В тот вечер у Маринки собралась обычная компания – те, кто застрял между разводами и новыми отношениями, словно между станциями метро. Анна сидела в углу дивана, разглядывая своё отражение в бокале с просекко. Тридцать восемь – это когда ты уже слишком умна для глупостей, но всё ещё недостаточно мудра, чтобы их не совершать.
Олега она заметила не сразу – он как-то терялся среди более ярких персонажей, вроде Стаса с его историями про стартапы или Кирилла с вечным «а вот в Питере…». Блёклый какой-то мужичок, подумала она тогда, энергетика как у постиранного свитера.
– Давайте телеграмами обменяемся, – предложила Маринка, собирая тарелки. – А то когда ещё увидимся.
Анна механически сохранила контакт, даже не посмотрев на аватарку. Ещё один номер в записной книжке, ещё одно имя, которое затеряется среди других.
А потом начались сообщения.
«Доброе утро! Ты просто невероятная!» – высветилось на экране через две недели после той встречи.
Анна моргнула. Перечитала. Сверилась с именем отправителя. Олег? Тот самый, с постиранной энергетикой?
«Не могу перестать думать о тебе с того вечера», – следующее сообщение пришло до того, как она успела придумать ответ на первое.
«Давай встретимся? Просто на кофе. Я знаю отличное место».
Она пожала плечами – почему бы и нет? Время для чашки кофе у неё было. Как и опыт общения с мужчинами, у которых слова разбегаются впереди чувств.
Кафе оказалось действительно неплохим – маленькое, уютное, с винтажными постерами на стенах и запахом свежей выпечки. Олег ждал у входа, переминаясь с ноги на ногу, как подросток перед первым свиданием.
– Я так рад, что ты согласилась, – выпалил он вместо приветствия. – Знаешь, я сразу понял, что ты особенная.
Анна подняла бровь, разглядывая его поверх чашки капучино. За последний год она слышала это «ты особенная» от трёх разных мужчин. Двое из них исчезли, не попрощавшись, третий женился на своей бухгалтерше.
– Серьёзно? – она старалась, чтобы голос звучал нейтрально. – И что же во мне такого особенного?
– Всё! – он подался вперёд. – Твоя улыбка, твой взгляд, то, как ты держишь чашку… В тебе есть какая-то тайна.
«Тайна у меня одна, – подумала Анна. – Как в тридцать восемь не превратиться в сумасшедшую кошатницу после неудачного брака».
Но Олег уже рассказывал о себе – торопливо, словно боялся не успеть выговориться. О работе веб-дизайнером, о путешествиях, о книгах, которые любит. О том, как его прошлые отношения закончились год назад, и как он понял, что готов к чему-то настоящему.
Анна слушала вполуха, автоматически кивая в нужных местах. За её плечами был почти завершённый развод, психотерапия и твёрдое решение больше не влюбляться в мужчин, которые слишком красиво говорят.
А потом начался настоящий шторм.
Сообщения приходили каждое утро – длинные, полные комплиментов и планов на будущее. Звонки каждый вечер – «просто услышать твой голос». Встречи – хоть на пять минут, просто увидеть.
– Я хочу заботиться о тебе, – говорил он. – О тебе и твоём сыне. Мы могли бы создать настоящую семью.
– Я не готова к отношениям, – отвечала она.
– Я подожду, – улыбался он. – Сколько нужно.
Света, выслушав эту историю за бокалом вина, только хмыкнула: – Что-то слишком активно товарищ взялся за дело.
– Просто влюбился человек, – пожала плечами Анна.
– Ага, – Света отхлебнула вино. – Как в том анекдоте – или влюбился, или лыжи украл.
Но Анна не слушала. Впервые за долгое время ей было… приятно. Приятно получать сообщения по утрам. Приятно знать, что кому-то важно её увидеть. Приятно чувствовать себя особенной – пусть даже это слово уже навязло в зубах.
«Просто не привязывайся, – говорила она себе. – Держи дистанцию. Помни прошлый опыт».
Но сердце, это глупое сердце, уже начинало оттаивать. Медленно, осторожно, само себе не признаваясь.
