Уйди, уйди пока Гришака, не доводи до греха.
-Ты чего, бабка? Там жена моя и ребёнок, ну ты даёшь бабуся, хряпнула видно, с утречка -то, а? Настоечки своей, рябиновой.
Дай пройти — то.
-Уходи…Нет здесь никого у тебя, Антонину с дитём я забираю.
— Куда забираешь? Как это?
— Домой, к нам.
-У неё здесь дом, не шали, старая.
-Уходи, дай нам спокойно собраться.
Поняв, что бабуся не шутит, Гриша отступил, потом потрусил к забору, встал напротив раскрытого, по случаю жаркой осени, окна.
-Тошка, Тошка, а что происходит, там бабка твоя, как пёс цепной, в дверях стоит, не пускает меня.
Тось, ау? Слышишь? Выгляни в окошко, сыграю на гармошке.
Занавески дёрнулись, показалась прехорошенькая головка Гришиной жены, она посмотрела на него большими, печальными глазами, протянула хрупкую ручку и закрыла окно.
-Тось, ну что ты, а?
Гриша полез через забор, зацепился штаниной и повис вверх ногами, не достав до земли.
Всё это наблюдала Тоня, законная жена Григория, закусив губу, Тоня чуть не заплакала, она передала бабушке сынишку подхватив чемодан и узел с вещами, поспешила следом за ней.
Она много раз просила Гришу взяться за ум, не только не перестал выделывать свои кренделя так ещё и стал за юбками бегать, что собака за костью.
Чуть подальше, у соседского забора, была привязана Чалка, лошадка, на которой Тонина мать объезжала поля, видимо отправила свекровь свою за дочкой, на Чалке, а сама пешком.
Работала Галина Парфёновна, ни много ни мало, а самим председателем.
Да и такое в жизни бывает, не только в фильмах.
Небольшого роста, с загорелым лицом, с чёрной косой, что обернула голову председателя, словно змея на три раза кольцом, с чуть раскосыми, орехового цвета глазами, стояла Галина крепко на этой земле, наступив своей маленькой ладной ножкой на все разговоры и предрассудки.
Может женщина руководить целым хозяйством, может, Галя это доказала.
Много раз сватались к Галине мужчины, да ответ один был, мол, мужа ждёт.
Пятнадцать лет, с окончания в о й н ы той прок ля ту щей прошло, а она видишь ты, всё мужа ждёт.
Мужики, иные они же хуже баб, стали распускать сплетни про мать Тонину, мол, от того и не вернулся Антип Палыч, к Галине, что заела мужика поедом, мол, характер плохой, ни с кем не уживётся.
Да и виданное ли дело, баба мужиками командует.
Нашлись даже те, кто якобы видел, как приезжал Антип, весь такой нарядный, в костюме из бостона и в шляпе, да вроде, как глянул на Галину насупившуюся, то и бежал без оглядки, а она, вроде на коне его нагоняла и хлестала бичом, хлестала.
Ясное дело, врали мужичишки, врали и себе верили, а бичом, да, было дело, гнала одного, навязчивого.
Девчонки ещё маленькие были, ещё шли солдаты домой, бывали случаи, что отплакала какая жена солдатская, получив бумагу на мужа, а он вот живой, ошибочка вышла…
Возвращались и те, кто без вести пропал, даже пару человек спустя десять лет вернулись, в плену были, а потом…потом свои отправили тайгу валить.
Пришли герои домой, кто к жёнам вернулся, кто к невестам, зажили жизнью мирной исскучались руки крестьянские по работе, достойно начали жизнь мирную.
А кто и охальничать начал, я, мол, герой, а вы тут…
Вот один такой и решил к председательше в гости заглянуть, на огонёк, герой же.
Ничего, приветила за стол, посадила, девочкам сказала, с папкой вашим служил.
А оно так и было, вместе с Антипом в одной части служили, да только вот ему свезло, а Антипке нет.
Друзьями были, по молодости влюблён в Галю был, да та Антипа выбрала, рассказывал так интересно, девчонки сидели, слушали раскрыв рты, ну посидели, поужинали, чай попили, ещё попили…
Галина и говорит, что пора мол, тебе гость дорогой, девочкам спать уже время пришло, да и мне ложиться надо, вставать рано.
-Ага, понял, — говорит и так за талию берёт Галину, к себе прижать хотел, отодвинулась, тихо попросила не делать этого повернулась в сторону девочек, — всё, всё ухожу, спокойной ночи, девочки.
И вышел.
Подождала Галина немного, вышла в сени, закрыться на засов, а он, как схватил и целоваться полез, перегаром, да луком обдал Галину, еле отбилась, вытолкала, прямо подраться пришлось, там же в сенцах, девчонки плачут.
