Входная дверь распахнулась с таким грохотом, что Максиму показалось, что её вот-вот снесёт с петель.
– Машенька! Что там с ужином? – его голос эхом разнесся по пустой квартире, но в ответ была тишина. Странная, тяжёлая тишина, как будто что-то не так. Сердце сжалось, и Максима охватило какое-то необъяснимое беспокойство. Он поспешно снял ботинки и понёсся в спальню.
Маша лежала на кровати, раскинув руки, неподвижная. Весь мир остановился в тот момент, как застыл и он сам. В голове сразу встали кадры из фильмов — но всё было не так, как в кино. Тут не было ни слёз, ни страха. Только эта зловещая тишина и холод.
Скорая. Больница. Белые стены. Всё как в тумане, как в каком-то чужом сне.
– Малыш в порядке, – сказал доктор, поправив очки и явно стараясь скрыть какое-то удивление. – А вот у вашей жены анемия серьёзная. Постельный режим, усиленное питание, и никаких стрессов. Сейчас она спит под капельницей. Пойдёмте, обсудим всё в коридоре?
Максим стоял, как вкопанный, не мог сдвинуться. В голове не укладывалось.
– Какой ещё малыш?! – вырвалось у него. Всё, что было в его жизни до этого, вдруг перестало существовать.
Доктор поднял брови и удивлённо взглянул на него.
– Вы не знали? Третий месяц уже.
Максим был как громом поражён. Третий месяц. Третий! Он точно знал, что был бесплоден. Это не могло быть правдой. Врачи сказали, что не выйдет, что не получится. А вот теперь — третий месяц.
– Нет… – его голос потух, стал каким-то чужим. – Видимо, сюрприз готовила…
Доктор усмехнулся, но эта усмешка была скорее горькая, чем весёлая.
– Ну что ж, сюрприз удался на славу. Ладно, оформляем перевод в двадцать третью палату.
Но в голове Максима, словно разорвалась бомба, и мысли метались, как бешеные. Кто этот малыш? Если он бесплоден… значит, она… с кем-то другим?
Ревность охватила Максима так, что даже дыхание стало тяжёлым. Он почувствовал, как горло сжалось, а внутри всё закипело, будто в лавовой банке. Месть, — пришло в голову, и мысль эта, как нож, прорезала туман в голове.
– Алиночка, душа моя, а что насчёт ужина в «Савой»? – он ухмыльнулся, намеренно пытаясь быть лёгким, игривым, как будто ничего не происходило.
– Максим Петрович! – в её голосе слышался лёгкий шок, но и интерес. – А как же ваша верность жене?
– Был слеп, — вздохнул он, наигранно сложив руки. – Только сейчас понял, какое сокровище упускаю…
Тот вечер стал для него смутным пятном, где каждое слово теряло смысл, а каждое движение несли с собой только пустоту. Вино, танцы, смех. Алина, наблюдавшая за ним как хищник, давно решила всё за него. Она знала, как подождать, как терпеливо, но уверенно разрушить его мир.
Утро не было добрым. Сначала головная боль — адская, раскалывающая, а потом — Алина. Рядом, как после ночного кошмара. Он чувствовал, что уходит из-под контроля, но не знал, как остановиться. Воспоминания были смутными, как следы в песке, которые вот-вот сотрёт прибой.
Мама бы не простила… — эта мысль не оставляла его. Она накрывала с головой, как ведро холодной воды, но он продолжал уговаривать себя.
– Она первая предала, я имею право! — пытался он оправдаться перед собой, но внутри, как муха в стеклянной банке, что-то крутилось, сопротивлялось.
Не говоря ни слова, он выбрался из квартиры, как ребёнок, который только что совершил непоправимую глупость. Душ. Кофе. Фрукты из супермаркета. Он собрался, как ни в чём не бывало, и поехал в больницу.
– Одиннадцатая палата, прямо по коридору, — с улыбкой сказала медсестра, не замечая, какой у него взгляд.
Всё внутри Максима горело стыдом, но он сам себе внезапно сказал: Они квиты. Всё начинается с чистого листа.
В палате его встретила Маша. Она улыбнулась, глаза её светились, но он, несмотря на её радость, почувствовал себя чужим в этом моменте.
– Любимый! — её глаза искрились. — Наконец-то!
– Прости за вчера, — он отвёл взгляд, не решаясь встретиться с её глазами. — Работа… Срочное дело…
– Надеюсь, ничего страшного?
