Виктор Палыч медленно опустил газету и поверх очков посмотрел на невестку. Та стояла в дверном проеме кухни, скрестив руки на груди, и смотрела на него с вызовом. Рыжие волосы растрепались, на щеке отпечаток от подушки — видно, только что проснулась. Хотя время близилось к полудню.
— Это ты мне? — уточнил он, хотя прекрасно понял, к кому обращались эти слова.
— А кому же еще? — Лариса фыркнула и прошла к холодильнику. — Третий год живем в вашей квартире, каждый день слышу, что не так делаю. То полы не так мою, то готовлю не то, то Димка мало зарабатывает.
Виктор Палыч аккуратно сложил газету. За окном шумел московский проспект, внизу гудели машины. Трехкомнатная квартира в хорошем районе — досталась ему с Марией Сергеевной еще от родителей, в девяностые приватизировали. Сын с невесткой переехали к ним три года назад, когда поженились. Временно, как тогда говорили. Пока на свое не накопят.
— Лариса, мы же нормально жили все это время…
— Нормально? — она захлопнула дверцу холодильника с такой силой, что задребезжали банки на полках. — Это вы называете нормально? Я не могу даже мебель переставить без вашего разрешения! Друзей позвать — проблема, музыку послушать — нельзя!
— Ну, музыку-то действительно громко включаете, — робко заметил Виктор Палыч. — Соседи жаловались…
— Вот! — Лариса ткнула в него пальцем. — Вот оно! Вечно мы виноваты! Знаете что? Если мы вам так мешаем, купите нам квартиру! Мы съедем, и будете тут вдвоем наслаждаться тишиной!
Мария Сергеевна появилась в дверях, вытирая руки кухонным полотенцем.
— То есть как это — купите вам квартиру? — она присела на стул рядом с мужем. — Лариса, ты в своем уме?
— В полном! — Лариса вскинула подбородок. — У вас же есть деньги — дача есть, машина, накопления какие-то. Что вам стоит помочь молодой семье? Или вы хотите, чтобы мы тут до старости с вами жили?
— А что плохого в том, чтобы жить вместе? — спокойно спросила Мария Сергеевна. — Многие семьи так живут. Мы вам не мешаем, комната у вас отдельная, большая…
— Одна комната на двоих! — Лариса всплеснула руками. — А если дети будут? Где их растить? В вашей гостиной?
Виктор Палыч встал, подошел к окну. Внизу во дворе играли дети. Молодая мать катила коляску, разговаривая по телефону. Обычная жизнь обычных людей.
— А что Дмитрий на это скажет? — спросил он, не оборачиваясь.
— А что он скажет? — фыркнула Лариса. — Он маменькин сынок, всегда с вами соглашается. Но я-то знаю, что он тоже устал так жить! Просто боится вам сказать!
В этот момент хлопнула входная дверь. Дмитрий вошел в кухню, на ходу расстегивая куртку. Высокий, широкоплечий, он унаследовал от отца крепкое телосложение и от матери — мягкие карие глаза.
— О, все в сборе! — улыбнулся он. — Мам, пап, привет! Лар, ты чего такая взъерошенная?
— Твоя жена требует, чтобы мы купили вам квартиру, — сухо сообщил Виктор Палыч.
Улыбка сползла с лица Дмитрия.
— Чего? Лара, ты это серьезно?
— Абсолютно! — она снова скрестила руки. — Сколько можно жить на птичьих правах? Нам тридцать лет, Дим! Тридцать! А мы как студенты у родителей живем!
— Мы копим на первый взнос…
— Копим? — Лариса засмеялась. — Да с твоей зарплатой мы до пенсии копить будем! А твои родители могут помочь прямо сейчас!
— Лара, это же их квартира…
— Вот именно! Их! И они нам это каждый день напоминают!
— Неправда! — Мария Сергеевна встала. — Мы никогда…
— Да? А кто вчера сказал, что я неправильно сковородку помыла? А кто позавчера намекал, что пора бы и постельное белье постирать? А кто…
— Лариса, хватит! — Дмитрий повысил голос. — Мама просто…
— Вот! — торжествующе воскликнула Лариса. — Вот ты и выбрал сторону! Как всегда!
Она выбежала из кухни, хлопнув дверью. Через секунду из комнаты донесся звук захлопнувшейся двери и щелчок замка.