А Олег всё писал, звонил, появлялся с цветами и улыбками. И в какой-то момент Анна поймала себя на том, что ждёт этих звонков. Ждёт встреч. Ждёт его.
Началась история, похожая на кино, поставленное на ускоренную перемотку. Только никто не предупредил, что кнопка «стоп» найдётся не сразу.
Так прошло полтора месяца – в водовороте сообщений, звонков и встреч. Олег появлялся в её жизни, как джинн из бутылки – стоило только подумать, и вот он уже тут, с кофе и круассанами. «Я был рядом», – говорил он. И Анна старательно не замечала, что «рядом» – это в двадцати минутах езды от её дома.
Света качала головой, но молчала. А что тут скажешь? «Подруга, он слишком настойчив»? Так каждая женщина за тридцать пять знает: если мужчина не настойчив, то и отношений не будет. «Он слишком много обещает»? Но разве не этого мы ждём – чтобы мужчина знал, чего хочет?
– Просто будь осторожна, – только и сказала она после третьего бокала.
А быть осторожной становилось всё труднее. Особенно когда Олег смотрел так, словно она – редкая бабочка, случайно залетевшая в его сад. Когда писал длинные сообщения о том, как ему повезло её встретить. Когда строил планы – долгие, уютные, похожие на кадры из романтических комедий.
Анна держалась. Честное слово, держалась. У неё был иммунитет к красивым словам – спасибо предыдущим отношениям, где слова расходились с делами, как рельсы на горизонте. Она научилась не верить комплиментам, не поддаваться на уговоры, не растекаться лужицей от многообещающих взглядов.
Но у каждой защиты есть свой предел прочности.
Это случилось вечером – самым обычным, с запахом жасминового чая и шумом дождя за окном. Они сидели у неё на кухне, обсуждая какой-то фильм. Олег рассказывал что-то, активно жестикулируя, а она вдруг поймала себя на том, что любуется его руками. Жилистыми, с аккуратными ногтями и едва заметным шрамом на левой ладони. Руками, которые каждый раз тянулись к ней – придержать дверь, подать пальто, случайно коснуться пальцев.
– Ты меня не слушаешь, – улыбнулся он.
– Слушаю, – соврала она.
– А о чём я говорил?
Вместо ответа она поцеловала его. Просто чтобы не придумывать оправданий.
Он ответил так, словно ждал этого поцелуя всю жизнь. Словно всё, что было до – работа, друзья, прошлые отношения – существовало только для того, чтобы привести его в эту кухню, к этой женщине, к этому моменту.
А дальше время свернулось в спираль, как лента Мёбиуса. Его руки, теперь уже не просто красивые, а обжигающие, скользили по её телу, находя места, о существовании которых она успела забыть. Его губы шептали какие-то слова – кажется, важные, но кто разберёт их смысл, когда кровь стучит в висках, а сердце готово выпрыгнуть из груди?
«Не спеши, – шептал рассудок. – Не верь, не поддавайся, не…»
Но тело уже не слушалось голоса разума. Оно помнило, как это бывает – когда двое становятся одним целым, когда пальцы сплетаются, а дыхание смешивается. Помнило и требовало: ещё, сейчас, здесь.
Они не дошли до спальни. Кухонный стол, который Анна купила год назад на распродаже, оказался на удивление устойчивым. А старые соседи, слава богу, были глуховаты.
После они лежали на диване, укрывшись пледом. Олег рисовал пальцем узоры на её плече и рассказывал о путешествии, которое они обязательно совершат. О доме, который построят. О жизни, которая теперь будет только лучше.
Анна слушала, прикрыв глаза. Внутри расцветало что-то тёплое, почти забытое. Как будто после долгой зимы вдруг наступила весна, и сквозь снег пробились первые цветы.
А может, это были не цветы, а симптомы. Той самой болезни, от которой нет лекарства – только время и новые шрамы на сердце.
Утром она проснулась от запаха кофе. Олег стоял у плиты, напевая что-то себе под нос. Домашний, уютный, словно всегда был частью этой кухни, этой жизни.
