Дом был похож на избушку на курьих ножках из сказки, но Аня ему радовалась так, словно ей достались царские хоромы. Три года, с тех пор, как ушла от второго мужа, она жила в крошечной однушке с мамой, и та каждый божий день напоминала Ане, что она ее предупреждала, что Аня со своим горластым Ванечкой и молчаливой Василисой всю жизнь ей испортила, что надо было учиться, а не замуж выходить. Аня и сама все это знала, не такая уж она была и глупая, но маме доставляло особое удовольствие расписывать, какая Аня неудачница.
-Надо было мне другую дочь выбрать! — завершала она каждое свое выступление.
Это она всегда так говорила, с самого детства: когда Аня спрашивала, почему у нее нет папы, мама говорила, что купила ее в магазине, а для этого отец не нужен. В подростковом возрасте Аня мечтала, что она усыновленная, и поэтому мать ее так не любит, но зеркало доказывало обратное: у Ани было мамино лицо, мамины руки, даже голос и тот как у мамы. Так что в родстве сомневаться не приходилось, но мама свою шуточку про то, что нужно было выбрать другую дочь, никак не оставляла.
Собственно, поэтому Аня и выскочила замуж в семнадцать лет, будучи глубоко беременной Василисой. Мужем стал преподаватель из турклуба, которого, конечно, выгнали оттуда с позором, после того как у Ани начал расти живот. Звали его Арсением, и был он неплохим человеком. Но вот муж из него получился так себе: на выписку не явился, новую работу так и не нашел, а уж сколько раз ему по ночам девушки звонили… Может, Аня и застряла бы в этом браке, не к маме же возвращаться, но тут она встретила Егора, который казался идеальным мужчиной, который обещал ее спасти.
Егор был идеальным. У него была хорошая работа, Аню он перевез в свою трёхкомнатную квартиру, засыпал ее подарками, слова ей плохого не сказал. Ане казалось, что она попала в сказку.
Сказка закончилась, когда Аня родила Ваню. Егор и до этого не особо привечал Василису, это было, пожалуй, единственной проблемой в их отношениях, а после рождения сына и подавно: он шпынял девочку, называл ее тупой, прогонял из комнаты, чтобы не принесла заразу младенцу. Дальше — больше. За три года Аня много раз собирала вещи, много раз умоляла его не трогать девочку, но когда он ударил Василису за то, что она пролила сок на новый диван, выбив ей зуб, сердце ее не выдержало. Пришлось ехать к маме, чему та была совсем не рада.
Дом оставила мамина бабушка. Аня ее плохо помнила, после пяти лет мама ее туда не возила: поругалась из-за чего-то с бабушкой и больше не ней не общалась. Письма и открытки выбрасывала, не прочитывая, а когда Аня попыталась написать письмо бабе Дусе, мать так отхлестала ее, что больше попыток Аня не делала.
-Значит, бросишь родную мать? — запричитала та, как только узнала, что Аня решила переехать в деревню. — Как я тебе была нужна, так, пожалуйста, а теперь одну меня здесь оставишь? Совести у тебя, Анна, нет!
Никаких причин на жалобы у матери не было: да, ей поставили диабет второго типа, так ведь это не так уж и страшно. И мать сама жаловалась, что Ванечка ей мешает, разве не этого она хотела, чтобы Аня съехала?
Спорить с мамой были бесполезно, и Аня просто стиснула зубы и принялась за переезд.
На деле все, конечно, оказалось не так радужно, как она себе представляла. Домик был старый, в первую же ночь, когда пошел дождь, с потолка закапала вода, а печка, которую Аня попыталась развести, только дымила.
Утром она обо всем этом написала в соцсетях. Подружки писали ей, что Аня отчаянная, кто-то ответил, что это клево, настоящий челлендж. Помощи предложил только один человек: ее первый муж.
С Арсением она почти не общалась. Алименты он не платил, с дочерью не виделся, только спрашивал, как у нее дела. Аня наблюдала за его жизнью через социальные сети, отмечая частую смену симпатичных девушек, которые с удовольствием позировали с ним на фотографиях.
