— Я требую теста ДНК! — орала женщина, её глаза сверкали бешенством. — Уверена, что эта девка никакого отношения к моему мужу не имеет! Эта мамашка, хамка бессовестная, обманом заставила Гену записать чужого ребёнка на себя. Какие ещё выплаты? Забудьте! Я — единственная наследница Генки, ни копейки вам не дам!
Вера стояла, сжала руки в кулаки, стараясь не поддаться волнению. Она была красивой, но в её гордости скрывалась не только сила, но и боль. Боль от того, что её жизнь была порой жестокой, но не сломленной. Она привыкла сама справляться с трудностями. Как бы ни было сложно, как бы ни хотелось кому-то помочь — она всегда держала дистанцию. В детдоме Вера научилась одному: на помощь не стоит рассчитывать. Вера вообще мало на что рассчитывала. Она знала, что мир редко бывает добрым.
Не всегда люди чувствуют чужую боль, а Вера её ощущала часто — по своей жизни, по пустым словам, по делам, которые нельзя было понять без опыта. Она знала, как это — не иметь ничего, и как трудно бывает не просить, а добывать.
Жизнь учила. После детдома, где Вера пережила, что ни один ребёнок не должен пережить, государство дало ей крышу над головой и не так уж много, но вполне приличную поддержку. Она выжила, научилась ценить каждую копейку, каждое мгновение. А деньги? Да, деньги не росли на деревьях, но она умела их беречь.
Прошло девять лет, когда Вера встретила Геннадия. Мужчину, который был старше её на целых шестнадцать лет, и, несмотря на это, заполнил её жизнь не только вниманием, но и заботой. Вера помнила тот момент, когда впервые почувствовала себя нужной.
— Знаешь, мне не так важно, сколько ты зарабатываешь, — говорила она ему однажды. — Для меня главное, что ты рядом.
Геннадий тогда удивился, но никогда не сомневался в её искренности. Его подарки, дорогие ужины, внимание — всё это, возможно, можно было бы трактовать как средство соблазнения, но Вера видела в нём нечто большее. Она впервые доверилась, и это было по-настоящему важно. Но как часто бывает, доверие — это не просто слово. Это, скорее, тот мост, который ты строишь, а потом не всегда можешь вернуть назад.
Когда Геннадий предложил ей переехать к нему, Вера согласилась, не раздумывая.
— У меня три комнаты, много места! Даже гардеробная будет! А у тебя… однушка, ну сами понимаете, — говорил он. — Давай, давай, переезжай ко мне. Мы сдадим твою квартиру или просто запрем, как тебе удобно. Только не переживай, я всё устрою.
— Лучше запереть, — ответила она, почувствовав лёгкую дрожь в голосе. — Не хочу, чтобы чужие руки трогали мои вещи.
Геннадий усмехнулся, подмигнув:
— Брезгливая, да? Ничего, я такой же. Из чужой чашки пить не стану, например. Всё, договариваемся! Всё будет как надо. Всё устрою, ты только собирай вещи.
Вера знала: именно так и будет. Но вот только, сколько бы она ни старалась, всё равно какой-то части её не будет спокойно.
— Ты что, с ума сошла? — кричала Женя, её лицо покраснело от гнева. — Эта девка тебе на мать не смахивает! У меня мужу не будет ни копейки! Она не имеет права претендовать на наследство!
Вера стояла, как скала, сжав зубы и не проронив ни слова. Женщина она была не слабая, но и не грубая. Вера умела молчать, когда надо было молчать, и говорить, когда требовалось. Силу в себе она знала, но иногда даже её терпение испытывалось до последнего.
Сначала, когда Вера только переехала к Геннадию, ей казалось, что этот дом будет полон тепла и заботы. Она готовила ему ужины, гладила рубашки, заботилась, как могла. В тот момент она не думала о будущем. Всё, что нужно было — это жить сегодняшним днём и наслаждаться маленькими радостями. Геннадий был внимателен и заботлив, она даже не могла представить, что однажды её мир разрушится.
Вера была счастливой женщиной. Ведь она доверяла Геннадию. И не просто доверяла — она любила его. Искренне. А любовь, знаешь, она не всегда понятна и логична. Иногда ты отдаёшься целиком, не думая о том, что будет завтра.
