Всё, Женя, не переубеждай. Я съезжаю.
– Куда? Крис, не глупи!
– Пока не знаю. Но здесь больше не останусь. Слушай, я свои художественные принадлежности сложила, упаковала, но пока забрать не могу. Ты можешь пока к себе забрать? Боюсь, что мать, доказывая, что я не права, может всё это выкинуть.
– Ты хотела меня видеть? – Кристина остановилась на пороге кабинета. Огромное панорамное окно заливало комнату солнечным светом, и силуэт матери за массивным столом казался нечетким, размытым. Как в детстве, когда она, маленькая, прибегала сюда за утешением. Правда, утешения не находила никогда.
– Проходи, не стой в дверях, – Ангелина Эдуардовна жестом указала на кресло. – Присядь. Нам нужно обсудить важный вопрос.
Кристина медленно опустилась в кресло. От его кожаной обивки пахло дорогим парфюмом матери.
– Я приняла решение, – Ангелина Эдуардовна говорила ровно, без интонаций, будто зачитывала деловое письмо. – Женя хорошо разбирается в финансах, не то что ты. Ты не смогла бы разумно распорядиться большой суммой. Он в этом смысле вызывает больше доверия.
– О чем ты? – Кристина подалась вперед. Сердце дрогнуло – зачем мама снова начала свою вечную песню про «непутевую дочь»?
– Твою часть наследства я перепишу на брата, ради тебя самой же, – голос матери был спокойным. – Квартиру тоже.
– Квартиру? Мою квартиру? – Кристина вцепилась в подлокотники. – Ту, в которой я живу уже пять лет? Ты же мне её подарила!
– Ты же понимаешь, что формально она все еще моя.
Кристина резко встала. Кресло качнулось, едва не опрокинувшись. Снова, как в детстве – вместо тепла и поддержки очередной урок «правильной» жизни.
– Понимаю. Теперь – прекрасно понимаю.
Пять лет назад эта квартира безумно ее обрадовала и удивила: надо же, такой подарок от матери. Светлая студия в новом доме, с огромными окнами – идеальное место для творчества. Правда, мать рассуждала иначе: Кристина помнила, как мать вручила ей ключи: «Надеюсь, в нормальной обстановке у тебя и мысли станут нормальными».
Ангелина Эдуардовна всегда умела преподносить подарки так, чтобы они превращались в очередной способ контроля. Владелица небольшого бизнес-центра, приносившего вполне ощутимый доход, она и в семье вела себя как генеральный директор: раздавала указания, требовала отчетов, оценивала результаты. Евгений, старший брат, быстро понял правила игры. Финансовое образование, карьера в крупном банке, правильная жена из правильной семьи – мать гордилась сыном.
А вот Кристина… Для неё кисти и краски всегда значили больше, чем бизнес-планы и графики продаж. Когда решилась сказать матери о поступлении в художественное училище, то услышала от матери только отповедь: «Малевать картинки? В наше время? Одумайся, пока не поздно!» Но Кристина впервые в жизни не отступила.
Теперь у нее были выставки – пусть небольшие, но самостоятельные. Последняя, серия городских пейзажей, даже принесла несколько заказов. Только мать ни разу не пришла посмотреть на работы дочери. «Все это несерьезно, блажь, каприз», – любила повторять она, и каждый разговор превращался в нотацию о бездарно потраченном времени.
А Кристина все надеялась, что однажды мама просто обнимет ее, скажет, что любит, без условий и нравоучений. Глупая, наивная надежда. И вот сегодня, в этом залитом солнцем кабинете, она окончательно растаяла, как утренний туман.
Домой Кристина буквально влетела. В висках стучало, руки дрожали. Схватила с полки большую дорожную сумку, заметалась по квартире. Она собирала в сумку документы, одежду, предметы первой необходимости. Посуду? К чёрту, потом сама купит. Холсты, кисти, альбомы с набросками, любимый мольберт… Пока придётся всё это оставить, всё равно хранить негде. Оставалось только надеяться, что мать всё это не выкинет. Может, попросить брата пока сложить это у себя? Пожалуй, стоит.
Телефон разрывался от звонков – а вот как раз и он.
– Крис, ты где? Мама сказала… – в его голосе слышалось неподдельное беспокойство.
– Женя, не надо, – голос предательски дрогнул.
– Послушай, она просто волнуется…
– Волнуется? – Кристина горько рассмеялась, утирая непрошеные слезы. – Пять лет делала вид, что подарила квартиру, а теперь решила напомнить, кто здесь хозяйка?
– Ты же знаешь маму. Она по-своему…
– Вот именно – по-своему. Всё, Женя. Я съезжаю.
– Куда? Крис, не глупи!
– Пока не знаю. Но здесь больше не останусь. Слушай, я свои художественные принадлежности сложила, упаковала, но пока забрать не могу. Ты можешь пока к себе забрать? Боюсь, что мать, доказывая, что я неправа, может всё это выкинуть.