Дмитрий тяжело опустился на стул, потер лицо руками.
— Простите ее. Она… она просто устала. На работе проблемы, начальница придирается…
— Димочка, — Мария Сергеевна села рядом с сыном, взяла его руку в свои. — Может, вам правда лучше жить отдельно? Мы можем помочь с первым взносом…
— Мам, да что ты! Нормально же живем. Просто Ларка взвинчена. У них на работе сокращения намечаются, вот она и нервничает.
Виктор Палыч вернулся к столу, снова взял газету, но читать не стал.
— Сынок, а ты сам-то как? Тебе правда комфортно с нами жить?
Дмитрий помолчал, потом пожал плечами:
— Пап, ну а куда деваться? Квартиры сейчас такие дорогие… Даже однушка на окраине — миллионов пять минимум. Где мы такие деньги возьмем?
— У нас есть дача, — тихо сказала Мария Сергеевна. — Можем продать. Она сейчас дорого стоит, участок большой…
— Мам, с ума сошла? Вы же эту дачу обожаете! Каждые выходные там, огород, цветы твои…
— Цветы можно и на балконе выращивать, — Мария Сергеевна попыталась улыбнуться. — Главное, чтобы вы были счастливы.
Из-за закрытой двери донесся приглушенный звук — кажется, Лариса разговаривала по телефону. Голос то повышался, то понижался, но слов было не разобрать.
— Не надо дачу продавать, — твердо сказал Дмитрий. — Мы что-нибудь придумаем. Может, ипотеку возьмем. Я на повышение претендую, если получится — зарплата больше будет.
— А Лариса? — спросил Виктор Палыч. — Она же теперь…
— Успокоится, — Дмитрий махнул рукой. — Не в первый раз. Поскандалит и отойдет.
Но в этот раз все оказалось иначе. Лариса не вышла к ужину, несмотря на то, что Мария Сергеевна приготовила ее любимые котлеты. Дмитрий носил ей поднос в комнату, но выходил оттуда мрачнее тучи.
На следующее утро Лариса появилась на кухне с чемоданом.
— Я к маме поеду, — объявила она, не глядя ни на кого. — Пожить пока у нее.
— Лар, не глупи, — Дмитрий попытался взять ее за руку, но она отдернула. — Давай поговорим спокойно…
— О чем говорить? — она наконец подняла глаза, и в них стояли слезы. — Ты выбрал. Живи тут со своими родителями. А я… я так больше не могу.
— Лариса, погоди, — Мария Сергеевна встала. — Давайте сядем, обсудим…
— Нечего обсуждать! — Лариса подхватила чемодан. — Вы победили. Квартира ваша, сын ваш. Наслаждайтесь!
Она ушла, оставив за собой звенящую тишину. Дмитрий выбежал следом, но вернулся через пять минут один.
— Уехала, — сказал он глухо. — Такси вызвала заранее.
Следующие дни прошли как в тумане. Дмитрий ходил мрачный, почти не разговаривал, после работы запирался в комнате. Мария Сергеевна пыталась готовить его любимые блюда, но он едва притрагивался к еде. Виктор Палыч несколько раз порывался поговорить с сыном, но не знал, с чего начать.
На четвертый день Мария Сергеевна не выдержала.
— Витя, — сказала она мужу вечером, когда Дмитрий снова заперся в комнате. — Может, правда продадим дачу?
— Маша, ты же любишь дачу…
— Люблю, — она кивнула. — Но сына люблю больше. Посмотри на него — ходит как привидение. И ведь Лариса по-своему права. Им правда тесно с нами. Они молодые, им нужно свое пространство.
Виктор Палыч долго молчал, потом вздохнул:
— А может, нам самим съехать? Снять что-нибудь поменьше?
— На пенсию? — Мария Сергеевна горько усмехнулась. — Да нам даже на комнату в коммуналке не хватит, ты же знаешь, какие сейчас цены на аренду.
В дверь тихо постучали. Дмитрий вошел, сел на диван рядом с родителями.
— Я слышал ваш разговор, — сказал он тихо. — Не надо ничего продавать. И съезжать не надо. Это я во всем виноват. Надо было сразу отдельно жить, как поженились. Но я… я привык, что вы рядом. Что всегда можно прийти, поговорить, мама накормит, папа советом поможет… Инфантил, короче.