А через пару дней, подскочила к ней баба одна, голосистая, да как давай орать, что мол такая — сякая председательша, мужиков чужих к себе привечает.
А люди кругом стоят, слушают, Галина зубы стиснула, смотрит на эту, кричащую, понять ничего не может.
А потом дошло.
-Кто твой мужик?- спросила тихо.
-О, а ты не знаешь, да? Или у тебя их куча мала? Конечно, выбор -то большой.
— Умолкни,- сказала, да так, что баба та осеклась, — о, а вот и любовник мой идёт, — увидев того сослуживца Антипова, сказала председательша, — ну…иди поцелуемся.
Подошла к телеге, выдернула бич, что лежал так, без надобности, умница Чалка и так бегала хорошо.
Первый раз возле ног «любовника» стеганула, а потом по кругу, как лошадь в цирке, гонять начала.
-Ну, давай рассказывай, что ты там наплёл, а? Давай, мне -то, скажи.
-Ты что? Ты что? — кричит — да не было ничего не было, я просто, перед мужиками… ну, чтобы не смеялись, что мне баба отказала, ну хватит, хватит уже, — чуть не плачет мужик.
Тут и баба его кинулась Галине в ноги, взвыла, отпустить просила.
Отпустила, хлестанула бичом, пониже спины да так, что чуть не лопнули портки -то.
-Ну, кто — то ещё хочет похвастаться, как любовь с председательшей крутит, а? Ну, бабоньки, давайте, высказывайте, что молчите глаза опустили? Обрадовались, да? Думали опростоволосилась председательша, эх вы…
После того случая, привезла к себе свекровь, уговорила старуху, чего одной -то жить, та и согласилась.
Дочка младшая свекровкина принеслась, давай упрекать мать, что мол она же звала к себе, не поехала, а к чужим людям…
-К чужим? — удивилась старуха, — это кто же чужой, внучки мои чужие? А может Галина? Которая тебя, вытаскала, вынянчила, жена твоего брата, а ты…Уходи, чего я тама у тебя в городе делать буду?
А здесь я дышу, ты поезжай, поезжай Поля, не гневи Бога, я завсегда тебе рада, Галя тоже не откажет в гостеприимстве, а я с ней…да с девчонками.
Так и помогала Гале свекровь, всё хозяйство на ней, да плюс девчонки.
Иной раз скажет, ты бы, мол, Галка, замуж что ли вышла без мужика -то тоскливо.
Отшутится Галина, да и дальше идёт руководить.
Всем говорила, что ждёт мужа, пусть лучше чудачкой считают, так порешала, чем отбиваться от женихов этих.
Так незаметно и девчонки выросли, Лиза училась ещё в техникуме, а Тоня отучилась уже, домой вернулась, в бухгалтерию работать пошла.
Умница, красавица, парни хорошие ухаживали за ней, нет, ни за кого же не пошла замуж, откуда только этого Гришку выволокло.
Ну хотя, справедливости ради, они в школе вместе за одно партой сидели, всё она его жалела заступалась за Гришку, перед ребятами перед учителями.
А как Тоня в невесту превратилась, так ходил вокруг и вздыхал, он чудной Гришка.
У него отец такой, малахольный был вот и Гришка.
Ну ни к чему не приспособлен, только стишки читать, да песенки петь.
Работать не хочет, нигде не держится, с начальством переругается, в драку даже кинется, ему навешают, да и выгонят.
Как? Вот, как Антонину угораздило? Ведь что-то он ей наплёл, а та по привычке и сжалилась…
Чего хорошего?
Галина качает головой, смотря в бумаги, а мысли-то все там, с Тоней. Плохо это, не успела жить начать, а уже…дитё при живом отце сиротой будет.
Может поговорить с Гришкой? А что толку? Разговаривала, беседы беседовала, эээх, Тоня, Тоня.
Спрашивает её Галина, мол, любишь ты его, хоть? Та плечами пожимает.
Ну вот как так? Она.
Галина, так отца девочек любила, что босиком по снегу, по стеклу, по огням раскалённым побежала бы, а дочка вот…плечиком пожимает.
Зачем замуж за нелюбимого шла?
Молчит, голову опустила.
— Жалко было…
— Жалко? а себя не жалела? Молодость загубила…Дитя народила, а теперь что? Сиротой при живом отце будет…
Пришла домой, посмотрела на внука, вздохнула, на дочь глянула, сидит вся потухшая.
Неужто выгонит её Галина…
Гриша же запил.
Сидел, пил и плакал, пел на всю улицу душераздирающее песни.
Смотрит Галя в окно на работе, зять пьяный шарашится, с утра пораньше пришёл.
-Григорий, ты зачем пришёл?
-Помогите, помогите…семью вернуть, сына, жену…Тошку, — руки пытается целовать тёще.
