— Так больше продолжаться не может, — Анна решительно положила телефон на стол. — Коля, нам нужно поговорить.
Николай поднял глаза от ноутбука. Его жена стояла у окна, нервно теребя рукав свитера. За окном падал январский снег, укрывая город белым покрывалом. Праздники закончились, но их последствия все еще давали о себе знать.
— О чем? — спросил он, хотя прекрасно понимал причину беспокойства жены.
— О твоей маме. О том, что произошло на Новый год. О том, как она со мной разговаривала при всех гостях.
Николай закрыл ноутбук. Этот разговор назревал давно, с самого первого января, когда они молча вернулись домой с семейного празднования.
— Мама просто была не в себе, — начал он привычную защитную речь.
— Нет, Коля, — Анна покачала головла. — Дело не в этом. Когда человек теряет контроль, он начинает говорить то, что думает на самом деле. И знаешь, что самое обидное? Что на следующий день она как ни в чем не бывало написала мне сообщение с рецептом пирога. Будто ничего не случилось!
— Аня…
— Нет, послушай. Помнишь, как все начиналось? Три года назад, когда мы только познакомились с твоей мамой. Как она радовалась, что ты наконец-то встретил «достойную девушку»? Как приглашала меня на чай, показывала твои детские фотографии?
Николай помнил. Валентина Петровна действительно приняла Анну с распростертыми объятиями. Первое время все было идеально — совместные воскресные обеды, долгие разговоры на кухне, обмен рецептами. Его мама светилась от счастья, видя, как сын наконец-то обрел семейное счастье.
— А потом что-то изменилось, — продолжала Анна. — Постепенно, день за днем. Сначала появились эти странные намеки. Потом критика моей готовки. Затем комментарии о том, как я веду хозяйство…
— Ты преувеличиваешь.
— Правда? — Анна подошла к столу и оперлась на него руками. — Тогда давай вспомним новогодний вечер. От начала до конца. Каждое слово, которое она мне сказала.
Николай поморщился. Тот вечер он предпочел бы забыть. Как и многие другие подобные вечера за последний год.
— Давай вспомним, — Анна присела на стул напротив мужа. — Мы пришли к восьми вечера. Я принесла свой фирменный салат, который твоя мама когда-то так хвалила. Помнишь, что она сказала?
Николай молчал. Конечно, он помнил. Но признать правоту жены означало встать на ее сторону в этом бесконечном конфликте.
— Она сказала: «Анечка, милая, ну зачем же так старалась? У нас и без того полный стол». А потом демонстративно поставила мой салат на дальний край стола, за вазу с фруктами. И это было только начало вечера.
Николай встал и подошел к окну. Снег все так же падал крупными хлопьями, создавая иллюзию спокойствия и умиротворения. Как же все изменилось за эти три года.
— Знаешь, что самое странное? — продолжала Анна. — Я до сих пор помню тот день, когда впервые пришла к вам домой. Твоя мама встретила меня в фартуке, с румяными пирожками на подносе. Она тогда сказала: «Наконец-то у моего сына появилась настоящая семья». И я поверила. Поверила, что стану частью вашей семьи.
— Ты и есть часть семьи, — тихо произнес Николай.
— Правда? — Анна горько усмехнулась. — Тогда почему твоя мама при каждом удобном случае напоминает мне, что я всего лишь невестка? Почему каждый праздник превращается в испытание? Почему она постоянно сравнивает меня с твоей бывшей девушкой Мариной?
Николай резко повернулся: — При чем здесь Марина?
— А ты не слышал? На новогоднем вечере твоя мама не уставала напоминать всем гостям, какой чудесной хозяйкой была Марина. Как она замечательно готовила борщ, как вкусно солила огурцы, как идеально гладила рубашки.
— Аня, перестань…
— Нет, не перестану! — Анна вскочила со стула. — Знаешь, что самое обидное? Что ты молчал. Все время молчал. Когда она начала рассказывать при всех, как я неправильно заправляю постель. Когда намекала гостям, что я не умею экономить. Когда начала вспоминать, какой замечательной была ваша прошлая новогодняя встреча — там, где была Марина.
В комнате повисла тяжелая тишина. Только сейчас Николай начал понимать, насколько глубоко ранили жену все эти, казалось бы, безобидные замечания его матери.