— Димочка, что ты такое говоришь! — Мария Сергеевна обняла сына. — Какой же ты инфантил? Ты работаешь, зарабатываешь…
— Мало зарабатываю, — буркнул Дмитрий. — Ларка права. В тридцать лет мужик должен семью содержать, а не у родителей на шее сидеть.
— Ты не сидишь на шее! — возмутился Виктор Палыч. — Вы за коммунальные услуги платите, продукты покупаете…
— Пап, хватит. Не надо меня утешать. Я завтра поеду к Ларке, попрошу прощения. Скажу, что буду искать дополнительную работу, возьмем ипотеку… Только бы вернулась.
Но Лариса не вернулась. Не помогли ни цветы, ни извинения, ни обещания. Ее мать, властная женщина с тяжелым подбородком, встретила Дмитрия на пороге.
— Нечего тут делать, — отрезала она. — Ларочка все правильно сделала. Нечего ей в чужом доме прислугой быть. Найдет себе нормального мужчину, который квартиру имеет, а не к мамочке под крылышко жену приводит.
— Тетя Галя, можно мне хотя бы поговорить с ней?
— Нельзя. Она не хочет тебя видеть. И правильно делает. Иди отсюда, пока полицию не вызвала.
Дмитрий вернулся домой опустошенный. Мария Сергеевна молча налила ему чаю, поставила на стол тарелку с бутербродами. Виктор Палыч отложил газету.
— Не вернется? — спросил он.
Дмитрий покачал головой.
— Теща сказала, Ларка заявление на развод подавать собирается.
— Может, оно и к лучшему, — тихо сказал Виктор Палыч.
— Витя! — одернула его жена.
— А что? Если человек ставит ультиматумы, манипулирует… Это же не любовь, а торговля какая-то. Купите нам квартиру, тогда будем жить. Не купите — уйду. Разве так можно?
— Папа прав, — неожиданно согласился Дмитрий. — Но я ее понимаю. Тяжело ей было. Она же городская, привыкла к свободе. А тут… Вы, конечно, золотые, но жить с родителями мужа — это испытание для любой женщины.
— Мы с твоим отцом прожили пять лет с его родителями, — заметила Мария Сергеевна. — И ничего, не жаловалась. Потому что любила. И семью создавали вместе, не думали, кто кому что должен.
— Другие времена были, мам.
— Времена другие, а люди те же, — покачал головой Виктор Палыч. — Если любишь — притерпишься. А если каждый день квартиру требовать…
Прошел месяц.
Дмитрий похудел, осунулся, но работать стал больше — взял дополнительные проекты, задерживался допоздна. Мария Сергеевна переживала, пыталась заставить его нормально питаться, но он отмахивался — некогда, работы много.
А потом пришло заявление. Развод по инициативе жены. Раздел имущества не требуется за его отсутствием.
— Даже вещи свои не хочет забрать, — горько усмехнулся Дмитрий, читая документ. — Все бросила. Лишь бы от нас подальше.
В ЗАГС он пошел один, вернулся через два часа.
— Развели?
— Развели. Она даже не пришла.
Мария Сергеевна всплакнула. Виктор Палыч обнял сына за плечи.
— Ничего, переживем. Ты молодой, красивый, найдешь еще свое счастье.
— Знаете что? — Дмитрий вдруг выпрямился. — А может, и правда дачу продадим? Куплю себе хотя бы студию где-нибудь. Буду жить отдельно, как взрослый человек. А то так и помру маменькиным сынком.
— Дима! — Мария Сергеевна прижала руку к сердцу. — Что ты такое говоришь? Какой маменькин сынок? Мы же семья!
— Вот именно, семья, — кивнул Дмитрий. — Но я должен научиться жить сам. Варить себе суп, стирать рубашки, платить за квартиру… Иначе так и буду один. Какая женщина захочет связываться с тридцатилетним мужиком, который с родителями живет?
Родители переглянулись. Виктор Палыч откашлялся:
— Если ты так решил… Но дачу продавать не будем. У меня есть накопления. Не много, но на первый взнос хватит.
— Пап…
— Никаких «пап». Считай, что это не подарок, а заем. Вернешь, когда сможешь.