В ответ на ее сториз он написал: «Хочешь, приеду? Починю тебе все».
Аня сначала хотела отказаться. А потом подумала: а почему нет? Он все же отец Василисы, пусть хоть что-нибудь для ребенка сделает.
Она и забыла, какой он красивый и какая у него милая улыбка. Обижаться на Арсения было сложно, когда он заглядывал в глаза, делая бровки домиком и виновато улыбаясь. К тому же он и правда принялся все чинить: залатал крышу, поправил забор, нашел мужика, который переложил ему печку.
Аня тем временем разбирала бабушкины вещи. Что с ними делать, было непонятно: хранить вроде как не за чем, а выбрасывать жалко — столько писем, столько фотографий.
Разбирая фотографии, Аня нашла одну странную. На ней мама стояла в лисьей шапке с розовым конвертом в руках, явно с Аней. Этой фотографии Аня никогда не видела, поэтому не могла объяснить, почему рядом с мамой стоял незнакомый мужчина и держал на руках еще один розовый конверт…
Свою находку она показала Арсению. Он долго смотрел на фотографию, потом сказал:
-Наверное, у тебя есть сестра.
Это открытие поразило Аню. Получается, не просто так мама говорила, что лучше бы она другую дочь выбрала? Руки у Ани дрожали, когда она набирала мамин номер.
-У тебя что, была двойня? — спросила она, даже не поздоровавшись. — И не отпирайся, я фотографию нашла.
Мама молчала.
-Отвечай!
-Да, — выдохнула мама. — У меня была двойня. И что? Радуйся, что я тебя к себе взяла, а не ту, туповатую. Она как Василиса твоя была, отсталая.
-И где она сейчас?
-Откуда я знаю? С отцом твоим, если он ее в интернат не сдал.
У Ани начали стучать зубы. Она не могла поверить, что это правда. Наверное, это просто сон, ей приснилось, потому что они с мамой сильно поругались.
Это был не сон. Мама и правда оставила одну дочь с ее отцом. Мама и правда скрывала от нее правду все эти годы.
Аня плакала так, что не могла успокоиться. Арсений обнимал ее, гладил по волосам, целовал в мокрые глаза. Так что все вышло случайно. Она не думала ни о чем таком, давно уже разлюбила его, понимала, что ни к чему хорошему это не приведёт, видела, сколько у него девушек и что он совсем не изменился. Поэтому потом она сделала вид, будто ничего не было. Арсений намекал, было, что может повторим, да и вообще, родные люди все же, но Аня сказала, что лучше не начинать.
С мамой она больше не разговаривала. Внесла ее номер в черный список, несколько дней переваривала новость, вспоминала всякие мамины отговорки, поняла, что сестру зовут Яна: мама называла иногда ее так маленькой. Отца, судя по всему, звали Сергей, но как найти людей просто по имени и фамилии?
-Да легко! — воодушевился Арсений. — У вас же одна дата рождения! И вы наверняка похожи! Может, даже близнецы? Вот сейчас с печкой закончим, и займусь поисками.
Подходящих девушек нашлось три. Ни одна из них не была сильно похожей на Аню, но что-то общее все же было. Что им писать, Аня не знала, и Арсений взял это на себя. А через три дня ей написала одна из них: кажется, мы с тобой сестры.
Жила Яна на другом конце страны. То, что они сестры, стало ясно после того, как Аня прислала ей найденную фотографию.
«Да, это папа, — подтвердила Яна».
Папы не стало два года назад, не успела Аня с ним познакомиться. И с Яной познакомиться было не так просто: из-за болезни она была прикована к коляске, так что если ехать, то ехать нужно было Ане.
-У меня ни денег нет, да и детей девать некуда.
-А я на что? — спросил Арсений. — Я посижу. И денег я тебе найду, погоди пару дней.
Это было последней каплей, которая перевесила чашу весов в его пользу. Аня подумала: может, и не стоит сопротивляться? Он отец Василисы, и старается помогает ей, да и вон с Ваней играет как с родным, не то что Егор, который Василису на дух не переносил. Видимо, нужно было обоим им повзрослеть, побыть с другими, чтобы понять, что им лучше вместе.
