Никто толком не знал, что случилось с мужем Марии Константиновны. Все были в курсе, что она была замужем за военным, который был тяжело ранен во время командировки и по возвращении то ли умер, то ли попал в больницу. Это было давно, лет пятнадцать назад, и когда одна из наиболее бойких сотрудниц поинтересовалась как там Валера, Мария Константиновна просто сказала:
— Нет его больше.
На расспросы она не отвечала и попросила не мучить её и не бередить душу. Жила она одна – дочь уехала учиться в другой город, там вышла замуж и приезжала редко. Мария Константиновна занималась дачей, завела двух котов, да так и жила, ничего особо в ней не поменялось, разве что пропали упоминания о том, как Валере не понравился пирог с печенью по новому рецепту, или сколько рыбы он наловил за выходные.
А потом она взялась делать ремонт. Обсудив с коллегами все самые лучшие магазины и дизайн, Мария Константиновна принялась искать мастера, который помог бы ей воплотить её идеи. Так в её жизни появился Коля.
Коля был на пять лет младше, давно уже не мальчик. И был он самым настоящим бомжом – ни прописки, ни дома у него не было. Коля рассказал, что не помнит, как так вышло. Очнулся он в больнице – был сильно избит и ничего не помнил. Родственников его так и не удалось найти, и когда все причины держать его в больнице были исчерпаны, пришлось его выписать. Коле дали адрес социальной службы и порекомендовали туда обратиться, чтобы получить какую никакую помощь. Но он не решился туда пойти и стал бомжевать. Картинки из прошлой жизни иногда всплывали в его памяти, но смутно. Однако слабое здоровье не позволяло ему жить на улице и однажды благодаря удаче и открывшемуся таланту он стал мастером по отделке квартир: за свою работу он брал немного, но взамен просил пустить его пожить. В ремонтируемых квартирах часто пусто, так что это никому не мешало, и дело заспорилось. Иногда пускали Колю и в жилую квартиру, выделяя ему место в свободной комнате. Так и кочевал он с квартиры на квартиру – работу делала на совесть, и молва о нём всегда помогала найти новых клиентов. Пару раз он оседал у той или иной дамочки, но быстро начинал пить, и те его выгоняли.
Мария Константиновна пустила его, несмотря на предостережения коллег – чужой мужчина в доме, мало ли… Но ей стало жаль этого неудачливого бродягу, а может просто стосковалась она коротать вечера в одиночестве – тут хоть поговорить есть с кем. Коллеги время от времени интересовались, как там идёт ремонт, и Мария Константиновна с удовольствием делилась подробностями и показывала фотографии на глазах меняющейся квартиры.
А потом ремонт закончился, а Коля остался. Это открылось в один из разговоров, когда Мария Константиновна в обед засобиралась в магазин, сказав, что Коля вчера забыл корм кошкам купить. Коллеги с недоумением осторожно поинтересовались:
— У вас что ремонт всё идёт?
— Нет, — просто ответила Мария Константиновна. – давно закончили уже.
И больше ничего не сказала. Все подивились, пообсуждали её в кулуарах, а потом привыкли – что тут такого, без мужчины жить не так уж и сладко, а свой траур она уже достаточно носила.
И тут, конечно, могла быть красивая история, как они прожили долго и счастливо душа в душу. Но в жизни всё не так. Конечно же, Коля стал пить. Временами работал, а потом уходил в запой. Водил в новую отремонтированную квартиру друзей алкоголиков, которые портили красивые обои и забрызгивали свежие стены маслом от яичницы. Потом он опять всё чинил, ремонтировал, и так по кругу. Мария Константиновна ругалась с ним, увещевала его, но не выгоняла. Коллеги и подруги не понимали её, называли дурой и пророчили, что однажды один из собутыльников Коли прибьёт её. Мария отмалчивалась и всё терпела.
— Неужели она его любит? – недоумевали все.
А однажды Мария Константиновна пришла на работу белая как мел и сообщила:
— У Коли инсульт. В больницу увезли. Пойду к нему сегодня в обед.
Инсульт был серьёзным. Коля не говорил, лежал, двигался еле-еле. Прогнозы врачей были неутешительны. Но он был в сознании и, похоже, узнавал её – Мария видела это по его глазам. Таких больных в палате было много, и ей сразу сказали, что он нуждается в уходе и лучше бы, если кто-то из родственников приходил его кормить и приносил пелёнки, мази и другие необходимые для лежачего больного. И Мария стала в обед и вечером после работы ходить в больницу. Тут уж все знакомые стали вообще крутить пальцем у виска – на кой ей сдался этот чужой мужик, зачем она кормит его с ложечки и меняет пелёнки? В конце концов, одна из сотрудниц не выдержала и сказала:
— Да хватит вам к нему ходить, ну в самом деле! Он ведь вам никто.
Мария Константиновна опустила глаза, а потом глухо заговорила.
— Когда Валера вернулся с контузией, у него память отказала. Он то узнавал нас, то напрочь всё забывал. Я так хотела, чтобы он поправился! Была уверена, что если он встретится с дочкой, то точно пойдёт на поправку. Но она тогда была на сносях, и я повезла его к ней на поезде.
Она немного помолчала, пытаясь успокоить свой задрожавший голос. Потом продолжила:
— Я в поезде не отходила от него ни на шаг. Но усталость взяла своё, и когда он уснул, я впала в такой глубокий сон, что не услышала ни одной остановки, ни второй… Проснулась я только к вечеру и обнаружила, что его нет. Сразу побежала к проводницам – такие женщины душевные попались, очень старались мне помочь, но куда там… Видимо, он сошёл на одной из остановок. Я потом долго его искала – и в милицию ходила, и в газеты писала, и объявления развешивала… Ничего. Так и не нашла его. И я вот что думаю – может, встретилась на пути ему добрая женщина, которая не дала ему помереть в канаве… Ну как… Коля же тоже ничего не помнит – кто он, откуда…
Казалось, комната наполнилась тяжёлым спёртым воздухом, так что трудно было сделать вдох – хотелось открыть окно и впустить свежего ветра, который бы разогнал эту тоску и жалость. Больше никто не осуждал Марию Константиновну. Коля умер через две недели. В больнице, накормленный и ухоженный. Мария Константиновна держала его за недвижимую руку.