Но вот, через год, отношения как-то зависли. Геннадий не торопился, а Вера не могла настаивать. Гордая женщина, не позволяющая себе быть навязчивой, она терпеливо ждала.
А потом случилось то, что заставило её сердце биться чаще: Вера узнала, что она беременна. Это было радостью, но и тревогой. Ведь Геннадий был далеко не молод, и как бы он не относился к детям, она боялась, что он просто не захочет взять на себя такую ответственность.
Когда она сообщила о беременности, он спокойно сказал:
— Ну, значит, так тому и быть. Я уже давно не мальчик, пора бы и наследника завести. Не переживай, я вас обоих обеспечу.
И Вера как-то немного успокоилась. Она поняла, что для Геннадия это не просто обязанность, а нечто большее.
Время шло, живот рос, но Геннадий по-прежнему не спешил с официальными предложениями. Так прошёл год, а потом родилась маленькая Лиза. И вот тогда, когда всё, казалось бы, стало на свои места, Геннадий вдруг проявил инициативу: он сам предложил вписать его в свидетельство о рождении.
— Я хочу, чтобы мой ребёнок носил мою фамилию. Это важно. Я — ответственный человек, и дети должны знать своих отцов.
Но вот, когда Лизе было всего три месяца, Вера поймала его на измене. Оказавшись в этой ситуации, Вера не стала искать оправдания. Она собралась, забрала ребёнка и уехала. Всё.
Геннадий, когда увидел её решимость, понял, что потерял не просто женщину, а свою жизнь. Он не мог поверить, что та, с кем он делил свои лучшие моменты, уехала. Вера не стала его ругать, не стала устраивать сцены. Она просто ушла. И это было самым болезненным наказанием для него.
Вера уехала на базу отдыха, а Геннадий, оставшись один, не знал, как ему быть. Через две недели, когда Вера вернулась, он был готов на всё, чтобы вернуть её. Он не мог понять, как так получилось: она всегда была рядом, она его поддерживала, она не требовала ничего, кроме того, чтобы он был честен с ней.
И вот в тот момент, когда он наконец осознал свою ошибку, он заехал в ювелирный магазин и купил кольцо.
— Если она меня простит, тут же женюсь, — думал Геннадий, — давно пора уже семью заводить. Вера идеально подошла бы на роль жены. А я, дурак, польстился на её длинные ноги! С этой Региной и поговорить-то не о чем. Ну что я на неё клюнул? Знал ведь, что она передо мной хвостом вертит! Доигрался!
Геннадий стоял у двери, теребил в руках кольцо, не зная, что делать. Всё в его жизни сейчас было перевёрнуто, и это чувство не отпускало. Он ведь был уверен, что Вера простит его. А теперь, стоя перед её дверью, понял, как сильно ошибся.
Когда она открыла, он сразу заметил её спокойствие. Без суеты, без ненужных слов. Она не стала устраивать сцены, не выговаривала ему всё, что накопилось за все эти годы. Просто сказала одно короткое слово, которое стало приговором.
— Уходи, — её голос был ровным, без всякой интонации. — И больше никогда сюда не приходи. Я не хочу тебя видеть.
Он хотел было что-то сказать, но её холод был настолько отчётливым, что даже слова терялись. Вера была уверена в своём решении. Она не искала оправданий и не ждала объяснений. Всё было сказано давно — и в тот момент, когда она ушла от него, забрав ребёнка.
— Вера, я умоляю, прости! Я очень виноват, не знаю, что на меня нашло! Всё будет по-другому! Всё, что ты захочешь, я сделаю! Ты выйдешь за меня? Давай сейчас, подадим заявление! Свадьбу устроим — шикарную, на весь город!
Геннадий почувствовал, как ключ заворачивается в замке. Секунду назад он был готов оставить всё позади, а теперь перед ним стояла она, спокойная и невозмутимая.
— О чём ты хотел поговорить? Я слушаю, — Вера открыла дверь, не меняя выражения лица.
Он встал на одно колено, но она не двигалась. Даже не моргнула. Он вытащил кольцо из кармана, его руки дрожали.
