Пропустите, дайте пройти! – Рита пробиралась к кассе с тележкой и пятилетней дочкой, расталкивая стоящих в очереди покупателей.
– Женщина, вы чего толкаетесь? Мы все сюда стоим.
– Не видите, я с ребенком! Обязаны пропустить.
– И что? Три человека всего, постоять нельзя? Ребенок не маленький уж.
– Ваша хоть с вами, а я своего дома оставила, – возмутилась другая женщина в очереди, – волнуюсь, вдруг натворил чего. Больше вас тороплюсь.
– Это ваши проблемы. – Рита невозмутимо начала выкладывать продукты перед кассиром.
– Молодая, а наглая! Не обслуживайте её.
Кассир дипломатично в споры покупателей не вступала, молча пробивая покупки.
Рита расплатилась и гордо зашагала к выходу, не реагируя на несущиеся вслед злые реплики, крепко держа за руку Милану.
Милана уже давно привыкла к подобным сценам и не обращала на них никакого внимания. Она твердо знала, что мама всегда за нее заступится, не даст никому в обиду, ни детям, ни их родителям, ни воспитателям в детском саду, ни врачам в поликлинике. Мама всегда лучше всех знала, кто и что должен делать
…
Рита росла без родителей. Воспитанием её занималась бабушка. Жили они в старом деревянном доме очень скромно, если не сказать, бедно. Маленькая Рита донашивала одежду за двоюродными сёстрами, которую приносила ей сердобольная тётка.
– Ты терпи, миленькая, – обнимала и целовала её тётя Муся, – видишь, как не повезло тебе, что поделаешь. Я бы взяла к себе, да дядя Митя не разрешает. Здесь спокойней тебе, лучше с бабулей. Поешь вот котлеток, у нас от обеда остались, девочки не доели…
Тогда, в детстве ещё, и решила Рита, что когда вырастет, станет такой же богатой, как тётя Муся. Будет у нее и квартира с теплым туалетом и ванной, и одежда новая, и даже котлеты.
После школы выучилась на повара, но по специальности проработала мало. Быстро воспользовалась своей смазливой мордашкой и стройными ножками, отодвинула жену хозяина забегаловки, в которой работала. И не успел лысеющий ловелас Вениамин Семёныч, опомниться, как уже не только он сам, но и его забегаловка оказались в цепких ритиных лапках.
– Место здесь людное, студентов много, – она с хозяйским видом и с рулеткой расхаживала между столиками. – Только мимо все пробегают, к нам одни синяки заходят. Стекло вон опять грохнули. Изменить надо дизайн, подачу и профиль. И не пускать кого попало. Тогда и доход будет.
– Надо бы, – согласился нехотя Вениамин Семёныч, – да где средств на это найти? Еле держимся на плаву.
– Тех, что у тебя есть, мне вполне хватит. Просто спонсируй и не мешай.
В короткие сроки она превратила забегаловку в уютное кафе, которое стало приносить стабильный доход.
И наконец, смогла позволить себе родить ребенка и заняться его воспитанием.
С первых дней Рита старалась быть образцовой матерью, окружив свою дочь заботой, любовью и всем тем, чего сама лишена была в детстве.
Ревностно следила, чтобы никто не обидел Миланочку. Побаивались её и родители малышей в песочнице, и воспитатели в детском саду, и учителя в школе.
Рита гордилась своей принципиальностью. Строго отслеживала все школьные оценки дочери и никому не давала спуску, требовала объективности и справедливости.
А если не шли ей навстречу, не задумываясь писала жалобы в министерство и переводила дочку в другой детский сад и в другую школу.
– Зря дёргаешь ты ребенка, – ворчал Вениамин, – подумаешь, двойку поставили! Тебе, что ли, не ставили? Трудно ей привыкать каждый раз к новой школе и новым учителям.
– Лучше к хорошему привыкать, чем терпеть плохое. Это я росла без родителей, и пинали меня все, кому не лень. А у неё мать и отец есть. Пусть знает, что мы в обиду её не дадим. Я могу обеспечить дочери лучшую жизнь, и я это сделаю. Моя дочь будет идти по жизни с гордо поднятой головой.
Но вопреки ритиным ожиданиям, выросла Милана очень неуверенной в себе и даже несколько диковатой.
Училась слабенько, и не потому, что плохо соображала, а из-за своей застенчивости и боязни выступать перед классом.
Ни друзей, ни подруг у неё не было, все боялись к ней приближаться, опасаясь окриков её матери.
И до четырнадцати лет страдала она энурезом… Каждое утро, украдкой плача, снимала с кровати своё мокрое постельное бельё и засовывала в стиральную машину.
Рита таскала её по врачам и знахаркам, но всё было напрасно.
– Ну как так? – выговаривала она Милане, – как замуж-то выходить будешь? Опозориться хочешь? Возьми себя в руки!
– Оставь ты её в покое! – возмущался Вениамин, – Меньше дёргай, измучила всю. Влюбится, и само всё пройдёт.
