— Я всё про неё поняла с самого начала, — продолжала Клавдия Николаевна, всхлипывая. — Меркантильная, холодная, расчётливая. Дома не создаёт, детей не хочет, только карьера на уме! И квартиру эту на себя записала, чтобы тебя на крючке держать. Разве ты не видишь?
— Мама, хватит…
— Ничего не хватит! Знаешь, что я тебе скажу? Если ты её выберешь, я тебе больше не мать! Слышишь? Не мать! — в сердцах воскликнула Клавдия Николаевна и с грохотом захлопнула чемодан.
— Сашка разводится с Леной. А квартиру делить не будут — она оформлена на её родителей! — Клавдия Николаевна возмущённо взмахнула рукой. — Три года вместе прожили, а он остаётся ни с чем!
Денис неопределённо хмыкнул, продолжая возиться с микшерным пультом. Эти еженедельные звонки матери по видеосвязи превратились в ритуал, который он не мог нарушить, но предпочитал переживать молча. Особенно когда мать заводила любимую пластинку о коварных женщинах, охотящихся за имуществом и разбивающих сердца.
— Ты меня слушаешь вообще? — Клавдия Николаевна поджала губы. — Я про твоего двоюродного брата рассказываю! Влетел, как кур в ощип! Я всегда говорила: брачный договор нужно заключать.
— А, да, конечно, — рассеянно кивнул Денис, вспомнив, что сам живёт в квартире жены, о чём мать не знает. — Мам, извини, у меня работа горит. Созвонимся на следующей неделе, ладно?
Экран погас, и Денис с облегчением откинулся на спинку кресла. Три месяца брака, и все три месяца он избегал прямого разговора с матерью о жилищном вопросе. Не то чтобы он стыдился… Просто знал: стоит матери узнать, что просторная двушка в новостройке принадлежит Алисе, и начнётся бесконечный поток намёков, что сын там на птичьих правах и должен теперь стелиться перед женой! Да его просто используют как бесплатную рабочую силу и кошелёк. «Вот увидишь, года не пройдёт, она с тебя ремонт стребует, а потом выкинет тебя на улицу. И ничего тебе не должна будет!» — да, что-то такое она и скажет. Все эти душещипательные истории из жизни друзей, знакомых, да просто из интернета он слушал постоянно. А Денису хотелось мира, спокойствия и чтобы два главных человека в его жизни — мать и жена — хотя бы терпели друг друга.
Их знакомство с Алисой было почти киношным: один из клиентов студии записывал у них подкаст об IT-технологиях, и одной из приглашённых спикеров оказалась она — аналитик данных с математическим складом ума и неожиданным чувством юмора. За звук в тот раз отвечал как раз Денис, и больше следил за ней, чем за своим пультом. Не налажал только чудом. После записи он нашёл предлог задержать её, предложив кофе. Как-то сразу стало очевидно, что будет вторая встреча, и третья, и…
Алиса покорила его не только умом, но и той особой нежностью, которую умела проявлять, несмотря на внешнюю сдержанность. Она поддерживала его увлечение экспериментальной музыкой, когда все вокруг крутили пальцем у виска. Она верила в него, когда студия оказалась на грани закрытия, клиентов почти не было, Денис несколько месяцев перебивался сторонними заказами: работал со знакомым ведущим на свадьбах в качестве диджея. Она даже отказалась от высокооплачиваемой должности в международной компании, чтобы остаться в Москве с ним.
Денис влюбился окончательно и бесповоротно. Через год они поженились, и он переехал к ней — в двухкомнатную квартиру, доставшуюся Алисе от бабушки.
Клавдия Николаевна отнеслась к выбору сына настороженно. На свадьбе она скептически смотрела на родителей невесты — интеллигентных, сдержанных, спокойных. И, конечно, засыпала сына вопросами: где они будут жить, чем платить за квартиру, как Алиса относится к перспективе завести детей? Денис отвечал уклончиво, избегая темы собственности на жильё, понимая, что правда вызовет шквал причитаний о том, что его используют.
«Потом расскажу, — убеждал он себя. — Когда всё устаканится, когда мама привыкнет к Алисе. Когда найдётся подходящий момент».
Момент не находился, а время шло. И вот однажды…
— Дениска, у меня ремонт в квартире затевается, целый месяц жить будет негде, — голос матери в телефонной трубке звучал заискивающе. — Может, к вам переберусь на время? Обещаю не мешать!
Денис закусил губу. Алиса была на работе, и он не мог с ней посоветоваться. А отказать матери — значит нарваться на обиды, упрёки и слёзы.
