— Зачем пришел? Не видишь, у ребёнка праздник! Не нужен ты больше сыну. И дочери моей ты больше не нужен. Неудачник!
Кирилл был уже не рад, что пришел к сыну на его первую школьную линейку. Казалось, теща была сама не своя от злости, и даже то, что вокруг стояли люди, шум, смех и детские голоса, никак не спасало ситуацию. Он чувствовал себя маленьким мальчиком, которого отчитывают перед всей школой.
А ведь начиналось всё так хорошо…
***
Было это год назад. Наталья, жена Кирилла, уже давно маялась в декрете. Сын Егорка подрастал, становился более самостоятельным, и Наталье всё больше хотелось выйти в люди, вернуться на работу, почувствовать себя нужной не только в роли мамы и жены. Многие годы декретного отпуска давали о себе знать — ей хотелось сменить обстановку, пообщаться с коллегами, окунуться в привычную рабочую рутину.
— Дорогой, давай маму попросим с Егоркой сидеть, а я на работу выйду, — с надеждой в глазах просила Наталья, присаживаясь рядом с Кириллом на диван. Она нежно гладила его по плечу.
— И что ты предлагаешь? — пожимал плечами Кирилл, отрываясь от телевизора. — Чтобы мама каждый день тридцать километров туда и обратно гоняла, чтобы с внуком сидеть? Это же нереально, Наташ. Ей уже не двадцать лет.
— Зачем ездить, если можно жить у нас? — загорелись глаза Натальи. — А свою квартирку сдавать будет. Неплохая прибавка к пенсии получится, и нам хорошо, и ей помощь. И Егорка будет под присмотром.
Кирилл задумался. Жить с тёщей… Это идея казалась ему сомнительной. Он ценил свою личную жизнь, их семейный уют.
— Может всё-таки… садик? — неуверенно предложил он, зная, что Наталья не одобрит эту идею.
— Кирилл, ты совсем ку-ку? — она возмущенно вскочила. — Какой садик, когда у ребёнка бабушка-педагог? Да и мама обидится, если мы его в садик отдадим. Она же говорила, что всегда рада помочь, и с внуком сидеть ей в радость!
— Ну, если так, тогда зови маму, я согласен, — вздохнул Кирилл, сдаваясь под напором жены. Спорить с Натальей в такие моменты было бесполезно. Да и, если честно, отчасти он был рад этой новости. Раньше тёща приезжала к ним ненадолго, на несколько дней. Евгения Ефимовна умела создать в доме атмосферу тепла и уюта. Она нажарит ароматных беляшей, напечёт пышных ватрушек с творогом, которые Кирилл обожал. С Егором она нагуляется так, что тот потом спит без задних ног, никого не трогает, давая родителям возможность побыть вдвоём. А кроме того, тёща — педагог со стажем, с многолетним опытом работы в начальной школе, могла подготовить к школе внука лучше любой профильной организации. Она знала, как заинтересовать, как научить. Так что Кириллу всё нравилось, Кирилла всё устраивало.
Сказано — сделано! Не прошло и недели, как мама Натальи переехала к детям в пригород, прихватив своё немногочисленное имущество: несколько сумок с одеждой, любимые книги и пару горшков с фиалками. Свою квартиру в посёлке она оставила молодым квартирантам, подробно наказывая им, как ухаживать за цветами и поливать огород, предупредила, что будет наведываться к ним каждые выходные с проверкой.
Наталья тут же вышла на работу на свой любимый молокозавод, где она была начальником отдела контроля качества. Кирилл радовался в предвкушении вкусной выпечки, и искренне верил, что теперь их жизнь станет ещё лучше и спокойнее.
Однако, вскоре Кирилл понял, что вместо ароматной выпечки и спокойствия он обрел в своём доме новую хозяйку, которая взяла на себя управление всей их жизнью.
***
Вечером, после работы, Кирилл чинил старый забор, который давно требовал внимания. Наталья, вернувшись домой, застала маму в кухне, стоящую над тарелкой остывшего супа. Лицо Евгении Ефимовны было задумчивым.
— Твой чего кушать не идет? Я уже три раза звала, — выговаривала Евгения Ефимовна дочери, едва Наталья переступила порог. В её голосе звучала нескрываемая обида. — Я готовила, старалась, а он…
— Ой, мам, — Наталья устало провела рукой по волосам. — У нас нет такого, чтобы все одновременно ужинали — у каждого свои дела, заботы — вот и сейчас Кирилл там что-то во дворе делает. Закончит — придёт. Сам себе положит, да разогреет. Он у меня самостоятельный.