— А потом она достала альбом с фотографиями, — голос Анны дрожал. — Помнишь? «Посмотрите, какая чудесная была вечеринка в прошлом году. Вот Коленька с Мариночкой у елки. А вот они на даче. Какая красивая пара была…»
— Мама просто не подумала…
— Нет, Коля. Она прекрасно понимала, что делает. И когда я попыталась перевести разговор на другую тему, она посмотрела на меня таким взглядом… А потом начала рассказывать всем, как Марина поступила в аспирантуру, как она делает карьеру, какая она замечательная дочь своим родителям.
Николай провел рукой по лицу. Он помнил этот момент. Помнил, как побледнела Анна, как дрожали ее руки, когда она пыталась налить себе воды. Помнил неловкое молчание гостей и торжествующий взгляд матери.
— А теперь она пишет мне сообщения каждый день, — Анна достала телефон. — Вот, смотри: «Анечка, солнышко, как ты? Может, заедешь ко мне на чай? Я тут пирог испекла». Будто ничего не было. Будто не она при всех сказала, что современные девушки совсем не умеют создавать уют в доме.
— И что ты предлагаешь? — спросил Николай, возвращаясь к столу.
— Я не знаю, — Анна покачала головой. — Но я больше не могу делать вид, что все в порядке. Не могу каждый раз готовиться к семейным встречам как к битве. Не могу постоянно следить за каждым своим словом, чтобы не дать повод для новых колкостей.
Николай задумчиво постучал пальцами по столу. Три года назад, когда он представил Анну родителям, все казалось таким простым и понятным. Его мама действительно приняла девушку с распростертыми объятиями. Валентина Петровна не уставала нахваливать будущую невестку перед соседками, с гордостью показывала ее фотографии подругам.
— А помнишь нашу свадьбу? — тихо спросила Анна, будто прочитав его мысли.
Конечно, он помнил. Валентина Петровна тогда светилась от счастья. Она лично занималась организацией торжества, советовалась с Анной по каждой мелочи, вместе они выбирали цветы и декор. «Доченька», — называла она тогда Анну.
— Что изменилось, Коля? Почему твоя мама вдруг стала так относиться ко мне?
Николай молчал. Он и сам не понимал, когда и как все начало меняться. Может быть, когда Анна решила продолжить работать после свадьбы, вместо того чтобы посвятить себя исключительно семье, как того хотела Валентина Петровна? Или когда они решили пока не заводить детей, сосредоточившись на карьере и путешествиях?
— Знаешь, что она сказала мне на кухне в новогоднюю ночь? — Анна поднялась и начала ходить по комнате. — Когда все уже разошлись по домам, а я осталась помочь с посудой. Она сказала: «Вот Марина всегда понимала, что главное в жизни женщины — это семья. А ты все о себе думаешь».
— Почему ты мне раньше об этом не рассказала?
— А что бы это изменило? — Анна остановилась. — Ты бы снова промолчал, как молчал весь вечер. Как молчишь каждый раз, когда она начинает свои сравнения и намеки.
Николай почувствовал, как внутри поднимается волна раздражения: — Что ты хочешь от меня? Чтобы я поругался с матерью?
— Нет! Я хочу, чтобы ты хоть раз встал на мою сторону! Чтобы защитил меня, когда она начинает свои нападки. Чтобы просто сказал: «Мама, перестань».
— Она же моя мать…
— А я твоя жена! — в голосе Анны зазвенели слезы. — Три года, Коля. Три года я пытаюсь быть идеальной невесткой. Готовлю ее любимые блюда, слушаю бесконечные истории про твое детство, терплю все замечания и советы. Я так старалась ей понравиться, так хотела стать частью вашей семьи…
Она замолчала, глядя в окно. Снег все также падал, укрывая город белым покрывалом. Где-то вдалеке сигналила машина, но в квартире стояла полная тишина.
— И что теперь? — наконец спросил Николай.
— Теперь? — Анна повернулась к мужу. — Теперь я просто устала. Устала притворяться, что все хорошо. Устала быть вечно виноватой. Устала конкурировать с призраком твоей бывшей девушки.
Она подошла к столу и взяла телефон: — Вот, снова сообщение от твоей мамы. «Анечка, может, заедешь сегодня? Я тут разбирала старые вещи, нашла чудесные рецепты. Марина когда-то по ним готовила, получалось великолепно».
Николай взял телефон и прочитал сообщение. Что-то внутри него наконец надломилось.
— Знаешь, а ведь я помню, когда все начало меняться, — медленно произнес он. — Это было в прошлом феврале, на дне рождения мамы. Ты тогда впервые не промолчала в ответ на ее замечание.