Через три месяца Дмитрий въехал в свою однокомнатную квартиру на окраине города. Маленькая, но своя. Мария Сергеевна помогла обустроить, навезла кастрюль и сковородок, научила готовить борщ и котлеты.
— Звони, если что, — говорила она, стоя в дверях. — И приезжай в гости. Часто-часто.
— Буду, мам. Каждые выходные.
Но приезжал он не каждые выходные. Работа, дела, новая жизнь закрутила. Мария Сергеевна скучала, но не жаловалась. Виктор Палыч ворчал, что сын про них забыл, но в душе радовался — значит, все у парня хорошо.
А через год Дмитрий приехал не один.
— Мам, пап, познакомьтесь. Это Оля.
Девушка — простая, скромная, с длинной русой косой — смущенно улыбалась.
— Очень приятно, — протянула она руку. — Дима много о вас рассказывал.
— И вам приятно, — Мария Сергеевна сразу потеплела. — Проходите, раздевайтесь. Я как раз тортик сделала.
За чаем разговорились. Оля оказалась учительницей начальных классов, жила с родителями в Подмосковье, каждый день ездила в Москву на работу.
— Устаю, конечно, — призналась она. — Но работу люблю. Дети — это такое счастье!
— А своих хотите? — не удержалась Мария Сергеевна.
— Мам! — одернул ее Дмитрий.
— Хочу, — просто ответила Оля. — Но сначала надо встать на ноги. Квартиру свою купить или хотя бы снять. Я не хочу, чтобы мои дети росли в тесноте или у кого-то в гостях.
Виктор Палыч и Мария Сергеевна переглянулись.
— Правильно мыслите, — одобрил Виктор Палыч. — Молодой семье нужно свое гнездо.
— Вот и копим потихоньку, — улыбнулся Дмитрий. — У меня однушка есть, но для семьи маловато. Думаем, продам, добавим Олиных накоплений и возьмем двушку в ипотеку.
— А может… — начала было Мария Сергеевна, но муж предупреждающе кашлянул.
— Что «может»? — насторожился Дмитрий.
— Может, еще чаю? — невинно спросила Мария Сергеевна.
После ухода молодых Виктор Палыч строго посмотрел на жену:
— Маша, не вздумай опять предлагать дачу продать. Или деньги дать.
— Но Витя…
— Никаких «но». Парень сам хочет всего добиться. И девочка правильная попалась, не то что предыдущая. Видишь — сами копят, планируют. Не просят ни у кого ничего. Вот это правильно.
— Но мы же можем помочь…
— Можем. И поможем, если попросят. А не попросят — значит, справятся сами. И это будет их победа, их дом, их счастье. Которое они сами построили.
Мария Сергеевна вздохнула, но согласилась. Муж был прав. Дмитрий стал взрослым, самостоятельным. И новая девушка ему попалась хорошая — не требовала, не ставила ультиматумов. Просто любила и была рядом.
Через полгода Дмитрий с Олей поженились. Свадьба была скромная — только близкие родственники. Жить стали в Диминой однушке, но это их не смущало.
— Ничего, — говорила Оля, обнимая мужа. — Главное — вместе. А квартира… Квартиру купим. Когда-нибудь.
— Обязательно купим, — соглашался Дмитрий. — И большую. Чтобы детям было где играть.
А через год случилось чудо. Дмитрия повысили, предложили возглавить отдел. Зарплата выросла почти вдвое.
— Теперь точно можем взять ипотеку на двушку! — радовался он, кружа Олю по комнате.
— А может, и не надо? — загадочно улыбнулась она.
— Как не надо? Ты же сама хотела…
— Хотела. Но… У нас теперь другие планы появились.
— Какие планы?
Оля взяла его руку, положила себе на живот.
— Такие. Маленькие пока. Но очень важные.
Дмитрий застыл, потом просиял:
— Правда? Ты… мы…
— Мы, — кивнула Оля. — Так что давай пока с квартирой подождем. В однушке и с маленьким поместимся. А там видно будет.
На семейном совете, когда объявили новость, Мария Сергеевна расплакалась от счастья. Виктор Палыч неловко обнял сына, похлопал по плечу.
— Поздравляю. Дедом буду, надо же!