— Я решил, — сказал он, — хочу прожить с тобой всю жизнь. Ты — лучшее, что со мной когда-либо случалось. У нас с тобой чудесная дочка. Давай воспитывать её вместе? Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Она взяла коробочку, повертела в руках. Тишина в коридоре была такой густой, что ему показалось, будто время замерло. Вера не спешила. Она просто подошла к лестнице и швырнула коробочку туда.
Кольцо, вывалившееся из бархатной коробочки, покатилось по ступеням, блеск бриллианта ослепил на мгновение.
— Я брезгливая, — сказала она, — мужчин после кого-то не подбираю.
Дверь с грохотом захлопнулась перед его носом. Геннадий ещё несколько минут стоял, хлопая по ней кулаком, но Вера больше не открыла.
— Зачем ты унижаешься перед Веркой? — Регина вытащила сигарету и, глядя на Гену, поднимала уголки губ. — Если она такая самостоятельная, пусть сама и живёт, как хочет. Странная вообще женщина. Как можно родному запретить видеться с ребёнком? Я бы на её месте никогда так не сделала. Ген, а ты не думал, что Лизоньку себе забрать? Мне кажется, у тебя есть шанс. Если мы с тобой поженимся, ребёнка легче отдадут в хорошую семью, чем оставят с этой детдомовкой, которая без работы и только на пособие живёт. Ты подумай, Ген, для счастья малышки я готова выйти за тебя.
Геннадий, слушая Регину, почувствовал, как внутри у него что-то колеблется. Он долго не мог решиться. Но однажды, усталый от своих мыслей, что-то внутри него сдалось. Он женился на Регине, как-то совсем неожиданно для себя, просто потому, что ей нравилось вешать на него наушники её предложений, как ненужные, не дающие отдохнуть мысли.
Потом он несколько раз пытался забрать дочь, но все его усилия оказались тщетными. Регина, которая считала, что семья с Геннадием — это билет в лучший мир, никак не могла понять, почему она не может всё и сразу. Суд не нашёл оснований лишить Веру родительских прав. Она не была алкоголичкой, не нарушала закон, и, хотя жизнь её с сыном была довольно скромной, она обеспечивала ребёнка, давала ему стабильность.
После свадьбы Регина быстро поняла, что её жизнь теперь будет значительно легче. Уволившись с работы, она заявила Геннадию, что не намерена больше тратить своё время на какие-то пустяковые заботы.
— Ген, ну разве ты хочешь, чтобы я, как бедная тётка, рано утром вставала, бегала по городу на работу? Зачем? Я лучше буду сидеть дома, ждать тебя с работы, и, что называется, обеспечивать тебе тыл, — с улыбкой сказала она, растягивая слова, как всегда.
Геннадий пожал плечами и молчал. Его жизнь с Региной не могла быть такой, как с Верой. Когда он жил с Вероей, он не задумывался, как устроены его будни. В её квартире было уютно, чисто, на столе всегда стоял свежий ужин, а в шкафу висели выглаженные рубашки. Всё было как-то само собой. Но с Региной? Тут начинались трудности. Он нередко приходил домой и сталкивался с кулинарными «шедеврами» вроде слипшихся макарон, а квартира, вместо того чтобы сиять, напоминала поле битвы.
Геннадий понимал: с этой женщиной он потерял не только веру в семейное счастье, но и что-то важное внутри себя. Сначала он хотел сделать всё правильно, как по книге, но жизнь с Региной показала, как много нужно было ему вложить, чтобы всё продолжалось. А в ответ была лишь поверхностность и пустое «позабавиться».
Через несколько месяцев Геннадий стал все чаще с сожалением смотреть на свою жизнь. Женитьба на Регине была импульсивным поступком, который не оправдал его ожиданий. Ссоры в доме становились частыми, и их причины всегда были банальными. Кто что не купил, кто где не убрал, кто к чему не успел. Время шло, а Геннадий всё чаще думал о Верке.
— Ну что, Гена, договорились? Я из этой семьи уходить не собираюсь! Всё, что я накопила, не отдавать! Иначе я в суд пойду, будем делить всё по-честному.
Геннадий послушал Регину, попыхтел, повертел в голове её слова. И предложил: — Давай я тебе сорок тысяч в месяц буду платить, как содержание. Что скажешь?