Анна нахмурилась, вспоминая: — Когда она начала рассказывать про мой «неправильный» борщ?
— Да. Ты тогда очень спокойно сказала: «Валентина Петровна, у каждой хозяйки свои секреты. Я готовлю так, как нравится вашему сыну». И знаешь, что я увидел в глазах мамы? Растерянность. Она впервые столкнулась с тем, что ты можешь дать отпор.
— И после этого все стало еще хуже.
— Потому что ты перестала быть удобной невесткой, которая во всем соглашается со свекровью.
Анна присела на краешек дивана: — Я просто устала притворяться. Знаешь, сколько раз я переделывала этот борщ по ее рецепту? Десять? Пятнадцать? А потом поняла — дело не в борще. Ей просто нужен повод, чтобы показать мне мое место.
— Как Марине когда-то, — тихо добавил Николай.
— Что? — Анна удивленно посмотрела на мужа.
— Ты думаешь, с Мариной все было иначе? — Николай грустно усмехнулся. — Мама при тебе восхваляет ее готовку и хозяйственность. А знаешь, что она говорила три года назад? «Марина слишком много внимания уделяет карьере. Настоящая женщина должна думать о семье».
— Но она же постоянно ставит мне ее в пример!
— Потому что Марина теперь — идеальная бывшая невестка. Та, которой уже нет рядом, которая не может ответить или возразить. Удобный образ для сравнения.
Анна задумчиво покачала головой: — Выходит, что бы я ни делала…
— Все будет не так, — закончил Николай. — Я давно это понял, просто не хотел признавать. Знаешь, почему мама так настойчиво зовет тебя в гости? Потому что ты перестала приезжать каждые выходные, перестала спрашивать у нее совета по каждому поводу. Ты стала самостоятельной, и это ее пугает.
— Но я же не собираюсь разрушать вашу семью! Я просто хочу, чтобы меня уважали.
— А она боится потерять контроль. Над тобой, надо мной, над нашей семьей.
В комнате повисла тишина. За окном все также падал снег, но теперь он казался не таким гнетущим.
— И что нам делать? — спросила наконец Анна.
— Для начала я поговорю с мамой. Не как сын, который выслушивает очередную порцию жалоб на невестку, а как мужчина, который не позволит обижать свою жену.
— Думаешь, это поможет?
— Не знаю. Но я больше не могу стоять в стороне. Знаешь, все эти годы я боялся обидеть маму, расстроить ее. А в итоге своим молчанием я предавал тебя.
Анна поднялась и подошла к мужу: — Я не прошу тебя выбирать между мной и мамой. Я просто хочу, чтобы в нашей семье были здоровые отношения. Без манипуляций, без постоянных сравнений, без этого груза прошлого.
Николай обнял жену: — Я завтра же поеду к маме. Одни, без тебя. И мы серьезно поговорим.
— О чем?
— О том, что пора прекратить эти игры. О том, что я люблю тебя и не позволю никому, даже родной маме, делать тебе больно. О том, что сравнения с Мариной должны прекратиться раз и навсегда.
В этот момент телефон Анны снова завибрировал. Очередное сообщение от свекрови: «Анечка, я тут пересматривала наши старые фотографии. Может, заедешь? Поговорим по душам?»
— Не отвечай, — твердо сказал Николай. — Я сам все решу.
На следующий день Николай действительно поехал к матери. Анна весь день не находила себе места, то и дело поглядывая на телефон. Но ни свекровь, ни муж не писали.
Николай вернулся поздно вечером. По его серьезному лицу было видно — разговор был непростым.
— Ну как? — встретила его Анна.
— Сначала она не хотела слушать. Начала обычное: «Ты совсем мать забыл», «Она тебя против меня настраивает». Я впервые увидел, как мама манипулирует. Раньше просто не замечал, списывал на ее характер.
— И что потом?
— А потом я рассказал ей, как ты плакала после новогодней ночи. Как каждое ее слово, каждый намек делают тебе больно. Как ты три года старалась стать ей дочерью, а она только искала поводы для критики.
Николай прошел на кухню и налил себе воды: — Знаешь, что самое удивительное? Когда я спросил ее прямо: «Мама, чем тебе не угодила Аня?», она не смогла ответить. Начала что-то говорить про заправленные кровати и недосоленный борщ, но я не дал ей увести разговор в сторону.