— Витя, — Мария Сергеевна вытерла слезы. — Может, теперь…
— Что теперь? — насторожился Дмитрий.
— Может, теперь дачу продадим? — выпалила она. — Вам же нужна квартира побольше, с ребенком в однушке тесно будет!
Дмитрий с Олей переглянулись.
— Мам, спасибо, но не надо, — мягко сказал Дмитрий. — Мы справимся.
— Да, — поддержала Оля. — Мария Сергеевна, вы очень добрые, но… Мы хотим сами. Это важно для нас. Построить свой дом, свою жизнь. Своими руками.
— Но с маленьким ребенком…
— Миллионы людей растят детей в однушках, — улыбнулась Оля. — И ничего, вырастают хорошими людьми. Главное — любовь, а не квадратные метры.
Виктор Палыч одобрительно кивнул:
— Правильно говоришь, Оля. Мы с Машей тоже в коммуналке начинали. В одной комнате втроем жили — мы и Димка маленький. И ничего, выросли, квартиру получили потом.
— Вот видите? — Оля взяла свекровь за руку. — Все будет хорошо. А дачу вашу мы любим. Летом там жить будем, свежим воздухом дышать. Ребенку полезно.
Мария Сергеевна всплакнула снова, но теперь уже от умиления.
А еще через полтора года, когда маленькая Машенька уже вовсю ползала по однокомнатной квартире, пришла неожиданная новость. Компания, где работал Дмитрий, открывала филиал в другом городе. Ему предложили возглавить его.
— Зарплата в полтора раза больше, — рассказывал он дома. — И компания готова компенсировать часть стоимости жилья. Можем взять трешку без ипотеки практически.
— Но это же в другой город! — ахнула Мария Сергеевна. — Далеко от нас!
— Три часа на поезде, мам. Не так уж и далеко.
— Дима, если ты из-за квартиры… — начал Виктор Палыч.
— Папа, нет. Не из-за квартиры. Это карьерный рост. Возможность, которая раз в жизни выпадает. Да, будет тяжело без вас. Но… Оля, что скажешь?
Оля сидела с дочкой на руках, задумчиво покачивая ее.
— Я думаю, надо ехать, — сказала она наконец. — Это шанс. И потом… Может, оно и к лучшему. Начнем жизнь с чистого листа. В новом месте, в своем доме.
— А мы? — тихо спросила Мария Сергеевна. — Мы же внучку не увидим…
— Увидите! — Дмитрий обнял мать. — Каждый месяц будем приезжать. И вы к нам. Гостевая комната специально для вас будет.
Через два месяца молодая семья уехала. Провожая их на вокзале, Мария Сергеевна старалась не плакать. Виктор Палыч сурово сжимал челюсти.
— Звоните, — повторяла Мария Сергеевна. — Каждый день звоните!
— Будем, мам. И по скайпу будем разговаривать. Машеньку показывать.
Поезд тронулся. Родители долго стояли на перроне, глядя вслед уходящему составу.
— Вот и все, — сказала Мария Сергеевна.
— Все, — согласился Виктор Палыч.
Дома было тихо. Непривычно тихо. Никто не хлопал дверями, не включал музыку, не смеялся на кухне. Мария Сергеевна машинально накрыла на четверых, потом спохватилась, убрала лишние приборы.
Первый месяц звонили каждый день. Потом через день. Потом раз в неделю. Жизнь закручивала — новая работа, новый город, новые заботы.
— Мам, прости, не можем приехать в этот месяц, — виновато говорил Дмитрий в трубку. — Машка температурит. Не хочу в дорогу с больным ребенком.
— Конечно, конечно, — соглашалась Мария Сергеевна. — Здоровье важнее.
На Новый год тоже не приехали — карантин в садике. На восьмое марта — Оля заболела. На майские — ремонт начали, никак бросить не могут.
— Может, вы к нам? — предлагал Дмитрий.
— Приедем, — обещал Виктор Палыч.
Но не ехали. То давление у Марии Сергеевны скакало, то Виктору Палычу спину прихватило. Возраст. Дорога тяжелая.
А потом позвонила Лариса.
— Здравствуйте, — сказала она неуверенно. — Можно Диму?
— Он не живет здесь больше, — сухо ответила Мария Сергеевна. — Переехал. В другой город.
— А… понятно. Извините за беспокойство.