— Сорок?! Ты с ума сошел? На что я буду жить на эти деньги? Минимум сто пятьдесят, Гена, — Регина фыркнула, — не из таких людей. Ты что, подумай сам, я тебе не бедная мышь, я на эти копейки не соглашусь!
Геннадий поднял глаза к потолку и подумал, что будет делать дальше. Он ведь знал, что Регина не отдаст его без битвы, а ей было что от него забрать. Так и получилось: процесс затянулся на долгие месяцы. Он то тянул, то пытался предложить варианты, но Регина оставалась непреклонна. Все шло к тому, что они всё-таки попали в суд, а Геннадий потеряет гораздо больше, чем планировал.
После того как Геннадий выгнал Регину, брак с которой продлился всего три года, он всё-таки решил заняться личной жизнью. Но не знал, с чего начать. Вернулась ли его старая жизнь или он навсегда что-то потерял? Вера, бывшая сожительница, всё это время помогала Геннадию, особенно с дочерью. Деньги он ей пересылал, но она их не брала. И вот, спустя время, всё возвращалось, как возвращается всё, что было не нужно. Вера помогала растить их с Лизой, несмотря на всё то, что происходило раньше. Жили они не богато, но и не бедствовали.
Как-то так получилось, что, несмотря на попытки Геннадия наладить отношения с Верой, судьба сыграла свою роль. В тот день, когда Лиза попала в аварию, всё изменилось. Вера осталась одна, не успела остановить ребёнка, и та под машину. Геннадий не мог стоять в стороне. Он помог, оплатил операцию и лечение за границей, на что Вера не могла не согласиться.
— Гена, я не знаю, что сказать, но ты меня выручил, — сказала она сдержанно, когда операцию и реабилитацию в Европе оплатили. — Лиза будет жить, я верю. Ты снова показал, что ты не просто бывший, а человек, с которым можно разговаривать.
Геннадий, сдержав дыхание, кивнул. И в какой-то момент, ожидая их с Веры и Лизой на самолёт, тихо предложил:
— Вера, может, попробуем ещё раз? Я всё осознал, ты знаешь, я был не прав! Лиза нужна нам обоим. Пожалуйста, давай попробуем ещё раз.
Вера погладила его по плечу и ответила с осторожностью:
— Подумай, Гена. Я подумаю, когда вернёмся. Сейчас не время для решений, только о здоровье Лизы думаю. Но поговорим, когда вернёмся.
И вот тогда, пока он провожал их, не зная, что это прощание, Геннадий думал: может, их жизнь, их будущее — всё ещё возможно?
— Гена, что ты себе думаешь? Неужели это конец? — Регина сдерживала ярость. — Всё, что ты сделал, всё это обман! Ты ведь сам меня в угол загнал, теперь мне не уйти без своего!
Геннадий, сдерживаясь, ответил:
— Я устал, Регина. Мне нужно время, чтобы прийти в себя. Будет развод, но не сейчас. Я всё сделаю по-честному, только как вернусь. Ты получишь свою долю, не переживай. А пока… мне нужно просто немного тишины.
Мужчина, который умудрился выстроить себе такие планы, теперь искал спокойствие в горах. Он не сказал Регине, куда уехал. И вообще, не особо собирался посвящать её в подробности своей жизни. Женщина, стоя на пороге неясных перспектив, разозлилась, но решила подождать.
В это время Геннадий был далёк от мыслей о делёжке имущества. Он катался на лыжах, освобождался от всего лишнего, что его беспокоило. Он ведь хотел как раз перед тем, как официально разорвать отношения с Региной, расписаться с Верой, которой он давно обещал, что всё будет по-настоящему. Но пока Лиза проходила лечение, а Вера оставалась рядом с ней, Геннадий чувствовал, что перед ним открываются другие горизонты.
О том, что муж не предупредил её об отпуске, Регина узнала с опозданием. Впрочем, это её не удивило, потому что она уже давно знала, что Геннадий не тот человек, который будет без оглядки сообщать ей о своих планах. Он всегда был таким — сам по себе. И вот, после короткого звонка, где он сказал, что «расслабляется», Регина осталась с двумя вариантами: ждать и бороться, или действовать сама.