А через два дня, словно в подтверждение этим мыслям, после утренней яичницы ее вырвало. Аня вспоминала, что вчера ела и чем могла отравиться, а потом пыталась вспомнить, когда в последний раз были месячные. В городе еще были, так что тест можно было не делать.
Арсений обрадовался. Подхватил ее на руки, как делают во всех этих красивых видео, и даже заплакал.
-Вот видишь, мы созданы друг для друга. Я так рад, что у нас будет ребенок! Все равно, мальчик или девочка. Дом отстрою, на работу устроюсь, все хорошо будет.
Яна немного расстроилась, что встреча переносится, но зато предложила, чтобы они все вместе прилетели: и Арсений, и дети, да чтобы погостили подольше.
«Мне одной тут совсем одиноко, — призналась она. — Только через интернет и общаюсь, скоро разговаривать разучусь».
Арсений обещал на всех найти денег. Прошелся по деревне, поспрашивал, кому работник нужен, договорился, где дров нарубить, где уголь раскидать. Деньги откладывал в жестяную коробку из-под чая.
Аня чувствовала себя счастливой, несмотря на мучивший ее токсикоз. Даже хотелось маме позвонить и сказать: вот как ты была не права, смотри, какой Арсений хороший. Но Аня знала, что мама все равно найдет, какую гадость сказать.
Так прошло три месяца, уже животик стал виден. Денег набралось немало, но на билеты пока не хватало, жить-то нужно было на что-то. К тому же, Аня посадила картошку и другие овощи, которые росли с переменным успехом, и сначала нужно было попытаться собрать свой нехитрый урожай.
В тот день Василиса с утра качалась на качелях, она вообще любила это делать, часами могла с них не слазить. Что уж там случилось, Аня не знала — то ли упала, то ли ударилась, но в дом Василиса зашла вся в крови. Аня испугалась, ощупала дочь — все цело, только губа рассечена. Побежала за Арсением, он в соседнем доме дрова колол, там вдова с двумя девчонками жила. С этой вдовой она его и застала внутри сарая, выскочила, как ошпаренная. Конечно, он побежал за ней, принялся оправдываться, но Аня не могла его ни видеть, ни слышать. Ее несколько раз вырвало, потом она взяла детей и попросила соседа отвезти их до райцентра. Там Василисе зашили губу, после чего Аня внезапно решила поехать к матери.
Та была дома. Молча воззрилась на живот Ани.
-Чей? — наконец, спросила она.
-Бывшего, — не стала уточнять Аня.
-А с этой что?
-С качелей упала.
-Ясно.
Аня достала телефон, нашла фото сестры, показала матери.
-Это Яна.
Может, Ане показалось, а, может, и правда, лицо у матери дёрнулось, исказилось на мгновение. Потом вновь застыло в неподвижную маску.
-Я поехать к ней хочу. У меня денег не хватает. Добавишь?
Деньги из чайной коробки она забрала себе.
-А отец что?
-Он умер.
Мать удовлетворенно кивнула.
-Ни одной юбки не пропускал. Пока я с вами лежала, он с подругой моей замутил. Я им Янку специально оставила, а то где справедливость: он свободный холостяк, а я баба с двойным прицепом.
Она покосилась на Анин живот. Аня ждала, что мать скажет, что Аня теперь с тройным, но мать промолчала.
-Ладно, — сказала она. — Проходи, детей накормить надо. А билеты я нам куплю, спрячь свои деньги.
-Что значит нам? — не поняла Аня.
-Да разве отпустишь тебя одну, дуреху такую! Ты так и четвертого нагуляешь. Полечу с вами. Моя дочь, все же. Надо прощение перед смертью попросить.
Почему-то Ане хотелось плакать. Но она сдержалась. Обняла мать, прошла на кухню, усадила детей за стол. И пока мать суетилась с кастрюльками, вдруг подумала: а, может, и правда будет неплохо? Иногда можно дать второй шанс. Даже если это будет ошибкой.