– Доброе утро, любимая, – улыбнулся он.
И она улыбнулась в ответ, старательно задвигая подальше предательский шепоток: «А не слишком ли быстро – любимая?»
Света, узнав новости, только вздохнула: – Ну что, поплыла?
– Нет, – соврала Анна. – Просто… приятно же.
– Приятно, – эхом отозвалась подруга. – Только знаешь, что меня настораживает? Когда мужчина так спешит, он либо от кого-то бежит, либо к кому-то бежит. И в обоих случаях это ненадолго.
– Ты как всегда оптимистична, – фыркнула Анна.
Но червячок сомнения уже проснулся. И полз, полз по сердцу, оставляя за собой едва заметный след тревоги.
Первым исчезло «доброе утро, любимая». Просто растворилось в утреннем тумане, как будто его и не было. На смену пришло короткое «привет» – если вообще приходило.
Анна помнила точный момент, когда заметила перемену. Она сидела на кухне, размешивая давно остывший кофе, и пялилась в экран телефона. Десять утра. Раньше в это время от него приходило минимум три сообщения и один звонок. Теперь – тишина.
«Не будь идиоткой, – сказала она своему отражению в чёрном экране. – Он просто занят».
Занят. Прекрасное слово, универсальное, как швейцарский нож. Им можно оправдать всё: от неотвеченного звонка до исчезновения на неделю. Особенно если ты – взрослая женщина, которая не хочет показаться навязчивой и помнит, как это было в прошлых отношениях.
А потом пропали и встречи. Нет, не все – просто их стало меньше. Как будто кто-то прикрутил кран, и вместо полноводной реки осталась тонкая струйка.
– Прости, работы много, – говорил он. – Проект горит.
– Завал просто, – объяснял он. – Клиент требует невозможного.
– Финансовые проблемы, – вздыхал он. – Сама понимаешь, конец года.
Анна понимала. Она всё понимала – даже то, о чём он молчал. Например, что у него вдруг нашлось время на спортзал три раза в неделю. И на встречи с друзьями. И на какие-то загадочные «важные дела», о которых он упоминал вскользь.
– Может, поговорить с ним? – предложила Света за очередным бокалом вина.
– О чём? – Анна невесело усмехнулась. – О том, что он остыл? Так я и сама это вижу.
– О том, чего он хочет.
– А ты правда думаешь, что он сам это знает?
Света промолчала. Она вообще в последнее время больше молчала – наверное, чтобы не сказать: «А я ведь предупреждала».
Телефон пискнул – сообщение от него: «Прости, сегодня не получится встретиться. Дела».
Анна посмотрела на экран, потом на подругу: – Знаешь, что самое паршивое? Когда он добивался меня, у него не было никаких дел. Ни работы, ни друзей, ни спортзала. Только желание быть рядом.
– Потому что это был не он, – Света долила вина в бокалы. – Это была роль, которую он играл. Охотник, преследующий добычу. А теперь…
– А теперь добыча поймана, и охота закончена.
– Что-то типа того.
За окном мигала вывеска круглосуточного магазина. Красным, жёлтым, снова красным. Как светофор, предупреждающий: стой, приготовься, беги.
– Я ведь даже не влюбилась в него по-настоящему, – вдруг сказала Анна. – Так, оттаяла немного. Поверила, что можно ещё что-то чувствовать. А он…
– А он сделал то, что делают все лавбомберы, – Света поставила пустой бокал. – Получил своё и потерял интерес.
– Лавбомберы?
– Ну да. Те, кто сначала забрасывает женщину любовью, а потом резко исчезает. Бомбардировщики, понимаешь? Сбросили бомбу и улетели.
Анна хмыкнула: – Забавный термин.
– Забавный, – согласилась Света. – Только вот последствия у такой бомбардировки совсем не забавные.
В кармане снова пискнул телефон. На этот раз от него пришло: «Может, встретимся на следующей неделе?»
Следующая неделя. Ещё один способ сказать «никогда», не произнося этого слова вслух.