– Она бы не стала…
– Про квартиру я также думала. Заберёшь?
– Да, конечно. Сложу аккуратно в гараже, найду место.
Немного успокоившись, она попыталась решить, куда ей ехать. Мыслей особо не было. Разве что позвонить Майе. Подруга всегда помогала в трудную минуту.
– Майка, выручай. Мне нужно пожить у тебя. Недолго, пока не найду съемную квартиру, – Кристина старалась говорить спокойно, но голос предательски срывался.
– Что случилось? – в трубке послышался встревоженный голос подруги.
– Потом расскажу. Можно?
– Конечно, подруга. За ключами заскочи, я на работе.
Неделя у Майи пролетела как в тумане. Днем Кристина просматривала объявления о сдаче квартир, морщась от цифр, вечером они с подругой пили чай на кухне. Первым делом она выложила из сумки свою любимую керамическую кружку, которую расписывала вручную.
– Все равно не понимаю, как ты собираешься платить за квартиру, – Майя подлила чаю, пахнущего смородиной. – Извини, но на твои выставки особо не проживешь.
– Знаю, – вздохнула Кристина, грея озябшие пальцы о кружку. – Но я даже не представляю, где искать работу. С какой стороны подойти?
– А вот тут у меня есть идея, – Майя хитро прищурилась, и её веснушки собрались в озорные созвездия. – Ты же графическими редакторами владеешь? – Дождавшись кивка подруги, она продолжила: – Помнишь Рената? Он сейчас руководит разработкой игры для мобильных устройств. Не кривись, это не инди-проект, он нашёл какого-то инвестора, деньги в команде есть. И им как раз нужен художник для персонажей и локаций. Хочешь, познакомлю?
У Рената оказался небольшой офис в известном творчеством пространстве – светлое помещение с панорамными окнами чем-то напоминало мамин кабинет, только атмосфера была совсем другой: живой, творческой. Кристина нервничала – одно дело писать картины, перенося на холст свои мысли, и совсем другое – рисовать для игры по чужому заказу.
– Майя рассказывала, ты выставляешься? – Ренат листал её портфолио на планшете, то и дело останавливаясь, вглядываясь в детали. – Интересные работы. Особенно вот эта серия городских пейзажей. Сколько в них настроения!
– Спасибо, – Кристина смущенно улыбнулась, теребя край шарфа. – Но я никогда не работала в таких проектах.
– Научишься, – уверенно кивнул Ренат. В его карих глазах плясали озорные искорки. – Главное – чутьё и умение создавать атмосферу. А это у тебя есть.
Команда оказалась совсем небольшой: Юлия – сценарист, с копной рыжих кудрей и россыпью веснушек, Виктор – программист, серьезный в очках, но с добрыми глазами, ещё несколько человек. Все увлеченные, горящие проектом.
Вечером Кристина делилась впечатлениями с Майей:
– Знаешь, это так странно. Совсем не то, о чём я мечтала. Но… интересно. Они другие. Не такие, как… – Она не договорила, но подруга поняла.
– Ну вот и отлично, – Майя подмигнула, подкладывая в вазочку последнее печенье. – А теперь давай искать тебе квартиру. На первый месяц хватит же денег?
– Да, после выставки и заказов ещё кое-что осталось.
– Ну вот, а дальше уже будет зарплата.
Семь месяцев пролетели как один день. Кристина с головой ушла в работу – эскизы, раскадровки, правки, снова эскизы. Первое время было тяжело: дедлайны горели, персонажи упрямились, съёмная квартира съедала половину зарплаты. Но постепенно всё встало на свои места.
В съёмной квартире удалось оборудовать уголок художника. Мольберт и прочее она забрала у Евгения, как только подписала договор с арендодателем. Нередко по вечерам она проводила перед мольбертов. И даже успела вписаться в совместную выставку с парой других молодых художников. Продала там несколько картин.
Евгений звонил каждую неделю. Сначала настойчиво, потом всё мягче. Рассказывал новости, осторожно интересовался жизнью сестры. Кристина слышала в его голосе искреннее беспокойство. Иногда он передавал слова матери – та явно пыталась через сына прощупать почву для примирения.
К осени проект набрал обороты. Юлия фонтанировала идеями для новых локаций, Виктор колдовал новыми механиками, а Кристина создавала мир, в котором оживали их фантазии. Особенно удавались городские пейзажи – опыт не пропьёшь.
– У тебя талант передавать атмосферу, – как-то сказал Ренат, разглядывая концепт-арт ночного города. – Это именно то, что нам нужно.
А ещё через месяц состоялся релиз игры. И довольно быстро начала приносить доход. Инвестор был в восторге, обещал любые бюджеты на новые проекты. Ренат благодарил всех и обещал много новых интересных проектов и гораздо более привлекательные гонорары.