— Конечно, мам, приезжай, — выдавил он. — Только… у нас тесновато.
— Ничего-ничего, я неприхотливая! — обрадовалась Клавдия Николаевна. — Раскладушку поставлю и буду как принцесса на горошине!
Вечером Денис сообщил новость жене, внутренне сжавшись в ожидании недовольства. Но Алиса лишь пожала плечами:
— Что ж, познакомимся поближе. В конце концов, это твоя мама.
Она улыбнулась, но Денис знал этот взгляд — так Алиса смотрела на особенно сложные рабочие задачи, которые предстояло решить с максимальной эффективностью.
Через два дня на пороге возникла Клавдия Николаевна с огромным чемоданом и пакетами снеди, «чтобы не объедать молодых». Алиса встретила её приветливо, показала квартиру, предложила расположиться в гостиной на диване.
— Ах, какая чудесная квартирка! — воскликнула свекровь, оглядываясь. — А вы её в ипотеку взяли? Наверное, дорого обходится?
— Квартира… — начала Алиса, но Денис поспешно перебил:
— Мам, давай я помогу тебе распаковаться!
И увлёк мать в гостиную, виновато обернувшись на недоумевающую жену.
Первая неделя прошла относительно мирно. Клавдия Николаевна пыталась проявлять тактичность, хотя не удерживалась от советов, как правильно готовить, убирать и «создавать домашний уют для мужчины». Алиса молча выслушивала — в конце концов, думала она, месяц можно пережить.
Но дальше стало хуже.
— Денис, ты заметил, что твоя жена за собой не следит? — вкрадчиво спросила Клавдия Николаевна, когда они остались вдвоём. — Вечно в этих своих джинсах да футболках. А сегодня вообще без макияжа ушла! Я в её годы…
— Мам, у Алисы такая работа. У них дресс-кода нет, так зачем лишний час на сборы тратить?
— Вот именно! Какая это работа для женщины — цифры перебирать? Сидит, в монитор пялится. Зрение себе портит, да и тебе, наверное, внимания не хватает?
Денис промолчал. Он любил Алису такую, какая она есть — умную, независимую, с её насмешливым взглядом и способностью одним движением брови поставить на место любого самоуверенного коллегу. Но объяснить это матери, свято верящей, что женщина должна быть домашней и кроткой, он не мог.
А Клавдия Николаевна тем временем освоилась. Она переставила мебель в гостиной «для лучшей энергетики», перемыла всю кухонную утварь, потому что «недостаточно чисто», и начала примериваться к обоям в прихожей, объявив прежние «безвкусными». Каждый раз она спрашивала разрешения у сына, игнорируя присутствие Алисы, будто той и не существовало.
Алиса терпела. Ради Дениса, ради мира в доме, ради будущего их семьи.
А потом наступил тот самый вечер.
Они ужинали втроём. Клавдия Николаевна расщедрилась на ужин «как в детстве»: котлеты, пюре, компот. Денис умиротворённо жевал, радуясь, что впервые за две недели между женщинами нет напряжения.
— Денечка, я вот что подумала, — мать промокнула губы салфеткой. — Надо бы к вам поближе переселиться, а то не наездишься. Считай, и не виделись до этого ремонта. Так что квартиру я уже продала. Соседка подыскала покупателя, а я и согласилась — чего упускать хорошие деньги!
Денис перестал жевать.
— В смысле… продали? А как же ремонт?
— Ну так для того и ремонтировали! — отмахнулась Клавдия Николаевна. — Быстренько косметику навели, чтобы выглядела подороже. Теперь буду новую искать. А пока поживу с вами, вы же не против? Вторую комнату мне отдадите, я её обустрою по-своему…
Алиса медленно положила вилку.
— Простите, Клавдия Николаевна, но это невозможно.
— Это почему же? — свекровь вскинула брови.
— Потому что вторая комната — наша спальня. И потому что эта квартира…
— …слишком маленькая для троих взрослых людей, — снова перебил Денис.
— Маленькая? — фыркнула Клавдия Николаевна. — По сравнению с моей однушкой — дворец! Всем места хватит, если потесниться.
— Нет, не хватит, — в голосе Алисы зазвенел металл. — Это моя квартира, и я не планирую делить её с кем-то, кроме мужа.
Повисла тишина. Клавдия Николаевна медленно повернулась к сыну.
— Твоя? — переспросила она у Алисы, но смотрела на Дениса.
— Да, — кивнула Алиса.
