— Ты что, трактористка теперь? Людмила, ты хоть понимаешь, как смешно это звучит? — Николай отхлебнул чай и театрально раскинул руки. — Баба на тракторе — это же цирк на колёсах!
Людмила молча сложила спецовку в старую сумку. День выдался тяжёлым — восемь часов за рулём трактора, а теперь ещё и этот разговор.
— Может, объяснишь мне, почему я должна выслушивать твои насмешки? — она поставила кастрюлю на плиту. — Три месяца без работы сидишь, а я, значит, посмешище.
— А у меня, между прочим, диплом! — Николай стукнул кулаком по столу. — Я механик с двадцатилетним стажем, а не этот… водитель железной табуретки.
— Дипломом щи не сваришь, — Людмила высыпала в кастрюлю нарезанную картошку. — Завод закрыли, ты даже не пытаешься найти другую работу. А нам что, воздухом питаться?
Николай скривился и отвернулся к окну. За стеклом серели низкие тучи и голые ветки яблонь.
— Думаешь, я не вижу, как ты приходишь? — буркнул он. — Вся в мазуте, руки как у мужика. Перед соседями стыдно. Танька вон с почты вчера спрашивала: «Что, твоя на тракторе теперь пашет?» И ржёт.
— Так это тебе стыдно? — Людмила оторвалась от готовки и уставилась на мужа. — А мне не стыдно одной все счета тянуть? Не стыдно в долг брать до получки?
— Нашла работу… В МТС пошла, трактор водить! Не могла как нормальная баба в контору куда-нибудь?
— В конторе нынче на три тыщи не проживёшь, — она помешала суп. — А мне в МТС пятнадцать платят. Да ещё премию обещали.
— Премию ей! — Николай хохотнул. — За что, за то что грязная приходишь? Или за то, что руки как наждачка?
Людмила поставила перед ним тарелку супа.
— Ешь давай, пока горячий.
— Ой, спасибочки, — он скривился. — Великая трактористка нас накормила. Может, ты ещё и гайки на ужин открутишь?
— Николай, — она глубоко вздохнула, — давай без этого. Я устала.
— Это я устал! — он вскочил, отодвинув тарелку. — Я один дома, как калека! Жена на работе, а ты пойди, в магазин сходи, обед приготовь, полы помой!
— А я, по-твоему, не устаю? — голос Людмилы дрогнул.
— Так ты сама выбрала эту дурацкую работу! — Николай снова грохнул кулаком по столу. — Нормальные бабы в тепле сидят, а ты в поле с мужиками!
— С мужиками? — она усмехнулась. — Там пять баб на весь гараж. Мужики давно разбежались, кто в город, кто в вахту.
— Вот, а ты ещё и позоришься там! Шаромыжница! Хуже тракториста только трактористка!
Людмила отвернулась к окну, прикусив губу. В отражении стекла она увидела своё осунувшееся лицо. Двадцать пять лет вместе, двоих детей вырастили. И вот теперь это.
— Знаешь что, Коля, — она медленно повернулась к мужу, — ты бы хоть раз спросил, тяжело мне или нет. Хоть раз бы сказал спасибо, что я работу нашла.
— За что спасибо? За позор перед соседями? За то, что жена как мужик пашет?
— Если такая умная — одна и живи! — выпалил он, заметив, как она тянется к своей сумке. — Думаешь, без тебя не справлюсь?
— Не думаю, — она застегнула куртку. — Я знаю. Ужин на плите. Посуду помой сам.
— Ты куда собралась? — он опешил.
— В общежитие при МТС. Там комнату дают работникам, — она взяла сумку. — Поживу пока там.
— Люда, ты что? — растерянность на лице Николая сменилась паникой. — Ты из-за моих слов, что ли? Ну подумаешь, пошутил…
— Двадцать пять лет вместе, а ты до сих пор шутки от издёвок не отличаешь, — она направилась к двери. — Позвони, когда отличать научишься.
Холодный ноябрьский ветер пробирался под куртку, пока Людмила шла к остановке. Зябко поёживаясь, она крепче сжала ручку сумки. Внутри кроме спецовки лежали только зубная щётка и сменное бельё — она и правда не планировала уходить, это вышло само собой.
Первую неделю в общежитии МТС было тоскливо. Комнатушка три на два с облупившейся краской на стенах, продавленная кровать и стол, покрытый выцветшей клеёнкой. По ночам гудели трубы, а по утрам кто-то громко хлопал дверями. Но даже здесь она чувствовала себя спокойнее, чем дома с Николаем.
— Как первая неделя, Михайловна? — спросила Зинаида Петровна, начальница транспортного цеха. — Не шугаешься на поворотах?