— И что она сказала?
— В какой-то момент она заплакала. Сказала, что боится остаться одна, что ей кажется, будто я отдаляюсь от нее. Что Марина тоже когда-то увела меня из семьи, а теперь это делаешь ты.
— Но это же не так!
— Конечно, не так. И я ей это объяснил. Сказал, что она всегда будет моей мамой, что я ее люблю. Но ты — моя жена, мы с тобой теперь одна семья. И если она хочет быть частью этой семьи, пора прекратить войну с невесткой.
Анна внимательно посмотрела на мужа: — И как она это восприняла?
— Сначала обиделась. Потом долго молчала. А потом… потом она достала старый фотоальбом. Тот самый, с которого все началось на Новый год. И знаешь, что я увидел? На каждой странице — фотографии с Мариной. Мама их специально собирала, хранила. Не потому что скучает по ней, а потому что это было оружие. Против тебя, против любой другой девушки, которая могла появиться в моей жизни.
— И что теперь?
— Теперь будем учиться строить новые отношения. Я сказал маме, что люблю ее, но больше не позволю манипулировать мной или обижать тебя. Что она всегда может приезжать к нам в гости, звонить, общаться. Но без сравнений, без колкостей, без этого вечного недовольства.
Анна задумчиво покачала головой: — Думаешь, она сможет измениться?
— Не сразу. Но у нее нет выбора, если она хочет сохранить отношения с нами. Знаешь, что она сказала перед моим уходом? «Я не хочу потерять сына. И невестку тоже не хочу потерять».
— Это уже что-то, — улыбнулась Анна.
— Давай дадим ей шанс, — сказала Анна после долгого молчания. — Но я хочу, чтобы ты понимал — я больше не смогу делать вид, что все хорошо, когда это не так.
— И не нужно, — Николай взял жену за руку. — Знаешь, сегодня, глядя на маму, я вдруг понял — она ведь тоже несчастна в этой ситуации. Все эти годы она строила вокруг себя стену из претензий и обид, и сама же стала ее пленницей.
Прошла неделя. Валентина Петровна больше не писала сообщений с рецептами и не звала на чай. Анна временами проверяла телефон, но там было пусто. Это молчание было непривычным, но каким-то правильным — каждому нужно было время подумать.
А потом, в субботу утром, раздался звонок.
— Николай? — голос Валентины Петровны звучал необычно тихо. — Сынок, я тут подумала… Может, вы с Аней приедете сегодня? Только без гостей, без шума. Просто поговорим.
Николай посмотрел на жену. Анна кивнула — она тоже была готова к этому разговору.
Валентина Петровна встретила их без обычной суеты. Не было ни накрытого стола, ни бесконечных рассказов о соседях, ни альбомов с фотографиями. Просто три чашки чая на кухонном столе.
— Я много думала всю эту неделю, — начала она, когда все сели. — О том, что ты сказал, Коля. О том, как я себя вела. И знаете… мне стыдно.
Анна и Николай переглянулись. Такого они не ожидали.
— Я ведь правда радовалась, когда вы познакомились, — продолжала Валентина Петровна. — Анечка, ты была такой светлой, такой искренней. И Коля рядом с тобой словно расцвел. А потом… — она замолчала, подбирая слова. — Потом мне стало казаться, что я теряю сына. Что ты заберешь его у меня, как когда-то пыталась забрать Марина.
— Но я никогда…
— Знаю, — перебила свекровь. — Теперь знаю. Это все были мои страхи, мои выдумки. Я так боялась остаться одна, что сама отталкивала самых близких людей.
Она встала и подошла к окну: — Вчера я разбирала старые вещи. Нашла тот самый альбом с фотографиями Марины. Знаешь, что я с ним сделала? Убрала в дальний ящик. Потому что поняла — нельзя жить прошлым. Нельзя сравнивать людей. Нельзя пытаться сделать новую жизнь копией старой.
В кухне повисла тишина. Только чайник тихо пощелкивал, остывая.
— Я не прошу сразу простить меня, — Валентина Петровна повернулась к невестке. — Я знаю, что сделала тебе больно. Что испортила не один праздник, не один семейный вечер. Но я хочу попробовать все исправить. Можно?
Анна почувствовала, как к горлу подступает комок. Три года она ждала этих слов. Три года надеялась, что однажды свекровь увидит в ней не соперницу, не чужого человека, а просто девушку, которая любит ее сына и хочет стать частью семьи.