Евгения Ефимовна вскинула брови, её взгляд стал строгим, как у школьной учительницы, которая отчитывает нерадивого ученика.
— А вот это ты зря, Наташка, его к самостоятельности приучаешь, — мать строго взглянула на дочку, покачав головой. — Завтра этот самостоятельный тебе пинка под зад даст, и скажет: «Иди-ка ты, дорогая, на все четыре стороны, я и без тебя справлюсь!». Мужчину надо воспитывать так, чтобы чувствовал себя беспомощным. Чтобы даже не знал, где ложки на кухне хранятся, не то чтобы сам себе кушать накладывал. Вот тогда он от тебя никуда не уйдёт!
— А мой, кажется, никуда и не собирается, — Наталья попыталась улыбнуться, чтобы разрядить обстановку. — Да и вообще, мама, у каждой семьи свой уклад, свои порядки. Как говорят? Со своим уставом в чужой монастырь…
— Так то в чужой, а вы же свои, родные, — перебила Евгения Ефимовна, обиженно поджав губы. — Я же как лучше хочу! Для вашего же блага!
— Хорошо, мам, — Наталья понимала, что спорить бесполезно. — Сейчас пойду и позову Кирилла к столу.
— То-то же! — торжествующе заявила Евгения Ефимовна, скрестив руки на груди. — А то стоит тут: «свои порядки, свои правила»! Я вас тут быстро перевоспитаю!
И Наталья, уже предчувствуя очередную ссору, пошла звать Кирилла.
— Не понимаю, почему я должен есть, когда она этого хочет? — Кирилл, запачканный землёй и опилками, выпрямился, опершись на лопату. — У меня есть свой желудок, и он мне подскажет, когда его накормить. Тебе не кажется, что твоя мама в этой схеме лишняя?
— Дорогой, ну что, тебе трудно, что ли? — Наталья попыталась задобрить мужа улыбкой, погладив его по руке. — Оставь всё здесь, потом вернешься и продолжишь.
— Не буду я продолжать, — Кирилл забросил лопату в сарай. — Сейчас поем, захочу на диване поваляться, книжку почитать. А так бы доделал, и со спокойной душой поужинал. Ох, не нравятся мне эти новые порядки, Наташка. А дальше что? Подъём по распорядку, утренняя зарядка? Нет, дорогая, в армии я уже был, и мне там не понравилось!
С горем пополам Кирилл подчинился. Скинув грязную одежду, он пошёл на кухню, где его ждал остывший суп и недовольная теща.
Но, как и боялся Кирилл, это было только начало. Вскоре Евгения Ефимовна влезала уже во все дела в семействе Никифоровых — то не так живут, то неправильно ребёнка воспитывают, то не так хозяйство ведут. В их доме не осталось ни одного уголка, куда бы не залезла её «заботливая» рука. Она перекладывала вещи в шкафах, меняла их меню, критиковала их друзей, давала непрошеные советы по воспитанию Егора. Она была уверена, что знает, как лучше, и не стеснялась навязывать свои правила.
— Ты так говоришь, будто одна в семье зарабатываешь… — Кирилл почувствовал, как к нему подступает злость.
Кирилл, всегда такой юморной и добрый, душа компании, ходил по дому как грозовая туча, постоянно на взводе. Его терпение таяло с каждым днём. Он часто срывался на домочадцев, на Наталью, Егора, который, кажется, тоже начал чувствовать напряжение. Его дом, его крепость, превратился в поле боя, где каждый день нужно было отбивать атаки тёщи. Он скучал по былым временам, по спокойным вечерам и по своей жене, которая когда-то была его союзницей, а теперь, казалось, перешла на сторону матери.
— Почему ты такой злой? — выпытала супруга Наталья, делая вид, что не понимает причину его недовольства, когда они сидели на диване после ужина. — У тебя проблемы на работе?
— На работе-то как раз всё хорошо! — ворчал Кирилл, отмахиваясь. — Я там себя большим хозяином чувствую, чем дома. Там хоть моё слово что-то значит.