– Пустяки, забудь. – он сглотнул. – Всё будет хорошо.
Но её следующее слово стало как удар по голове.
– Знаешь, я сама не верила в беременность. Хотела перепроверить… Видишь, чудеса случаются!
Максим замер, глядя на неё. Чудеса? Он пытался расслышать правду в её словах, но его мысли спутались. Он смотрел на её лицо, пытаясь понять — она врёт? Нет? И вдруг его охватило чувство беспокойства. Неужели она считает меня отцом? Как же так? Он помнил диагноз. Он помнил, что врачи сказали. Надо повторить обследование… Но что, если это правда?
Маша словно расцвела под его заботой. Каждый день – деликатесы, витамины, нежные заботливые слова. Он не мог не заметить, как она стала более лёгкой, как будто вернулась к жизни. Он был готов всё для неё – только вот внутри него что-то не давало покоя. Этот червячок совести, который всё грыз и грыз. Измена, которую он совершил в пьяном угаре, казалась теперь чудовищной ошибкой, но чем больше он думал об этом, тем сильнее ощущал, как его собственная вину затмевает всё.
– Максим, почему ты избегал меня после той ночи? — её голос был мягким, но полным отчаянной настойчивости. Алина прижалась к его спине. – Неужели не понравилось?
Он дернулся, как от удара:
– Послушай, это была ошибка. Давай забудем.
– Ошибка, говоришь? — её голос звучал так, будто в нём звенела боль. Она положила на стол перед ним тест на беременность. Две полоски смеялись в лицо.
– Невозможно. Я бесплоден! — выдохнул он, теряя землю под ногами.
– Как знаешь! — Алина резко развернулась и вышла, так, что каблуки звонко стучали по полу.
Вечером, нагруженный пакетами с продуктами, он спешил домой. Маша обещала устроить праздничный ужин, чтобы отметить их будущее счастье. И что теперь? Какая разница, чей это ребёнок? Главное, что у него есть любимая жена и малыш, которого он уже обожал, хотя ещё не знал, как он появился на свет.
Но как только он вошёл в квартиру, его охватила тяжёлая тишина. Включил свет — пустота. Шкаф распахнут, и чёрная пасть смотрела на него. Половина вещей исчезла. На столе лежал листок. Он подошёл, не веря глазам.
«Никогда не думала, что ты способен на предательство. Верила в нашу любовь. Твоя коллега позвонила сегодня, рассказала всё. Прислала фото вашей ночи и тест. Не ищи меня. Ребёнка оставлю, но тебя к нему не подпущу. Заявление на развод уже готово. Прощай.»
Слёзы затуманили его взгляд. Сам виноват. Всё разрушил собственными руками. И как теперь исправить? В висках стучало одно и то же: Нужно сдать анализы. Если я бесплоден, значит, Алина врет. Нужно найти Машу. Умолять. Но как?
Он в спешке пришёл в клинику.
– Результаты отличные, — врач улыбнулся. — Зачатие возможно.
Эти слова стали как удар под дых. Значит, оба ребёнка — его?!
– Как… Почему? У меня же было бесплодие?
Врач слегка покачал головой.
– В медицине всякое бывает. Изменился образ жизни — изменился результат.
Максим почувствовал, как под ногтями у него сжался лед. Чудеса…
– Скорее, природа берёт своё. — добавил врач.
Максим стоял в тишине и думал, как исправить всё, что натворил. Всё было перепутано. Как вернуть доверие любимой? И что делать с Алиной? В голове крутились вопросы, на которые не было ответов. Всё казалось безвыходным.
Разговор с Алиной получился быстрым и довольно холодным:
– Помогать буду. Ребёнка обеспечу. Но жить вместе – никогда.
Алина не могла скрыть обиды.
– Детям нужна полная семья! – возмутилась она. – Ты ведь не можешь так просто взять и отказаться!
Максим отступил на шаг, поднимая руку в знак протеста.
– Серьёзно? — его голос стал ледяным. — А зачем тогда моей беременной жене всё выложила?
Алина прижала руки к груди, как будто это могло её защитить.
– Я не знала о её положении! — её глаза метались, но Максим не верил.
– Кстати, — сказал он с холодной усмешкой, — откуда у тебя её номер?
Алина замолкла, не зная, что ответить.
– У меня свои источники.