-Что же ты, зятёк, вместо того, чтобы жену возвращать, горькую пьёшь.
-Горе у меня, пожалейте меня…
Упал на колени, ползает, плачет. И так, что-то, Галине противно стало, если раньше она ещё могла как-то мириться с тем, что такой у неё зять, то теперь…
-Уходи, Гриша, уходи. Есть у тебя время исправиться, за ум взяться работу найти, я поговорю с Тоней, чтобы она пока на развод не подавала.
А ты, уж постарайся Гриша, — по — матерински сказала Галина.
Да только…только зять не согласен со словами тёщи оказался, вспылил по привычке, в грудь кулаком бить начал, гонор -то как полез из зятька.
Ах, вот оно что, — думает Галина, — нам то изнанка не видна…А Тоне пришлось всё на себе испытать, ну что же, поговорю с дочкой пусть разводится…
Прошло время, уехал Григорий куда-то, Антонина с матерью и бабкой живёт, да с сыном, Митюшкой.
Живут, от Гриши ни весточки, ни помощи.
Галина на пенсию собралась, в районе пообещали замену найти, прислали, молодой, умный, степенный парень.
Галя в курс дела парня ввела, обещала помогать.
-Дом вам выделили, там женщины отмывают всё, белят, окна красят, дом хороший.
Так что…Можете семью спокойно перевозить.
Замялся парень, а потом и сказал, что семьи -то и нет, он из детдомовских, как -то всё сам.
-Самый маленький был, в том поезде, который в Сибирь шёл. Кто родители, где они, почему там оказался, ничего не знаю. Искал, когда вырос, но никаких зацепок, — с трудом проговаривает Павел Семёнович, видно тяжело ему даётся.
-Ладно, ладно Паша, не надо, не рви душу.
Люди у нас хорошие, девушек много, найдёшь себе жену не переживай и у тебя семья будет…
А через полгода, удивилась Галина, когда дочка ей сказала, что на свидание пойдёт.
-На какое свидание? — удивилась Галя, — а Митюшка.
-Мама…я с мужчиной ты что? Не посидишь с Митей?
Смутилась Галина и правда дочка -то молодая, что же она её, в старухи записала.
-Иди, иди конечно, дочка…
С глазами счастливыми ходит Антонина.
-Что? Хороший ли?
-Ой, мама…Какой хороший…
-Кто же он? Наш? Местный?
-Ну…уже местный. Ты знаешь его мама…
-Дааа? А кто же?
-Паша…
— Постой, погоди…Ты не из жалости ли опять?
-Нет, что ты мама…я…я…мама, Пашу люблю очень.
Ты-то любишь, а он?
-И он и Митю тоже, мама.
-Откуда Митю -то?
-Так мы в город ездим вместе, — смеётся.
-Чего? От партизан, это он бабушке ничего не рассказывает…ну хитрец, ну Митюшка…
Вышла замуж Антонина.
Григорий появился, потрёпанный конечно, всё так же пытается всем на жалость надавить. Зина, кадровичка говорила приходил устраиваться на работу, в трудовой места нет, столько печатей стоит, максимум три месяца работал и всё. увольнялся, а может увольняли.
Рассказывал как он на северах, деньгу зашибал.
— А что же ребёнку не присылал, если зашибал? — строго спрашивает Зина, замялся Григорий, сдулся…
Пытался к Галине с Пашей прийти, что-то доказывал.
Стоит у калитки, качается, смотрит мальчик идёт.
-Эй, пацан, слышь, позови Митю, сын у меня в этом доме живёт…
Странно на него мальчик посмотрел, потом в ограду зашёл и калитку закрыл.
Дошло до Гриши это и есть Митюшка, сынок вырос как.
Да только никто с ним разговаривать не хотел.
-Здравствуйте, Галина Парфёновна.
-Здравствуй, Гриша.
-Вот… вернулся так сказать, в родные пенаты. Месячишко- другой отдохну, а потом поеду обратно.
-Понятно, понятно.
-Вы это, Тоське -то скажите, с сыном пусть даёт видеться.
— Это ваши разборки, Гриша, меня не впутывай. Да и где ты был столько лет, почему о сыне не вспоминал?
-Да…обстоятельства были разные.
— Ааа, вон оно как…
Не нашёл понимания в родной стороне Григорий,никто его не пожалел, никто не понял… отправился опять куда-то, говорят видели в поезде его, врал проводнице о чём-то, о жизни своей неудавшейся, мол, на заработки поехал, а жена другого нашла, сына против настроила.
Проводница жалеет, чаем поит с баранками.
Появлялся ещё пару раз в жизни Тони и Мити, но так, проездом, поняв, что не пожалеют его, уезжал…