– Знаешь, что самое обидное? – Анна отложила телефон. – Я же видела все знаки. Все эти «слишком»: слишком быстро, слишком много, слишком идеально. Но так хотелось поверить…
– В сказку?
– В себя. В то, что я ещё могу кому-то по-настоящему нравиться. Быть особенной.
Света встала, подошла к окну. Вывеска магазина окрасила её лицо в красный: – Ты и есть особенная. Просто не для тех, кто ищет лёгкую добычу.
Телефон снова подал голос. Теперь это было: «Скучаю».
Одно слово – и сколько за ним пустоты. Раньше его сообщения были похожи на письма – длинные, полные восхищения и планов на будущее. Теперь – телеграфный стиль, словно каждая буква стоит денег.
– И что мне делать? – спросила Анна, глядя на экран.
– А что ты обычно делаешь с отработанными батарейками? – Света повернулась от окна. – Выбрасываешь.
– Я не готова.
– Готова. Просто боишься признать, что опять ошиблась. Что позволила себе поверить в сказку про прекрасного принца, который на самом деле оказался обычным… лавбомбером.
Анна посмотрела на последнее сообщение. «Скучаю». Два года назад другой мужчина писал ей то же самое. А потом она случайно увидела его в кафе с другой женщиной – и он тоже «скучал» по ней, судя по тому, как целовал её руки.
– Мерзавец он, – вдруг сказала она.
– Кто? – Света вскинула брови.
– Олег. Потратил полтора месяца, чтобы добиться моего доверия. А теперь делает вид, что это я что-то не так поняла. Что он просто занят. Что у него работа, друзья, дела…
– Ну наконец-то, – Света улыбнулась. – А то я думала, ты так и будешь себя накручивать.
Телефон пискнул в последний раз: «Ты не обиделась?»
Анна посмотрела на сообщение, потом на подругу, потом в окно, где вывеска магазина наконец-то мигнула зелёным.
– Нет, – сказала она вслух. – Не обиделась. Я просто всё поняла.
Олег объявился двадцать девятого декабря – как раз когда Анна перестала ждать. Позвонил будничным тоном, словно не было недели молчания: – Привет. Я тут рядом. Можно заехать?
«Рядом» – любимое слово всех мужчин, которым нужно оправдать внезапное появление. Как будто они случайно оказались у твоего дома, а не планировали визит заранее.
– Заезжай, – сказала она спокойно.
Он приехал через пятнадцать минут – значит, не был рядом, а собирался специально. Анна отметила это машинально, как и его новую рубашку, и лёгкий запах незнакомого парфюма.
– Я по делам уезжаю, – сказал он, устраиваясь в кресле. – Вернусь на следующей неделе.
«Дела под Новый год, – подумала она. – Ну-ну».
– Надолго? – спросила вслух.
– Пока не знаю. Но я буду писать.
Она кивнула, разглядывая его лицо. Искала в нём следы того восторженного мужчины, который полтора месяца назад говорил о любви с первого взгляда. Не нашла – или не захотела найти.
– Знаешь, – он поёрзал в кресле, – мне кажется, нам нужно… ну, как-то определиться.
– С чем?
– С нами. С тем, что происходит.
Анна усмехнулась. Как интересно устроен мужской мозг – сначала они торопятся с признаниями, потом с близостью, а определяться предлагают, только когда собираются слиться в туман.
– И что, по-твоему, происходит? – спросила она.
Он замялся. Конечно – ведь легче говорить «ты особенная», чем объяснять, почему эта особенность вдруг перестала быть интересной.
– Понимаешь, – начал он, разглядывая свои ботинки, – сейчас сложный период. Работа, финансы…
– Ага, – перебила она. – А ещё друзья, спортзал и важные дела. Я ничего не забыла?
Он поднял глаза – удивлённые, почти обиженные. Видимо, не ожидал такого тона.
– Ты что, злишься?
– Нет, – она покачала головой. – Я просто устала.
– От чего?
– От вранья. Своего и твоего.
Он дёрнулся, словно от пощёчины: – Я не вру!