– Ясно, — прищурился Максим. — Взломала базу данных? Типичная охотница — все средства хороши?
Алина уставилась на него, не в силах ничего ответить. Всё равно что сказать? Он уже понял.
Поиски Маши стали мучительным квестом. Телефоны подруг молчали, двери не открывались. Она скрывалась от него. Особенно злила Ника — лучшая подруга Маши, которая не только сбрасывала звонки, но и пряталась за домофоном. Видно, что она что-то знала.
– Ника, постой! — он метнулся за ней к подъезду, но дверь захлопнулась прямо перед носом.
– Эй, молодой человек! — послышался скрипучий голос с балкона второго этажа. — Чего шумишь? Щас полицию вызову!
– Мне к жене надо! Она там! — в голосе Максима не было сил.
– Не пускают — значит, не хотят видеть! — старушка подалась вперёд, словно оценивала его с головы до ног.
Максим устал и выглядел измождённым, но ещё верил, что хоть кто-то может помочь ему понять, что делать.
– Я виноват… Изменил… Но я её люблю! И ребёнок мой! — его слова звучали, как исповедь.
Старушка, даже не особо удивившись, взглянула на него и, поддавшись своему любопытству, откинула свои сомнения.
– Ишь ты! — она подалась вперёд. — А ну, рассказывай, что стряслось.
Максим растерялся.
– Прямо здесь?! — недоуменно спросил он.
– А где прикажешь? В гости звать не буду – не знаю тебя. Давай, выкладывай. Может, совет дам — жизнь длинная была.
Максим почувствовал, что у старушки есть что-то, что может быть полезным. Он не знал, как всё это объяснить, но искренность в её голосе заставила его остановиться. Возможно, её советы помогут ему понять, что делать дальше.
Максим сидел на корточках, бессильно уставившись в землю. Все его мысли – разорванные, спутанные, как клубок ниток, который он никак не мог распутать. Ощущение, что всё пошло не так, не отпускало его. Но было поздно что-то менять.
Старушка сидела рядом, слушала, вздыхала, качала головой.
– Эх, милок, дел ты наворотил… – сказала она, как будто жалела его. – Ревность-то понятна, да только не оправдание это. Господь голову дал думать, а ты что? В помойку её превратил, как только сомнение закралось.
Максим только молча смотрел в землю. Ничего не мог ответить. Он уже понимал, что ошибся. Просто, кто ж знал, что всё будет именно так?
– Что теперь делать-то? – его голос звучал пусто, как будто вся жизнь в нем исчезла.
– Погоди-ка… – старушка задумалась, прищурив глаза. – В какой квартире ищешь?
– Восемьдесят третьей.
Старушка махнула рукой.
– Так это ж Никина квартира! Она одна живёт.
Максим вздрогнул, не ожидав такого поворота. Он взял себя в руки и спокойно сказал:
– Вот именно – подруги они. Маша наверняка у неё.
– Стой тут. Сама гляну.
Прошло два часа. Максим сидел на старом, прогнившем заборе, который был едва ли не в два раза ниже его роста. Как только он взял в руки телефон, чтобы снова позвонить Нике, сверху раздался голос бабушки.
– Ах ты ж медведь! – старушка с укором крикнула. – Забор-то мой не сломай! Я тут помочь пытаюсь, а он расселся, как на троне!
Максим слегка встал, но извиняться было неудобно. Он лишь смущенно поднял руки.
– Простите… Ноги затекли.
– Затекли у него! – проворчала старушка, но её голос стал мягче. – На измену силы были, а тут притомился!
Максим опустил взгляд, осознавая, как сильно он виноват. Но тут бабушка наконец-то заговорила по делу.
– Ладно, слушай, что разведала, – смягчилась она. – Там твоя Маша, точно. Только видеть тебя не желает – говорит, измену не простит. И ребёнок, кстати, точно твой.
Максим как-то почувствовал облегчение, но ничего не мог с этим поделать. Он стоял, не зная, что делать дальше.
– Что же делать?.. – его голос был почти беспомощным.
– Домой иди, голубчик. Жди. Может, оттает со временем, даст с малышом видеться. А там… Гляди сам. Сильно она обижена – ещё бы! В больнице чуть душу богу не отдала с вашим ребёночком, а ты… – она махнула рукой, как будто всё это было ясно. – Всё, кыш отсюда!