— Ларис, постой, — Виктор Палыч взял трубку. — Ты как? Все хорошо?
Молчание. Потом тихо:
— Да нормально все. Просто… хотела узнать, как он. Слышала, женился снова.
— Женился. Дочка растет.
— Хорошо. Ну… пока.
— Лариса!
Но она уже отключилась.
Через год Дмитрий получил повышение. Еще через год — родился второй ребенок, сын. Назвали Виктором, в честь деда. Фотографии присылали регулярно, но приезжали все реже. Далеко, дорого, дети маленькие.
— Давайте мы дачу продадим, — предложил как-то Виктор Палыч. — Купим квартирку поближе к вам. Однушку какую-нибудь.
— Пап, зачем? — удивился Дмитрий в трубке. — У вас же там вся жизнь, друзья, врачи ваши…
— Внуков хочется видеть.
— Приезжайте в гости!
Приехали. Прожили неделю. Оля суетилась, старалась угодить, но было видно — тяжело ей. Дети, работа, а тут еще гости. Пусть и родные, но все равно гости. Уехали раньше намеченного.
— Мы им мешаем, — сказала Мария Сергеевна в поезде.
— Не мешаем. Просто… у них своя жизнь.
— Помнишь, Лариса говорила — купите нам квартиру, мы съедем? — Мария Сергеевна грустно улыбнулась. — А они сами съехали. Без всякой квартиры. И правильно сделали.
— Правильно, — согласился Виктор Палыч.
Встречались теперь в основном по скайпу. Внуки росли, не узнавая дедушку с бабушкой. Маленький Витя прятался за маму, когда его подводили к экрану. Маша стеснялась, отвечала односложно.
— Бабушка тебе сказку расскажет? — пыталась Мария Сергеевна.
— Не хочу, — девочка убегала играть.
На семидесятилетие Виктора Палыча Дмитрий не приехал. Прислал открытку, перевел деньги.
— Купите себе что-нибудь, пап. Прости, никак вырваться не можем. Обязательно приедем летом!
Летом не приехали. Поехали на море — детям нужен отдых, витамин Д, соленый воздух.
А потом Мария Сергеевна слегла. Сердце. Виктор Палыч вызвал скорую, позвонил сыну.
— Сейчас выезжаю! — крикнул Дмитрий.
Приехал через пять часов. Один.
— Оля с детьми осталась, — объяснил он. — Как мама?
— Врачи говорят, стабильно. Но…
Просидели в больнице три дня. Мария Сергеевна пришла в себя, слабо улыбнулась сыну.
— Приехал?
— Конечно, мам.
— А внуки?
— Дома. Маленькие еще, в больницу нельзя.
— Хотела бы я их увидеть…
— Увидишь! Вот выпишешься, приедешь к нам!
Но все понимали — не приедет. Не та уже сила, не то здоровье.
Дмитрий уехал через неделю. Работа не ждет. Обещал приезжать чаще.
— Не надо, — сказал Виктор Палыч. — Живи своей жизнью. Мы справимся.
Справлялись. Как могли. Соседка помогала с продуктами. Социальный работник приходил два раза в неделю. Жизнь шла.
А потом позвонила Оля. Сама, без Дмитрия.
— Виктор Палыч, — сказала она виновато. — Я… мы… Понимаете, тут такая ситуация. Димину компанию покупает международная корпорация. Ему предлагают контракт. В Европе.
— В Европе?
— Да. На три года минимум. Может, больше. Это очень хорошее предложение. Для детей особенно — образование, языки…
— Понимаю.
— Вы не расстраивайтесь. Мы будем прилетать! Обязательно! И вы к нам — визу сделаем, все организуем…
Виктор Палыч положил трубку. Посмотрел на жену. Мария Сергеевна сидела в кресле у окна, смотрела во двор. Там, где когда-то гулял маленький Дима. Где потом гуляли они с Ларисой. Где теперь гуляли чужие дети.
— Кто звонил? — спросила она, не оборачиваясь.
— Оля. Они в Европу уезжают.
— Надолго?
— Надолго.
Мария Сергеевна кивнула. Помолчали.
— Помнишь, — сказала она тихо, — Лариса кричала: «Купите нам квартиру, мы съедем»?
— Помню.