— Почему ты меня не предупредил, что квартира принадлежит ей?! — возмутилась мать. — Её ведь после развода не поделишь!
В этот момент Алиса, которая до сих пор старалась быть вежливой и терпеливой, резко встала из-за стола. Её лицо стало жёстким.
— Так вот в чём дело, Клавдия Николаевна, — её голос звенел от сдерживаемого гнева. — Вы квартиру делить задумали?
Она повернулась к Денису:
— А ты всё это время молчал. Почему ты не сказал ей правду? Боялся, что мать узнает, что живёшь у жены?
Затем снова обратилась к свекрови:
— С меня достаточно! Я терпела ваши бесконечные замечания, перестановку мебели, критику моей готовки, моей работы, всего, что я делаю. Но теперь я вижу, что ваша цель — не просто контролировать, а уничтожить то, что нам дорого. В МОЮ квартиру вы больше не вернётесь. Собирайте вещи. У вас есть два часа.
Клавдия Николаевна побледнела:
— Как ты смеешь говорить так с матерью своего мужа? Денис, ты позволишь ей так со мной обращаться?
Денис сидел, опустив голову. Всё, чего он боялся, произошло. Его маленький уютный мир разваливался на глазах, и он сам был тому виной.
Пока Клавдия Николаевна бросала вещи в чемодан, она между делом продолжала давить на сына, который сидел в гостиной, обхватив голову руками:
— Сынок, ты только посмотри, как она себя ведёт! Выгоняет твою родную мать на улицу! Сегодня она выгнала меня, а завтра выставит и тебя. Эта квартира для неё важнее, чем ты. Любящая женщина никогда бы не поступила так с матерью мужа. Тебе нужно уйти от неё первым, пока не поздно.
Алиса тем временем стояла в дверях комнаты, скрестив руки на груди и молча наблюдая за процессом. Её присутствие только усиливало напряжение.
– Как пить, уже запланировала ремонт, который хочет повесить на тебя. А как только закончите, выставит тебя!
Денис вдруг усмехнулся. Ну точно, всё, как он себе и представлял. Только всё же стоило пережить этот цирк раньше, и не при Алисе.
– Что ты смеёшься? Тебе кажется, это смешно, когда жена помыкает мужем только потому, что жилплощадь принадлежит ей? Ты должен был сказать мне сразу, мы бы ещё до свадьбы что-нибудь придумали. В конце концов, я бы уговорила её подарить тебе половину квартиры. Это ведь честно. А теперь что? К сыну родному в гости и то не пускают. Нет, ну где это видано?
Денис смотрел то на мать, то на жену. За эти два часа он должен был сделать выбор, который определит всю его дальнейшую жизнь. Он вспоминал, как Алиса поддерживала его, когда студия почти закрылась; как она отказалась от высокооплачиваемого предложения в крупной международной компании, чтобы остаться с ним в Москве. И ни разу за всё время она не попрекнула его тем, что квартира её.
Но с другой стороны… это же мать, родной человек. Как можно разорвать эту связь?
— Я всё про неё поняла с самого начала, — продолжала Клавдия Николаевна, всхлипывая. — Меркантильная, холодная, расчётливая. Дома не создаёт, детей не хочет, только карьера на уме! И квартиру эту на себя записала, чтобы тебя на крючке держать. Разве ты не видишь?
— Мама, хватит…
— Ничего не хватит! Знаешь, что я тебе скажу? Если ты её выберешь, я тебе больше не мать! Слышишь? Не мать! — в сердцах воскликнула Клавдия Николаевна и с грохотом захлопнула чемодан.
В этот момент что-то внутри Дениса оборвалось. Это был уже не тактический манёвр, не попытка манипуляции. Это был ультиматум. Выбор: или-или. И впервые в жизни он чётко увидел правду: мать не любила его — она им владела. Не принимала его выбор — требовала подчинения. Не уважала его жену — видела в ней соперницу.
Когда Клавдия Николаевна закончила сборы и взяла чемодан, Денис поднялся и встал между ней и дверью:
— Мама, я не пойду с тобой. И тебе больше не удастся манипулировать мной и нашим браком.
Клавдия Николаевна посмотрела на сына с обидой и разочарованием:
— Ты выбираешь её, а не родную мать? Ту, которая может в любой момент оставить тебя без крыши над головой?
— Мама, — твёрдо ответил Денис, впервые за долгое время глядя матери прямо в глаза, — я выбираю семью, которую создал сам. Я выбираю отношения, построенные на доверии и уважении, а не на манипуляциях.