Максим молча пошёл домой. Время, которое он провёл в одиночестве, казалось бесконечным. Нескончаемые дни тянулись, а каждое утро приносило лишь разочарование. Ждал, надеялся, но ничего не менялось.
Полгода прошли как один день. Всё было тихо. Иногда Ника отсылала ему короткие сообщения: «жива-здорова» или «с Машей всё нормально». Но это не было достаточно для него. Он ждал. Молчал, но ждал.
И вот однажды раздался звонок, как гром среди ясного неба.
– Максим! Маша рожает! – в голосе Ники звучала паника.
– Где?! В каком роддоме?!
Сердце Максима застучало быстро, будто бы сбившееся с ритма.
– Двадцать девятый роддом! – выпалила Ника, почти не давая ему времени на размышления.
Максим не успел даже поблагодарить её, как гудки раздались в трубке. И он рванулся, готовый к любой встрече, хотя сердце сжималось от переживаний.
Через пять дней пришло сообщение: «Выписка в полдень. Можешь издалека посмотреть.» У Максима было всего шестьдесят минут.
– Это ещё что? – Маша заметила его вдалеке, настороженно нахмурив брови. – Зачем он здесь?
– Прости… Я сказала, – Ника виновато опустила глаза. – Может, хоть взглянуть разрешишь? На сына…
– Хитрюга! – вздохнула Маша. – Ладно, зови.
Ника махнула рукой. Максим подлетел, как будто его кто-то вытолкнул изнутри. Его сердце билось так сильно, что он думал, что вот-вот оно вырвется из груди. И когда он увидел маленький свёрток, в его глазах мгновенно потекли слёзы. Он осторожно взял малыша на руки, словно боясь потревожить этот крохотный мир.
– Спасибо… – его голос едва слышен, а слёзы капают прямо на шершавую ткань пеленки. – Как назвала нашего богатыря?
– Стёпка. – Маша взглянула на него, но её лицо оставалось напряжённым, как натянутая струна.
– Прости меня… Та ночь – худшая ошибка в жизни. – Он смотрел на неё, как на спасение, как на последнее, что осталось от его старой жизни.
– Не могу… пока. Но общаться разрешаю. – Она повернулась, чтобы скрыть слёзы, но Максим заметил, как дрожат её плечи. Эта зима была особенно холодной для их отношений.
Время летело, как несмело двигающаяся река. Алина родила Настеньку и словно возродилась. Она охладела к Максиму, а на первое место в её жизни вышла дочь. Он продолжал помогать: деньги, продукты, поездки к врачам.
Однажды Алина сообщила:
– Я выхожу замуж. Он любит нас обеих, хочет быть Насте папой.
Максим почувствовал, как холодное остриё боли вонзается в сердце. Теперь её встречи с дочерью проходили под строгим присмотром будущего отчима. Он не мог даже подумать о том, чтобы вмешиваться. Жизнь снова забрала его в водоворот, и он с трудом пытался удержаться на плаву.
В то время лёд в отношениях с Машей стал таять. Он открыл ей всю правду. Клялся, что такого больше не будет. Сказал, что Алина – всего лишь мать его дочери. Он не мог перестать надеяться, не мог отпустить её. Он продолжал возить их гулять, покупал подарки. И вот, однажды, накануне очередного выходного, когда они с Машей и Стёпкой шли по парку, Маша неожиданно позволила ему поцеловать её. Он почувствовал, как его мир, наконец, немного выпрямился. Может, полное примирение всё-таки близко.
Однако их идиллия была нарушена. Максим вдруг заметил странную пару на скамейке. Женщина с пышными тёмно-русыми волосами горячо доказывала что-то своему мужу, у которого лицо было красным, как варёная свёкла. Кажется, она что-то кричала.
– Как ты смеешь?! – женщина вскочила, отбрасывая волосы назад, как будто их не было. – Обвинять мою мать в краже?!
Максим невольно насторожился. Этот разговор, наполненный взаимными обвинениями, чем-то напоминал его собственную историю. Пропавшие деньги, подозрения, недоверие. Он уже знал, как может быть разрушена жизнь из-за того, что один человек не поверил другому. В его семье это чуть не стало концом. А что теперь? Кто виноват – мать или кто-то ещё? Может, это вообще не тот человек, кого они обвиняют?
Он крепче прижал к себе Стёпку, его сердце сжалось. Как важно доверять, как важно не делать поспешных выводов. Потому что именно недоверие – вот что едва не разрушило его жизнь и счастье.
