Ты знаешь, как это бывает? Живёшь себе, думаешь — ну да, муж не подарок, но всё же мой, родной, привыкла. У нас с Колей было так: он любит поесть, я люблю, чтобы всё было чисто и по полочкам. Вроде бы идиллия. По вечерам телевизор, на выходных — то на дачу, то к его маме, где я, как дура, мою чужую посуду, пока они с мамашей новости обсуждают.
Коля всегда был… как бы это сказать… «мужчина при своих интересах». Не то чтобы бабник, но глаза у него гуляли так, что я пару раз чуть шею ему не свернула. Один раз, помню, ходили на рынок — я выбираю картошку, он общупывает продавщицу глазами. Я ему тогда шепнула: «Коля, не забывай, кто тебе борщ варит». Усмехнулся, сказал, что я ревнивая.
В общем, жила я с этим всем, потому что, ну, возраст уже, куда я пойду? Дом, работа, привычка. Любовь, наверное, давно куда-то уползла, но дружба, уважение — да, были.
А потом началось странное. Телефон он стал носить с собой даже в туалет. Вечером сидит в кресле, улыбается в экран. Говорю: «Чего лыбишься?» — «Да, мем смешной». Только вот в его то возрасте мемы он никогда не понимал.
Однажды, в воскресенье, проснулся он в шесть утра — для Коли это подвиг — и сказал, что срочно поедет «к Васе, помочь с машиной». Я не дура, знаю я этих Васей. И вот тут у меня что-то внутри щёлкнуло.
Когда Николай ушел на работу,я достала свой старый телефон, что он мне когда-то подарил, а симку вставила ,которую я у него вытащила из его куртки.
Я, значит, сижу с этим его телефоном, руки дрожат, как у девчонки на первом свидании. Листаю переписку. Там — «Зайка, как ты сегодня спала?» и смайлик с сердечками. Я аж присела. Дальше — «Вчера было волшебно». И фотка её — губы, ресницы, всё как надо.
В этот момент я поняла, что чайник у меня кипит не только на плите, но и голова кипит то же.
Вечером ,когда Николай вернулся с работы я была уже совершенно спокойна. Сижу на кухне, кофе пью, поджидаю муженька
— Ну что, как Вася то поживает ? Ты помог ему? — говорю так спокойно- ехидненько.
— Помог, — отвечает он сухо, снимая куртку.
— Машина теперь в порядке?
— Да, да… — и что-то копошится в пакете.
Я достаю телефон из кармана халата и кидаю ему на стол.
— Это что? Может объяснишь?
Он глянул на меня так,что в животе всё свернулось.
— Ты рылась в моих вещах?
— Нет, Коля, — не сдавалась я —я тут ковровую дорожку пылесосила, и вдруг у меня в руке оказался телефон с твоей симкой.
Он скривился :
— Ты всё не так понимаешь.
— Да ты что ? Неужели правда? Ну давай тогда , объясняй , что я должна понимать в «вчера было волшебно». Может, ты ей крылья приклеивал?
На моё удивление он , совершенно спокойно сел, вздохнул.
— Это просто… Ну как тебе сказать, увлёкся, понимаешь? Ничего серьёзного.
— Ничего серьёзного?! Ты в моём доме живёшь, с моей посудой ешь, и мне тут рассказываешь, что это не серьёзно?
Коля начинает что-то бормотать, но я уже завелась.
— Собирай Немедленно .Сейчас же . И пошел вон из моего дома.
— Да ты успокойся, — он поднимает руки, — мы же можем поговорить.
— Коля, я говорю в последний раз. Пошел. Вон. Из. Моего. Дома.
Он ещё минут десять пытался меня «урезонить», а потом ушёл, хлопнув дверью так, что у меня с полки банка с огурцами упала.
Я тогда думала — всё, конец истории. Но, как оказалось, это была только разминка.
Прошло дня три. Я уже начала дышать ровнее. Посуду мою — тишина, телевизор работает — никто не переключает. Даже кот перестал шарахаться от резких голосов. Думаю: ну всё, привыкну жить одна, даже хорошо.
И вот в субботу, часов в одиннадцать утра, звонок в дверь. Я, наивная, подумала — соседка за солью. Открываю…
На пороге Коля. И не один. Рядом — она. В кожаной курточке, волосы блестят, губы — как будто только что клубнику ели.