— Что ты задумал, Гена? Ты меня не проведёшь, — пробормотала она, бросая трубку. — Мало ли что ты сейчас скажешь… Всё, что мне нужно, я отберу!
Но жизнь устроила свои коррективы. На тот момент, когда Геннадий всё-таки собрался решать проблемы с Региной, судьба распорядилась иначе — его не стало. Несчастный случай на курорте, когда он упал с горы, разорвал все планы.
Регина, узнав о смерти мужа, даже не почувствовала скорби. Она, наоборот, выдохнула с облегчением. Все, что было нужно — теперь её! Она — законная жена, а значит, ей полагалось всё. Все эти годы она строила свою жизнь вокруг этого момента, и вот он, её час триумфа. Никакой борьбы, ничего лишнего. Всё достанется ей без усилий. Как же она радовалась, что этот шаг оказался так близким.
Но вот что удивительно: Верку Геннадий оплакивал по-настоящему. Она чувствовала в сердце пустоту. Она знала, что не увидит его больше. Отца Лизы и своего любимого мужчину больше не будет рядом, и это казалось ей невыносимым.
Лиза, маленькая девочка, которая пережила ужасный момент, потихоньку приходила в себя. Она была слишком мала, чтобы понять, что происходит, но чувствовала, что теперь она должна что-то сделать. Не для себя, а для мамы. Вера знала, что для Лизы деньги могут быть важными, но до конца выздоровления ещё было далеко. Она не оставила мысль о том, что должна сделать всё правильно, несмотря на то, что Геннадий оставил ей больше, чем её мог бы оставить кто-то другой. Вера решила бороться за свою дочь — по закону, ей полагалась часть наследства. И теперь, по воле судьбы, она была готова к этому.
— Ты что, с ума сошла? — голос Регины был напряжённый, но холодный. Она шагала в коридор, едва не сбив с ног Веру. — Как это ты собираешься претендовать на наследство? Я вот сегодня услышала, что ты там что-то на своё имя оформила. Неужели, по-твоему, я с этим соглашусь?
Вера смотрела на неё с усталостью, но держалась стойко. — А мне отчитываться перед тобой что ли? Ты вообще кто такая?
Регина не ожидала такой дерзости. Она шагнула вперёд, почувствовав, как что-то внутри неё затрещало. — Я — законная жена Геннадия, если что. А значит, это я распоряжаюсь всем, что ему принадлежало, и этим правом я воспользуюсь, — сказала она, отталкивая Веру и входя в квартиру, — надеюсь, хоть с этим ты спорить не будешь?
Вера только вздохнула, взглянув на Регину с неподдельным удивлением. — Я тебя не приглашала. Убирайся отсюда, не трать моё время. И что ты там ещё мне собрала сказать? Я же ничего у тебя не забираю. Я только за свою дочь говорю! Гена всегда признавал Лизу, и ты это знаешь. Я мать этой девочки, и по закону её доля мне положена! А ты тут, с её богатством… Я тебе что, мешаю? Всё, уйди!
Регина схватилась за ручку двери. От этого рывка её сердце вздрогнуло, но она не дала виду. — Ты хоть понимаешь, как я устала от твоих оправданий? — она презрительно усмехнулась. — Ужасно мило, правда. Ты, значит, была там в любви, а я? Я-то знаю, что меня Генка полюбил только за деньги. И не стоит мне тут заливать, что ты его «любила». Он любил деньги, а не тебя, и ты это тоже прекрасно знаешь!
Вера замолчала. Она, чувствовавшая, как легко уйти в слёзы, не могла позволить себе этого. Нет, не перед этой женщиной. Не перед Региной. — Уйди, пожалуйста, я тебя умоляю. Я не собираюсь с тобой ругаться. Насчёт денег я приняла решение, и я не откажусь от своей доли. У меня есть дочь, и я обязана обеспечить её здоровье. Не мешай мне, пожалуйста. Я уже прошла через много, и этого мне хватит. Мы с тобой всё давно решили…
Регина обернулась и на мгновение остановилась, усмехнувшись с таким сарказмом, который мог бы поразить каждого. — Да-да, я не буду тебе мешать, — проворчала она, — только ты знай, что как только я получу своё, уеду далеко-далеко. Ты меня забудешь. И, знаешь, не будет уже никакой любви и прочего. Ты так и останешься на месте, а я… я буду жить по-настоящему. А пока… мечтай.