— Нормально, — Людмила натянула рабочие перчатки, — только рычаг передачи туговат.
— Это с непривычки, — кивнула та. — Вчера тебя видела издалека. Хорошо держишь машину, по-мужски.
— Какой там по-мужски, — усмехнулась Людмила. — Муж вон говорит, что баба на тракторе — цирк на колёсах.
— А сам-то что же? — прищурилась Зинаида.
— Дома сидит, — вздохнула Людмила. — Дипломом в воздухе размахивает.
— Диплом — это, конечно, вещь, — хмыкнула начальница. — Только вот странно. У нас мужиков не хватает, а твой с дипломом без работы. Механик, говоришь?
— Двадцать лет на заводе был, — кивнула Людмила, проверяя уровень масла в двигателе. — А как закрыли, так и сидит.
— Гордый, значит, — Зинаида задумчиво посмотрела вдаль. — Слушай, у нас как раз техник в ремонтный цех нужен. Если что, скажи ему.
— Не пойдёт, — покачала головой Людмила, вытирая руки ветошью. — У него представление, как должно быть. А тут не завод, тут — МТС.
— Ну-ну, — Зинаида махнула рукой. — Когда гордость своим местом встретится с пустым кошельком, посмотрим, кто кого.
Людмила хотела что-то ответить, но в кармане спецовки зазвонил телефон. На экране высветилось: «Коля». Сердце ёкнуло, но она не взяла трубку. Он звонил каждый день, но она молчала. То злилась, то скучала, то радовалась тишине.
— От мужа? — понимающе спросила Зинаида.
— От него.
— И что решила? Помиритесь?
— Не знаю, — честно ответила Людмила. — Двадцать пять лет вместе, двоих детей вырастили. А он меня как будто впервые увидел, когда я на работу пошла.
— Значит, не туда смотрел все эти годы, — улыбнулась Зинаида Петровна. — Ладно, пошли работать. Поле само себя не вспашет.
Две недели пролетели незаметно. Людмила втянулась в новый ритм — ранний подъём, работа до вечера, а потом короткие разговоры с соседками по общежитию. Простые радости вроде чашки чая в тишине казались теперь особенно ценными.
Телефон звонил всё реже. Звонила дочь из города, спрашивала, как дела.
— Мам, папа говорит, ты совсем с катушек съехала, — в голосе Наташи звучала тревога. — Трактор водишь, дома не живёшь.
— А что мне делать? — вздохнула Людмила. — Сидеть безработной? Или слушать, как он меня шаромыжницей обзывает?
— Он говорит, ты его бросила.
— Я не его бросила, — Людмила отложила вилку, которой ковыряла казённый ужин. — Я его насмешки бросила. Пусть научится уважать меня и мою работу.
В трубке воцарилось молчание.
— Наташ, ты там?
— Тут, мам. Просто… я к бате заезжала вчера. Там бардак, посуда немытая, сам он какой-то потерянный.
— Да он и раньше посуду не мыл, — усмехнулась Людмила.
— Мам, это не смешно. Он реально не справляется. Даже суп себе не может сварить, представляешь? Говорит, никогда этим не занимался.
— Двадцать пять лет смотрел, как я это делаю, и не научился?
— Ну, мам… — протянула дочь. — Он же мужчина.
— Ты так говоришь, будто у мужиков вместо мозгов солома, — Людмила нахмурилась. — Папа твой не глупый, просто ленивый.
В этот момент в дверь её комнаты постучали. На пороге стояла соседка, Тамара Федоровна, бухгалтер из конторы.
— Людмил, тут к тебе пришли, — она выглядела смущённой.
— Кто? — насторожилась Людмила.
— Муженёк твой, — протянула Тамара. — С сумкой какой-то. У входа топчется, бормочет что-то про диплом и извинения.
— Наташ, я перезвоню, — Людмила нажала отбой и повернулась к Тамаре. — Что ему надо-то?
— Откуда ж мне знать? — пожала плечами та. — Сходи посмотри.
Людмила накинула кофту и спустилась вниз. Николай стоял у входа, неуклюже переминаясь с ноги на ногу. В руках он держал потёртую спортивную сумку и какой-то сверток.
— Люд, ты это… не гони сразу, — начал он. — Я поговорить пришёл.
— О чём? — она скрестила руки на груди.
— Дома бардак, — виновато признался он. — Я не думал, что это так… сложно. Белье постирать, еду приготовить… — Он замялся. — В общем, ты была права.
— И что? — Людмила не спешила радоваться. — Теперь я должна бросить работу и вернуться стирать твои носки?