— Здравствуй, — говорит он таким тоном, как будто вчера мы просто поспорили, а сегодня пришёл мириться. — Я за вещами.
— За вещами заходи. А вот она— нет, — отвечаю, глядя на эту куколку.
Она делает шаг вперёд, улыбается так, что зубы блестят:
— Мы ненадолго.
— Милая, — говорю, — ты в мой дом зашла без спроса. Это у вас что, новый способ знакомства с «бывшими» женами?
Коля нахмурился:
— Не начинай, ладно?
— Это я ещё не начинала, Коля. Поверь, если начну, твоя подруга обратно в лифте ехать не сможет — на метле полетит.
Она фыркнула.
— Я просто пришла помочь Коле собрать вещи.
— А у него руки что, отвалились? Или он без тебя трусы в сумку сложить не может?
Коля пытается сохранять «достоинство», роется в шкафу, складывая свои вещи Я стою, наблюдаю.
— Только мои рубашки не трогай, своими руками — говорю. — Я их гладила, не для твоих рук.
И тут куколка его активировалась, что то начала шептать ему на ухо, он кивает. И вдруг ни с того ,ни с сего говорит:
—А ты знаешь, я теперь очень счастлив.
— Конечно, — улыбаюсь, — тебе теперь и шнурки кто-то завязывает, и ужин готовит, и телефон в туалет носить не запрещает. Счастье оно разное бывает.
Куколка уже краснеет, но держится.
— Мы пошли, — сообщил Николай.
— Дверь с той стороны не забудьте закрыть, — отвечаю. — И тапки за собой выбросьте в мусоропровод.
Они ушли. Я закрыла дверь и, знаешь, вместо того чтобы плакать, начала смеяться. Потому что вот эта их показуха «счастья» выглядела, как дешёвая реклама: всё блестит, а внутри пусто.
Но смех был недолгим. Через неделю Коля снова позвонил. И вот тогда началось всё по-настоящему…
Прошла неделя. Я уже окончательно вошла во вкус новой ,одинокой жизни. Хожу по дому в старом халате с зайцами, потому что никто не ворчит, что я «неопрятная». На кухне — цветы, которые раньше сразу воняли бы под носом у Коли: «Фу, аллергия». По вечерам вяжу себе плед и слушаю радио.
И вот, вечер пятницы. Телефон звонит. Номер Коли.
Я беру трубку:
— Слушаю.
— Привет, — голос какой-то тихий, даже без наезда. — Можно зайти к тебе ,поговорить?
— А что, подруга занята, тебе не с кем говорить?
— Да нет… просто… не всё так просто.
Ну, думаю, вот и понеслось.
— Ладно, приходи, — говорю. — Только тапок твоих нет, я их в мусорку выкинула.
Через полчаса стук в дверь. Открываю. Стоит Коля. Один. Без курточек, без губ, надувших клубнику. Выглядит, как помятый пакет из-под молока.
— Чай будешь? — спрашиваю, потому что воспитание — это святое.
— Можно… — садится за стол.
Сидим, молчим. Потом он начинает:
— Слушай, я, наверное, был неправ.
— «Наверное»? — поднимаю бровь. — То есть шанс, что был прав, всё ещё есть?
— Просто… с Леной не сложилось.
— Это та, что у тебя вещи собирала? Как же так? Я думала, у вас любовь, «вчера было волшебно» и всё такое.
Он вздыхает:
— Оказалось, что ей от меня нужно было только, чтоб я её в кафе водил и подарки покупал.
— А у тебя, значит, деньги закончились?
— Ну… кое-что пришлось продать…
— Поняла. Счастье, оно, Коля, дорогое удовольствие.
Он вдруг посмотрел на меня как-то по-другому:
— Может, мы попробуем с тобой всё вернуть?
— Коля, — говорю я спокойно, — в моём доме ни чего нельзя вернуть назад.
Он замолкает. Пьёт чай. Потом поднимается:
— Ладно, я пойду.
— Иди, — говорю. — Только, Коля… выйдя вон из моего дома больше никогда не возвращайся.
Он ушёл. Я закрыла дверь, и на душе было легко. Потому что в тот момент я поняла: я уже не та женщина, которая держится за привычку. Я теперь держусь за себя.
