Каждое утро, пробегая мимо мусорных баков у подъезда, Аня видела его. Он был сухим, словно подсохшая ветка, с лицом, исчерченным морщинами, как древняя карта. Пальто на нём висело мешком, а руки ловко скручивали картонные коробки в аккуратные стопки.
«Не бомж,» – думала Аня, бросая на него беглый взгляд. – «Не пьёт, опрятный. Но почему он этим занимается?»
Она шла дальше, утягиваемая в свой привычный ритм: работа, кофе, звонки, дедлайны.
Но однажды утром их взгляды встретились.
Он поднял голову, услышав её шаги. Глаза – ясные, холодного стального цвета – смотрели прямо, будто насквозь. В них не было злости или упрёка, только лёгкое, почти незаметное любопытство.
Аня почувствовала, как что-то внутри сжалось. Она ускорила шаг.
Весь день этот взгляд не выходил из головы. Кто он? Почему живёт так? Вечером она снова прошла мимо тех баков, но его там уже не было.
Через неделю Аня увидела его у пункта приёма макулатуры. Она остановилась, чтобы поправить шарф, но не могла не следить за ним краем глаза.
Он спокойно общался с пожилым кассиром, а рядом стояла стопка книг. Настоящих книг, с потрёпанными корешками, но заботливо перевязанных бечёвкой.
«А кто ты, человек с помойки?»
Вечером, возвращаясь домой, Аня не выдержала.
– Простите… – робко начала она, подойдя ближе.
Он обернулся, как будто ждал её.
– Да?
– Я часто вижу вас здесь. Вы собираете картон?
– А что в этом плохого? – Его голос был ровным, почти спокойным. Он легко улыбнулся.
– Нет, ничего, – осеклась она. – Просто вы не похожи на… — она опустила взгляд. — Ну…
Он помолчал. Словно выжидая, что она договорит. Потом улыбнулся. По доброму. Как человек, который давно привык к таким вопросам.
– На тех, кто живёт на улице? – закончил он за неё.
– Ну… да, — промямлила Аня, жалея, что начала этот разговор.
– Потому что я не живу на улице. У меня есть комната.
– А почему тогда? — с болезненным любопытством продолжила Аня.
Он усмехнулся. Вздохнул. Он посмотрел ей в глаза, словно собираясь с мыслями. Во взгляде мелькнуло что-то, похожее на усталость, но не слабость.
– Потому что жизнь не всегда идёт по прямой дороге. Иногда её заносит, – сказал он, сложив руки за спину.
И ушёл.
Через пару дней она снова увидела его, но на этот раз он сидел на скамейке с книгой. Аня замерла.
«Подойти или нет?»
Собравшись с духом, она подошла.
– Здравствуйте. Что читаете?
Он поднял взгляд, внимательно посмотрел на неё.
– Чехов.
Она присела рядом.
– Вы сказали, что жизнь заносит. Что это значит?
Мужчина закрыл книгу, положил её на колени.
– В прошлом я был учителем. Литература, русский язык. Преподавал в институте.
Аня недоверчиво вскинула брови.
– Правда?
– Конечно. У меня была семья: жена, сын. Всё, как у людей. А потом случился пожар. В одну ночь – ничего. Всё, что я знал, любил, строил, исчезло.
– Это ужасно… – прошептала она.
– Да, – кивнул он. – Но бывает и хуже.
– А сын?
– Уехал. За границу. Спасся от бедности. От меня.
– Но вы могли бы…
Он перебил её, покачав головой.
– Искал помощь. Но это не так просто, как думается. В какой-то момент понял: проще, когда тебя не видят.
Его слова отзывались в ней, как эхо.
– Можно ведь что-то изменить, – тихо сказала она.
Он посмотрел вдаль, будто раздумывал над чем-то важным.
– Молодая вы ещё. В моём возрасте менять уже нечего. Можно только жить дальше.
Теперь она видела его часто. Они разговаривали о книгах, о жизни, иногда о прошлом.
Однажды она принесла ему термос чая. Он долго отказывался, но в итоге согласился.
– Спасибо, – сказал он, потягивая горячий напиток.
В его глазах мелькнула едва заметная тень улыбки.
Однажды утром Аня вышла из подъезда и не увидела его. Ни тележки, ни знакомого силуэта.
На третий день ей доставили письмо. На бумаге – аккуратный, чуть угловатый почерк:
«Спасибо за вашу доброту. Я уезжаю в деревню. Попробую снова писать. Вы вернули мне веру в людей. С уважением, Пётр Матвеевич».
Она перечитывала письмо снова и снова. Её сердце сжалось – и тут же стало легче.
Человек с помойки ушёл. Но оставил в её жизни след, который никогда не исчезнет.