— А в чём тогда проблема? Не понимаю? — Наталья приподняла бровь, изображая искреннее недоумение.
Кирилл глубоко вздохнул. Он решил рискнуть, поставить всё на карту.
— Слушай, а может, ну её… эту твою работу на молокозаводе? — с надеждой в голосе спросил Кирилл, поворачиваясь к ней. — Давай ты сама с Егоркой посидишь, как раньше. А маму мы обратно отправим, к ней домой. Ну пожалуйста, Наташ. Мы же раньше так хорошо жили.
Наталья мгновенно вскипела.
— Да?! — её голос стал звонче серены. — А на что мы с тобой жить будем, дорогой? С чего кредиты платить?
— Ты так говоришь, будто одна в семье зарабатываешь… — Кирилл почувствовал, как к нему подступает злость.
— А мне иногда так и кажется! — воскликнула Наталья, вскакивая с дивана. — Я твоих денег, во всяком случае, не вижу! Куда они уходят?
— А не видишь ты их, потому что я их на продукты трачу. Посмотри, как твоя мама готовит: набухает в кастрюлю мяса, как будто оно копейки стоит. Наготовит целую гору, а мы потом выкидываем. Конечно, она же продукты не за свой счёт берет! Мы вдвоём столько не съедаем за неделю, сколько она на день готовит!
Наталья замерла, её глаза сузились.
— То есть, тебе не нравится, как готовит моя мама? — прошипела она.
— Нет!
— Ну тогда и не жри!
— И не буду!
— Ну тогда, пошёл ты!
— Ну тогда и сама иди!..
В тот вечер Кирилл и Наташа очень сильно поссорились. Это была не просто ссора, это был настоящий скандал, который разрушил всё, что они строили годами. Слова, брошенные в пылу гнева, оказались острыми ножами, пронзившими их отношения. И с того самого дня в их супружеских отношениях начался страшный разлад.
— А я всегда знала, что твой Кирилл эгоист, — выдала мать, когда дочка пришла ей жаловаться на мужа, заливаясь слезами. Евгения Ефимовна сидела на кухне, поглаживая Наталью по голове и рассказывая, какой противный у нее зять. — Не знаю, как ты с ним вообще живёшь. Он никогда тебя не ценил.
— Я и сама не знаю, — задумчиво говорила Наташа, вытирая слёзы. — Раньше он таким не был. Он был добрым, внимательным…
— С мужчинами всегда так, — делилась своими «знаниями» мать, кивая головой. — Всё ждешь, когда они поумнеют, когда изменятся, а воз и ныне там. Ничего не изменится. Поэтому я и говорю тебе — к ногтю их надо, пока не поздно. Пока совсем на шею не сели.
С этого дня Наташа во всём и полностью в отношениях с мужем прислушивалась к словам матери. Она стала более требовательной, холодной, постоянно цитируя Евгению Ефимовну, чем ещё больше отталкивала Кирилла. Результат не заставил себя ждать: Кирилл психанул, не выдержав постоянного давления и критики. Он собрал свои вещи — несколько сумок с одеждой и личными предметами — и переехал к старшей сестре. Всё лето он провел у нее, ожидая звонка от Натальи, которая сообщит ему радостную новость: возвращайся обратно, мама уехала. Но этой радостной новости он так и не дождался. Евгения Ефимовна так обработала свою дочку, так настроила её против мужа, что та и думать забыла, что ей нужно вернуть Кирилла, своего любимого когда-то мужчину и отца её ребенка.
И даже сейчас, когда Кирилл пришёл на первую школьную линейку к своему сыну, они устроили ему прилюдную выволочку, не стесняясь никого. Наташа, под одобрительным взглядом матери, шипела ему вслед колкости, а Евгения Ефимовна откровенно оскорбляла его, называя неудачником. А он стоял посреди школьного двора, среди счастливых семей и радостных детских голосов, и сжимал в руке игрушечную машинку — ту самую, что обещал купить ребёнку, как только тот пойдет в школу: жёлтую, со светящимися фарами и звуковым эффектом. Ту самую, о которой сын всегда мечтал. Но теперь сын мечтал о другом — чтобы папа вернулся домой.
Сейчас же Егорка смотрел на то, как ругают отца его мама и бабушка, и его маленькое сердечко сжималось от боли. Со слезами на глазах он понимал: папа не вернется. Ему просто не дадут этого сделать.