— Нет, — он помотал головой. — Я тут узнал… В вашем МТС вроде механик нужен? Я думал… может, и мне бы… того… устроиться?
Людмила удивлённо подняла брови.
— Ты? В МТС?
— А что такого? — он вскинулся. — Я всё-таки с дипломом, опыт есть.
— Но это же, как ты говорил, позор? Работать там, где бабы на тракторах ездят?
Николай потупился.
— Дурак был, — тихо сказал он. — Голодный дурак. Злой.
Людмила помолчала, разглядывая мужа. Осунувшийся, с отросшей щетиной, он выглядел потерянным.
— Приехал на чём? — спросила она.
— На автобусе, — он кивнул в сторону остановки. — Деньги почти кончились.
— А сумка зачем?
— Так это… Может, можно у тебя тут… ну, временно? Пока на работу устроюсь. Я и готовить научусь, и всё такое, — он протянул ей сверток. — Вот, это тебе.
Людмила развернула бумагу. Внутри лежали шоколадные конфеты — её любимые, которые она покупала по праздникам.
— Коль, а как же «баба не может трактор водить»? Как же «шаромыжница»? — спросила она тихо.
— Был неправ, — Николай опустил голову. — Я ведь даже не знал, как ты работаешь. А тут вчера… — он замялся, — я мимо ваших полей шёл… Видел, как ты на тракторе… ну, это…
— Пахала? — подсказала Людмила.
— Ага. Прямо как по линейке шла, — он поднял на неё глаза. — Я даже сначала не поверил, что это ты.
Людмила невольно усмехнулась — она и правда гордилась тем, как ровно проводит борозды. Начальница даже премию обещала за экономию горючего.
— Ты думаешь, тебя так просто возьмут в МТС? — спросила она. — Туда даже с опытом не всех берут.
— Может, ты замолвишь словечко? — с надеждой спросил Николай. — Я ведь и правда механик неплохой. Только и делал, что эти железки чинил.
Людмила задумалась. Зинаида Петровна и правда спрашивала про механика, но одно дело — просто поговорить, другое — привести мужа и просить за него.
— Переночевать можешь у меня, — сказала она наконец. — А утром пойдём к начальнице. Но ничего не обещаю, Коля.
Комната в общежитии была крохотной, и Николай, устроившись на раскладушке, казался здесь неуместным и громоздким. Он неловко пристроил свою сумку у стены и молча разглядывал облупившуюся краску на потолке.
— А ты сильно изменилась, — вдруг сказал он. — Стала… не знаю… решительнее, что ли.
— Я всегда такой была, — возразила Людмила. — Просто дома это было не нужно.
— И правда, — он повернулся на скрипучей раскладушке. — Знаешь, я тебя этим, наверное, и зацепил когда-то. Ты мне вспомнилась — молодая, волосы светлые, длинные. И смелая такая. А потом… потом дети, работа, дом… как-то всё потускнело.
— Ты это к чему?
— К тому, что и мне пора меняться, — он вздохнул. — А то так и буду старым ворчуном с дипломом, который никому не нужен.
Утром они вместе пошли в контору МТС. Зинаида Петровна с интересом разглядывала Николая, пока Людмила нерешительно представляла их друг другу.
— Механик, значит? — начальница окинула его оценивающим взглядом. — А трактора знаешь?
— Не очень, — честно признался Николай. — В основном с заводским оборудованием работал. Но технику понимаю, разберусь.
— Ну-ка, пошли со мной, — Зинаида встала из-за стола и направилась к двери. — Людмила, ты к своему трактору ступай, а мы тут… побеседуем.
Весь день Людмила провела в поле, с тревогой поглядывая на часы. Когда она вернулась в гараж, Николая нигде не было видно. Только поздно вечером, когда она уже собиралась уходить, со стороны мастерских появился муж. Вид у него был уставший, но довольный.
— Ну что, взяли? — с замиранием сердца спросила она.
— Взяли, — кивнул он. — На испытательный срок. Сказали, посмотрят, как справлюсь.
— И как тебе?
— Грязновато, конечно, — он окинул взглядом свои перепачканные руки. — И техника старая. Но, знаешь… оказывается, я многое могу отремонтировать. Сегодня компрессор запустил, который уже месяц стоял.
— Это хорошо, — кивнула Людмила. — А… про меня что говорили?
— Твоя начальница, — он замялся, — она сказала, что ты лучшая трактористка из новеньких. И что я дурак, если этого не ценю.
— И что ты ответил?
— Что я и сам это понял, — он посмотрел ей в глаза. — Знаешь, Люд, я к тебе часто несправедлив был. Особенно когда завод закрыли. Обидно стало, что тебя взяли, а меня — нет.