– Это я измучила? Я только для неё стараюсь. И вот благодарность!
…
Отец оказался прав. Влюбилась Милана в своего одноклассника Вовку, который вдруг пересел однажды к ней за стол и стал таскать её портфель после школы.
И прошли все её ночные кошмары.
Он читал ей стихи собственного сочинения, смотрел с восхищением, признавался в любви.
– Ты самая красивая девочка в школе. Хочешь, я для тебя напишу поэму?
– Хочу. А я правда красивая?
– Конечно! Я в тебя с детского сада влюблён. Помнишь меня?
– Нет… Я столько садов сменила, что ничего не помню.
– А я помню, как твоя мама меня от тебя гоняла. Давай вместе поступать после школы. Ты куда пойдёшь?
– Мама говорит, в архитектурный.
– Да? Ты хочешь быть архитектором?
– Мама хочет.
– Я тогда тоже с тобой.
И хотя Рита опять перевела дочь в другую школу, Вовка по прежнему встречал Милану после уроков, и они долго и медленно шли домой.
Как и планировали, оба поступили на архитектурный факультет. Но Володя увлекся профессией, а Милане совсем не интересно было учиться, она не понимала, чего от неё хотят и зачем она здесь тратит время.
Однако, сказать матери смелости не хватало, и она продолжала ходить на занятия и кое-как выполнять задания только ради того, чтобы быть вместе с Володей.
Он, конечно, ей помогал в учёбе, и вместе они добрались до третьего курса, но чем дальше, тем больше появлялось у Миланы «хвостов» по предметам.
– Ну вот, – сокрушалась Рита, – как же так? Такие деньги платим за учебу, и каков результат. Почему? Придется ещё раскошелиться.
– Мама, не стоит зря тратить деньги, – решилась, наконец, высказать Милана своё мнение. – Мне там честно сказали, что до диплома я не дотяну. Я вообще не хочу быть архитектором.
– Что ты понимаешь! Это очень престижная и перспективная профессия. И зарабатывать будешь достойно. Слушай, что мать говорит.
– Но мам… Не буду. И вообще, я замуж скоро выйду…
– Что? Ты беременна? Кто он?! В институте познакомилась? Что там у вас творится? Нужно в другой ВУЗ перевестись, здесь видимо, никакого порядка нет.
Рита помчалась в деканат и устроила скандал, обвинив преподавателей во всех проблемах её дочери.
– Мы забираем документы из вашего заведения, переводимся в другой ВУЗ. Такое хамское отношение терпеть не намерены. Тем более за те деньги, которые мы вам платим.
– Это ваше право, – только и сказали ей на прощание.
Рита выскочила раскрасневшаяся из деканата, схватила дочь за руку и потащила к выходу.
Милана шла за ней, сгорая от стыда и боясь поднять глаза, чтобы не видеть удивлённых взглядов однокурсников.
– Куда теперь, мама? Может не стоило так ругаться? – спросила Милана дрожащим от сдерживаемых слёз голосом, когда они вышли на улицу.
– Доучишься в другом месте. Кем они себя возомнили? – Рита с негодованием обернулась на окна деканата, – незаменимых у нас нет. Переведёмся и спокойно закончим. Ишь, занижать оценки взялись! Способности твои критикуют. Я в министерство жалобу на них напишу, так этого не оставлю!
Милана только вздохнула. Она давно знала, что спорить с матерью нет никакого смысла. Во-первых, мать во всём разбирается лучше, во-вторых, именно она всё оплачивает, и в-третьих, она не успокоится, пока своего не добьется. Такой уж характер.
…
В соседнем областном центре нашлось место для Миланы на архитектурном факультете.
– Я всё уладила, – заявила Рита дочери, – тебя возьмут на нужную нам специальность. Правда, на курс ниже и нужно будет дослать двенадцать предметов. Тут программа немного другая…
Она протянула список Милане.
– Двенадцать предметов?! То есть, почти все, начиная с первого курса? Это же невозможно! Я не смогу, не буду, не хочу!
– Что за истерики? Для тебя же стараюсь. Я уже оплатила семестр. Хоть бы спасибо сказала! Некогда мне с тобой переливать из пустого в порожнее. Дел полно.
Она ушла. А Милана позвонила Володе:
– Ссылают меня начинать всё сначала. Я не выдержу этого. Что мне делать?
– Беги ко мне. Мои родители о нас всё знают. Не против, чтоб мы у них жили первое время, как поженимся.
– Поженимся? Сейчас?
– А чего ждать? Я с детского сада жду.
Милана торопливо начала собирать свои вещи, то и дело оглядываясь на дверь, опасаясь, как бы не вернулась мать и не нарушила все их планы.
Вениамин вошёл украдкой в комнату дочери и тоже, воровато оглядываясь, протянул банковскую карту:
– Бери дочка, – прошептал он, – пригодится.
– Ой, что будет? Что мама скажет?
– Что и всегда. Известно. Беги, дочка!