Вера не ответила. Она закрыла дверь, чувствуя, как тяжело ей даётся эта встреча. Но её голова была ясна, и она знала, что она сделала всё правильно. Женщина посмотрела на пустую прихожую и тихо сказала себе: «Теперь все будет по-другому».
— Что ты там говоришь, Вера? — голос Регины был как гром. — Где деньги? Где моя доля? Она стояла на лестнице, явно не в себе, рука сжата в кулак, взгляд яростный. — Ты что, с ума сошла? Генка был застрахован, я все документы нашла! В страховой мне сказали, что тебе уже выплатили! А мне, что, ничего не причитается?
Вера в этот момент не ответила сразу. Она стояла, отпираясь от тяжелых воспоминаний. — Какие деньги, Регина? — спокойно произнесла она, глядя на бывшую жену Геннадия. — Они не твои. Всё, что было у Генки — он оставил мне и дочке. И да, страховка была для нас. Ты не имеешь к ней никакого отношения.
— Ты что, совсем?! — вскричала Регина, её лицо побагровело от злости. — Всё прикрываешь инвалидкой своей, а я что? Ничего не вижу, не слышу! Ты что, решила в рай на её слезах попасть? Я вообще сомневаюсь, что этот ребенок — Генкин! Может, ты его обманула? Может, тебе просто повезло? Она сжала зубы и продолжила: — Я в суд подам, поняла? В ДНК сделаем! Не побоюсь даже мертвого Гену разрыть, чтобы правду узнать! Ты что думаешь, я так просто сдамся? Сейчас к юристам поеду, не обманешь!
Вера осталась стоять с тем же выражением лица, будто эти слова не касались её. — Регина, ты — женщина решительная, но я тебе скажу одно: я не отдам тебе ни копейки. Генка всё сделал так, как хотел. Эти деньги — для дочери, и точка. Уходи, мне с тобой больше не о чем разговаривать.
Она сделала шаг назад, готовая закрыть дверь.
— А ты ещё пожалеешь, Вера! — последними словами бросила Регина и повернулась, шагая вниз по лестнице. — Увидишь, как я тебе устрою жизнь!
Вера вздохнула, взглянув на дверь, которая с тихим щелчком закрылась за спиной Регины. Ей было тяжело, но она знала, что сделала всё, как надо. И что теперь за неё была только правда.
— Ну что, Вера, довольна? — спросила Регина, уже стоя в дверях. Она больше не кричала, но в голосе всё равно звучала угроза. — Пошла ты… — Вера почти не услышала её, так как мысли были заняты совсем другим. У неё всё было решено. Она сделала то, что должна была сделать. — Ты заберешь свою долю, и мы расстанемся. У меня больше нет сил на эти разборки.
Регина молча кивнула, но глаза её оставались холодными и подозрительными. Она больше не спорила, потому что знала, что с отцовством ничего не сделаешь. У неё не было шансов оспорить этот факт. И теперь, когда всё было решено, Вера могла спокойно думать о будущем.
Вера вернулась домой и взглянула на дочку. Она тихо сидела в углу, окружённая игрушками, но взгляд у неё был не детский. Лиза, несмотря на свои проблемы, была умной девочкой, уже многое понимавшей.
Вера вздохнула и подошла к ней, присела рядом.
— Лизочка, ты знаешь, что теперь у нас будет всё, о чём мы мечтали? — она пыталась говорить мягко, но в голосе её сквозила тревога. Она не знала, как сказать дочери, что не счастлива от того, что случилось. Деньги, которые теперь у неё были, не радовали. Она бы всё отдала, чтобы Гена был рядом.
Лиза посмотрела на неё большими глазами и тихо сказала:
— Мама, ты правда думаешь, что теперь всё будет хорошо?
Вера обняла её крепко и тихо сказала:
— Будет, доченька, будет. Я тебе всё дам. Мы будем бороться и будем счастливы. Всё будет хорошо.
Но в её сердце была тяжесть. Деньги, которые она так долго ждала, теперь, когда они оказались у неё, не приносили облегчения. Она уже поняла, что потеряла куда больше, чем могла бы найти.
Конец.