Он повернулся к Алисе и взял её за руку:
— Прости меня за трусость и ложь. Я никогда не рассматривал наш брак как способ решить жилищный вопрос. Я любил — и люблю тебя. И я хочу, чтобы ты знала: даже если завтра мы будем жить в съёмной комнате, я буду с тобой.
Клавдия Николаевна схватила чемодан и вышла из квартиры, громко хлопнув дверью.
После ухода Клавдии Николаевны Денис и Алиса остались одни. Они долго разговаривали, обсуждая все недомолвки и недопонимания, которые накопились за время их брака.
— Почему ты не сказал матери правду о квартире? — спросила Алиса.
— Я боялся её осуждения, — признался Денис. — Боялся, что она подумает, будто я живу за твой счёт, что я неудачник. Мне казалось, что если она не будет знать, то сможет относиться к тебе лучше… Какая ирония.
Алиса обняла мужа:
— Ты знаешь, аналитики любят говорить: лучшее решение основывается только на достоверных данных. Никогда больше не скрывай от меня правду, какой бы неприятной она ни была.
На следующий день Алиса рассказала о случившемся своей подруге Злате, которая давно предупреждала её о возможных проблемах со свекровью. Злата предложила познакомить Дениса с её братом, юристом, чтобы обсудить возможность составления брачного договора, который защитил бы интересы обоих супругов. Но Алиса отказалась — она верила, что Денис сделал свой выбор окончательно.
Клавдия Николаевна не выходила на связь почти три месяца, к дню рождения сына. А потом позвонила — голос её звучал неуверенно:
— Дениска… С днём рождения тебя, сынок.
Оказалось, никакой продажи не было — это действительно был лишь предлог. Клавдия Николаевна вернулась в свою однокомнатную квартиру, где продолжала жить одна. Но упрямство не позволяло ей признать поражение, и только день рождения сына стал поводом пойти на примирение.
Денис хотел пригласить её на празднование, но вовремя остановился. Сначала надо обсудить это с Алисой. Та предсказуемо была против.
– Хочешь мириться с матерью – мирись. Но я сильно не уверена, что вообще когда-нибудь буду готова видеть её в своей квартире. Может быть, когда-нибудь, если она докажет, что способна если не уважать меня, то хотя бы держать своё мнение при себе. И уж прости, а проверять, воспитала ли она в себе этот навык, во время праздника я не хочу. Представляешь, если за столом она снова начнёт свои песни про то, какая я меркантильная? Ты сам-то хочешь превратить свой день рождения в это?
Денис признал, Алиса была права. Поэтому позже перезвонил матери и предложил ей отметить свой праздник вдвоём в каком-нибудь кафе.
– А что, жёнушка твоя так и не согласна принять меня? Я же говорила, что не дело это, когда жена жильём одна владеет. У тебя даже права голоса нет!
Денис грустно усмехнулся.
– Вот поэтому мы и не готовы впускать тебя к себе, – спокойно ответил он. – Ты же без вечных упрёков и манипуляций просто не можешь. И знаешь, пожалуй, в кафе тоже не надо. Ты ещё не готова строить общение без манипуляций.
Хоть какое-то примирение состоялось только ещё через год, когда у Дениса с Алисой родился сын. Алиса поддалась на уговоры мужа познакомить бабушку с внуком. Как-то раз они позвонили матери и пообещали приехать в гости. К себе Алиса так и не согласилась её пригласить.
Когда Клавдии Николаевне привезли внука, она вела себя удивительно тихо. Даже по поводу одноразовых подгузников не высказалась, хотя Денис знал, она всегда была против, ведь в их время…
Алиса поведение свекрови оценила, но отменять свой запрет не спешила.
А ещё через полгода Денис и его друзья открыли собственную студию звукозаписи, и дела пошли в гору. Тогда он впервые почувствовал себя по-настоящему независимым мужчиной, способным обеспечить семью. И это ощущение стоило всех пережитых испытаний.
Клавдия Николаевна обожала внука и частенько просила привезти его. Она по-прежнему могла дать непрошеный совет или вздохнуть о том, «как всё было в её времена», но больше не пыталась контролировать жизнь сына и его семьи. Она наконец-то приняла простую истину: любить — значит отпускать.
Самое удивительное, что именно после рождения внука Клавдия Николаевна однажды призналась невестке:
— Я ведь всё неправильно делала. Думала, сын — это моя собственность, а оказалось — он давно уже сам по себе, свой собственный человек. Спасибо, что не дала мне разрушить его жизнь.
И это признание оказалось лучшим подарком для их маленькой, но крепкой семьи.
