты и…Федька не виноват, деревня, — вздохнула.
Она, Клавка, как кошка в него влюблена, со школы.
Ты знаешь, что она на медаль шла?
Даааа.
Я учителям тогда сказала, что, мол, только попробуйте, всех уволю…Какая ей медаль.
Она два плюс три в столбик складывает.
Они же ей из-за меня оценки ставили, я и ругалась, и по-хорошему просила, нет, пятёрка и всё ты тут…
Эх, Соня, на свою погибель ты сюда приехала и на Федькину, ты -то уедешь, а он останется…с нелюбимой…Потому что любовь уже почуял, да раз и отобрали…
-А зачем женился, на нелюбимой?- тихо спросила Соня.
-А кто его спрашивал? Брат мой, Фединой матери денег отвалил, много…Предлагал скотиной двор забить, да она отказалась, да и то правда, за ней же ходить надо, за скотиной — то, а ей лень, блажная…продала парня.
Уж, как она его уговорила, что обещала, кто его знает…да только приехал в отпуск Фёдор, тут и женили его…Он было собрался там остаться, так она, матушка его, целый спектакль разыграла, мол, плохо ей, чуть ли не уми рать собралась, болезная.
Вот так и живут.
Он, Федя -то, в школе такой, любознательный был, а вот…поди ж ты…Сломали парня, просвет увидел в жизни и то…
Ладно, пиши заявление, хоть тебя спасу, ятебе протеццию дам, в город ***, там хороший педсостав.
***
Софья Николаевна идёт тихонечко по аллее парка усыпанной осенней листвой, мимо пробегают дети, они здороваются и весело бегут дальше.
Присев на скамейку, Софья Николаевна смотрит вокруг незамутнённым взглядом своих синих глаз.
-Соня?- слышит она тихий голос, поворачивается , смотрит долго, тому кто позвал, кажется целую вечность.
-Федя?
-Соня, моя Сонечка, я тебя так долго искал, где же ты была?
-Да я всегда здесь, Федя…
Они сидят на скамейке, держась за руки и не могут наговориться, мимо проходят люди и улыбаясь смотрят на двух милых старичков, которые встретились спустя пятьдесят с лишним лет…
Они прожили хорошие жизни.
Соня, уехав, через год вышла замуж, за коллегу, у неё прекрасный муж был, она три года вдова.
Хорошие дети, внуки и есть правнук.
Фёдор, помучившись, с год, уехал далеко от дома, семью больше не завёл, так и носил в душе образ любимой.
Сюда его позвал сын, связь с которым Фёдор не терял никогда.
Клавдия вышла замуж за Митю.
Они встречаются каждый день, ведь такой большой промежуток между встречами, так много есть о чём рассказать…