Людмила вспомнила их ссоры, колкие замечания, пренебрежительные взгляды.
— Обидно, — повторила она. — А мне, думаешь, не обидно? Я ведь тоже не трактористкой работать хотела. В молодости мечтала учительницей стать, географию преподавать. Но жизнь так повернулась.
— Правда? — он выглядел удивлённым. — А я и не знал…
— Потому что не спрашивал, — она вздохнула. — Мы с тобой всю жизнь вместе, а как будто чужие.
— Давай заново начнём, а? — он достал из кармана грязного комбинезона маленькую гаечку. — Смотри, это с того самого компрессора. Как талисман взял. На новую жизнь.
Гаечка лежала на его ладони, поблёскивая в свете фонаря. Такая маленькая, почти незаметная — и такая важная для работы.
— Мы с тобой как шестерёнки, — вдруг сказал Николай. — Друг без друга не крутимся толком. А вместе — целый механизм.
Людмила не выдержала и улыбнулась.
— Ты философом заделался, что ли?
— Не, — отмахнулся он. — Просто подумал… Может, ещё можно что-то исправить? У нас с тобой?
Людмила задумчиво смотрела на мужа. Двадцать пять лет вместе. Столько всего пережили — рождение детей, трудные девяностые, болезни, радости. И вот теперь стоят на пороге чего-то нового.
— Прости, что обзывал тебя, — нарушил молчание Николай. — Ты не шаромыжница. Ты… настоящая.
— Я ещё не решила, — сказала Людмила. — Нам нужно время, Коль.
— Сколько скажешь, — он кивнул. — Может, пока тут поживём? А там решим.
Дни потекли своим чередом. Николай ночевал на раскладушке в её комнате, утром они вместе шли на работу. Вечерами он рассказывал, что починил за день, а она — какие поля вспахала. Неожиданно для себя Людмила заметила, что ей становится интересно — она даже спрашивала про детали, которые раньше считала скучными.
Через месяц Зинаида Петровна вызвала их обоих к себе в кабинет.
— Ну что, голубки, решили, что дальше делать будете? — спросила она, разглядывая их поверх очков. — Комната в общежитии всё-таки не резиновая.
— Мы вот думаем, — начал Николай, — может, домой нам вернуться? Людмиле далеко ездить отсюда, а у меня спина от этой раскладушки не разгибается.
— А я думаю, — Людмила посмотрела на мужа, — что нам нужно сначала кое-что прояснить. — Она повернулась к Зинаиде. — Николай на постоянную работу останется?
— А как же, — кивнула начальница. — Он нам троих механиков заменил. Вчера МТЗ-80 запустил, который год стоял. Считай, новую машину в строй вернул.
— А я?
— А ты что, собралась увольняться? — нахмурилась Зинаида.
— Нет, но муж… — она покосилась на Николая, — не возражает ли он? Что я, как он говорил, «баба на тракторе»?
Николай смутился и опустил взгляд.
— Люд, ну что ты начинаешь, — пробормотал он. — Я же понял уже…
— Что понял?
— Что дело не в том, кто где работает. А в том, как друг к другу относимся.
— Ну, значит, дома вам уживаться надо, — подытожила Зинаида. — Зима скоро, вдвоём теплее.
…Вечером они сложили нехитрые пожитки и сели в автобус. Николай достал из кармана тот самый маленький ключ от компрессора.
— Люд, я ведь раньше, — он медленно подбирал слова, — думал, что главное в доме — я. А теперь понимаю, что мы… как трактор с двигателем. Только вместе можем пахать.
— Не знала, что ты поэтом заделался, — улыбнулась она.
— Какой я поэт. Так, механик старый, — он смущённо потёр шею. — В понедельник мне новенький трактор доверили, Т-150. Придёшь посмотреть?
— Обязательно, — кивнула она. — Только если ты перестанешь называть нас «бабами на тракторе».
— Как скажешь, — серьёзно кивнул Николай. — Я вообще думаю, что вам, трактористкам, надо надбавку платить.
— Это почему?
— Потому что вы не только трактор водите, но ещё и с такими дураками, как я, живёте, — усмехнулся он.
Автобус притормозил возле их дома. Николай помог ей спуститься со ступеньки и вдруг неловко обнял.
— Знаешь, Люд, я ведь правда думал, что без тебя справлюсь, — тихо сказал он. — А оказалось, что я без тебя — как трактор без колёс. Вроде есть, а никуда не едет.
Людмила улыбнулась и крепче прижалась к нему. Впереди был дом, который теперь казался совсем другим — их общим, где можно начать всё заново.