– Врёшь, – она налила себе воды. – Врёшь, что занят, когда просто потерял интерес. Врёшь, что будешь писать, хотя мы оба знаем – не будешь. Врал, что влюбился с первого взгляда, а на самом деле просто…
– Просто что? – он подался вперёд.
– Просто хотел поиграть в отношения. В страсть, в красивые слова, в «ты особенная». А теперь игра наскучила.
За окном просигналила машина. В соседней квартире кто-то включил музыку – «Last Christmas» Уэма, вечный гимн всех предновогодних расставаний.
– Ты несправедлива, – сказал он тихо. – Я правда…
– Правда что? – она поставила стакан. – Любил? Хотел быть со мной? Строил планы?
Он молчал. Наверное, подбирал слова – те самые, которые раньше лились потоком, а теперь застряли где-то между правдой и ложью.
– Знаешь, что самое забавное? – Анна подошла к окну. – Я ведь даже не злюсь. Ты сделал всё как по учебнику: очаровал, завоевал, получил что хотел и… соскочил.
– Я не…
– Нет, дослушай. Я сама виновата – надо было сразу понять, что нормальный человек не будет так форсировать события. Не будет говорить о любви через две недели знакомства. Не будет строить планы на жизнь, даже не узнав человека толком.
За окном мигала гирлянда на соседнем доме. Красные и зелёные огоньки делали всё нереальным, похожим на сцену из рождественского фильма. Только в фильмах в этот момент обычно происходит чудо – герой понимает, что ошибался, бросается к героине с искренними признаниями, и всё заканчивается поцелуем под падающим снегом.
Но в жизни снег давно растаял, превратившись в грязную кашу под ногами. И никаких признаний не будет – только неловкое молчание и желание поскорее закончить эту сцену.
– Я позвоню на следующей неделе, – наконец сказал он. – Когда вернусь.
– Не надо, – она повернулась к нему. – Правда, не надо. Давай закончим сейчас.
– Но…
– Никаких «но». Ты получил, что хотел. Я получила ещё один урок. Все довольны, все свободны.
Он встал – словно на пружине подскочил: – Ты делаешь меня каким-то монстром!
– Нет, – она улыбнулась. – Ты не монстр. Ты просто… лавбомбер. Охотник за эмоциями. Тебе нравится процесс завоевания, а не сами отношения.
– Это неправда!
– Правда. И знаешь что? Я даже благодарна тебе.
– За что? – он нахмурился.
– За то, что всё случилось так быстро. Не пришлось тратить годы, чтобы понять: некоторые люди приходят в нашу жизнь не ради любви, а ради урока.
Он постоял ещё немного, переминаясь с ноги на ногу, потом буркнул: – Ну, я пойду.
– Иди, – кивнула она. – И… удачи с делами.
Входная дверь закрылась так тихо, словно он боялся спугнуть момент. Или не хотел привлекать внимание соседей – мало ли, вдруг кто-то запомнит его лицо.
Анна достала телефон, открыла его контакт. Всего полтора месяца переписки – а сколько всего: признания, обещания, планы на будущее. Целая жизнь, уместившаяся между «ты особенная» и «прости, я занят».
Палец завис над кнопкой «удалить». Один клик – и всё исчезнет. Все сообщения, все фотографии, все следы этой странной истории, похожей на кино с ускоренной перемоткой.
«Last Christmas» за стеной сменился на «All I Want For Christmas Is You». Гирлянда на соседнем доме мигнула в последний раз и погасла.
Анна нажала «удалить».
Вот и всё. Ещё одна история закончилась, не успев толком начаться. Ещё один урок выучен. Ещё одна причина быть осторожнее с мужчинами, которые слишком торопятся с признаниями.
Телефон пискнул – сообщение от Светы: «Ну что, жива?»
«Жива, – написала она в ответ. – И даже почти не пострадала».
«Врёшь небось?»
«Вру, – Анна улыбнулась. – Но это ничего. Главное – я больше не вру себе».
За окном начал падать снег – крупными хлопьями, как в рождественских фильмах. Только теперь она точно знала: никакого волшебного финала не будет.
И это тоже хорошо.