— Глупая была. Зачем квартиру покупать? Они и так съехали. Все съезжают. Рано или поздно. Это закон жизни.
— Маш…
— Я не жалуюсь, Вить. Просто… Просто думаю иногда. Может, если бы мы тогда дачу продали, купили им квартиру — они бы остались рядом? Может, Лариса бы не ушла? Может, внуки бы нас узнавали?
— А может, все было бы точно так же, — ответил Виктор Палыч. — Только мы бы еще и без дачи остались.
Рассмеялись. Тихо, горько.
За окном шел снег. Во дворе дети лепили снеговика. Чужие дети. Чужая жизнь.
А их жизнь уехала. Сначала в другой город. Теперь — в другую страну. И это нормально, сказал бы любой психолог. Это правильно. Дети должны жить своей жизнью.
Только от этой правильности было так холодно, как будто снег шел не за окном, а прямо в комнате. Прямо в душе.
Телефон зазвонил снова. Незнакомый номер.
— Алло?
— Виктор Палыч? Это Лариса. Я… я слышала про Марию Сергеевну. Как она?
— Нормально. Спасибо, что спросили.
— Я… я могу чем-то помочь? Продукты там принести или в аптеку сходить?
Виктор Палыч удивленно посмотрел на жену. Та пожала плечами.
— Спасибо, Лариса. Мы справляемся.
— Я… я живу недалеко теперь. Два квартала. Если что — звоните.
Положил трубку.
— Лариса, — сказал жене. — Предлагает помочь.
— Совесть проснулась?
— Может, просто повзрослела.
— Все взрослеют. Только поздно обычно.
Лариса перезвонила через неделю. Потом еще через неделю. А потом пришла. Постояла на пороге, переминаясь с ноги на ногу.
— Можно войти?
Вошла. Села на краешек дивана. Постарела. Под глазами морщинки, в рыжих волосах седина.
— Я… я хотела извиниться. За все. За тот скандал, за слова про квартиру…
— Прошлое, — махнул рукой Виктор Палыч.
— Нет. Не прошлое. Я так долго злилась на вас. Думала — вот из-за них моя жизнь не сложилась. А потом… потом поняла. Сама виновата. Хотела всего и сразу. А надо было просто жить. Любить. Терпеть.
— У тебя семья есть? — спросила Мария Сергеевна.
— Нет. Не сложилось больше. Так и живу одна. В однушке. Которую сама купила. В ипотеку. Смешно, да? Требовала, чтобы мне квартиру купили, а в итоге сама справилась.
— Не смешно. Молодец.
Стали встречаться. Не часто — раз в месяц. Лариса приносила продукты, помогала с уборкой. Рассказывала о работе, о жизни. О Дмитрии не спрашивала.
А потом он позвонил по скайпу. Из Германии. Веселый, загорелый. Дети на заднем плане что-то лопотали по-немецки.
— Как вы там?
— Нормально. Лариса помогает.
— Лариса? — он удивился. — Какая Лариса?
— Твоя бывшая жена.
Молчание. Потом осторожно:
— И как она?
— Нормально. Работает. Живет.
— Передавай привет.
— Передам.
Разговор закончился быстро. Дети требовали внимания. Оля звала ужинать. Жизнь звала.
А здесь, в пустой квартире, осталась тишина. И два старых человека. И женщина, которая когда-то кричала: «Купите нам квартиру!»
Теперь она мыла посуду на их кухне. Тихо, аккуратно. Как будто боялась разбить.
— Знаете, — сказала она, не оборачиваясь. — Я иногда думаю. Если бы можно было вернуть время…
— Не надо, — мягко остановила Мария Сергеевна. — Что было, то было. И наверное, все правильно случилось. Дима счастлив. У него семья, дети, работа. Разве не этого мы хотим для своих детей?
— А вы?
— А мы? — Мария Сергеевна улыбнулась. — Мы прожили жизнь. Вырастили сына. Дождались внуков. Что еще нужно?
Лариса обернулась. По щекам текли слезы.
— Простите меня. За все простите.
— Иди сюда, — Мария Сергеевна раскрыла объятия.
Обнялись. Три человека на большой кухне в пустой квартире. Свекровь, свекор и бывшая невестка. Семья? Не семья? Какая разница.
Просто люди. Которым холодно.
А за окном шел снег.