Кристина до конца не верила во всё это. У них получилось! Они сделали это. И она принимала в этом участие. Это был и её успех. Без маминой помощи.
Евгений позвонил в субботу вечером, когда Кристина, устроившись с ноутбуком на подоконнике своей съёмной квартиры, правила последние эскизы для нового проекта.
– Я рассказал маме про тебя, – его голос звучал непривычно взволнованно.
– Что именно? – Кристина напряглась, пальцы застыли над клавиатурой.
– Про работу, про игру. Она… она просила рассказать.
Кристина соскользнула с подоконника, прошлась по комнате. Сердце гулко стучало.
– И что она?
– Хочет встретиться. У неё есть деловое предложение – дизайн нового бизнес-центра. Это крупный проект, Крис.
Кристина остановилась перед зеркалом. Оттуда смотрела уже не та растерянная девочка, что убегала из маминой квартиры восемь месяцев назад. Профессионал. Художник.
– Хорошо, – она сама удивилась спокойствию в своём голосе. – Пусть назначает встречу.
Знакомый кабинет встретил её солнечным светом из панорамного окна. На столе – папки с документами, планшет с фотографиями объекта. Кристина невольно отметила: мама подготовилась к встрече серьёзно.
– Присаживайся, – Ангелина Эдуардовна указала на кресло. Голос звучал привычно сухо. – Посмотрела я вашу игру. Впечатляет. Такие успеха за короткий срок. Вы молодцы.
Они погрузились в обсуждение. Мать чётко формулировала задачи, без нравоучений, без упрёков – чистая работа. Кристина отвечала по существу.
– Главная задача – создать пространство, где люди захотят остаться, – Ангелина Эдуардовна постукивала карандашом по столу – этот жест Кристина помнила с детства. – Не просто офисный центр, а место, где…
– Где человек чувствует себя комфортно? – подхватила Кристина.
Мать кивнула.
– Вот здесь планируется атриум, – она развернула чертежи. На полях виднелись карандашные пометки – похоже, не один вечер провела над проектом. – Нужно что-то особенное. Может, витражи? У тебя всегда хорошо получалось работать со светом.
– Я подумаю над концепцией, – она достала блокнот, пытаясь скрыть волнение. – Когда нужны первые эскизы?
И вдруг поймала взгляд матери – одобрительный, уверенный. Отношение матери к ней явно изменилось. С чего бы? Потому что она наконец добилась успеха?
В эту секунду Кристина поняла: мама просто не умеет иначе. Не умеет говорить о чувствах, выражать поддержку и любовь привычным способом. Её язык – бизнес, проекты, четкие задачи. Но за этим языком прячется то, о чем она никогда не скажет вслух.
– Хорошо, мам. Давай работать, – Кристина улыбнулась, чувствуя, как отпускает давняя обида. – Думаю, витражи – отличная идея. И еще можно добавить зеленую зону…
Она начала рисовать, объясняя задумку. Ангелина Эдуардовна слушала внимательно, иногда задавая вопросы. Две женщины, два профессионала. Мать и дочь.
– Знаешь, – вдруг сказала Ангелина Эдуардовна, разглядывая набросок, – ты всегда умела видеть красоту там, где я видела только функцию. Наверное, в этом твоя сила.
Кристина подняла глаза. Это была, наверное, самая длинная фраза о творчестве, которую она слышала от матери. И первая, в которой не звучало осуждения.
– А ты всегда умела видеть возможности там, где другие видели только мечты, – ответила она тихо.
Мать улыбнулась – впервые за долгое время по-настоящему – и пододвинула папку с техническим заданием.
После встречи с матерью Кристина не спала всю ночь. Сидела у окна с чашкой чая, смотрела на огни города и думала.
Она всегда ждала от матери понимания. Мечтала услышать: «Я горжусь тобой». Представляла, как та придет на выставку и увидит в картинах то, что видит дочь. Но сейчас, глядя на ночной город, Кристина вдруг поняла: этого не будет. И не должно быть.
Мать – человек цифр и контрактов. Она не чувствует красоту линий, не понимает, зачем часами подбирать оттенок или ловить свет. Для неё важен результат: прибыль, успех, стабильность. И только когда дочь начала зарабатывать своим искусством, она наконец увидела в этом смысл. Не красоту – смысл.
На следующий день они снова встретились в офисе. Обсуждали детали проекта, спорили о сроках. Впервые – на равных. Без попыток переделать друг друга.
Выходя из кабинета, Кристина чувствовала удивительную легкость. Она больше не искала в матери того, чего в той не было. Не ждала, что та изменится. Просто приняла: они разные. И это нормально.
Вечером позвонил Евгений:
– Ну как вы?
– Нормально, – Кристина улыбнулась. – Теперь – нормально.
Год спустя Кристина стояла у окна своей новой квартиры. Не съемной – своей собственной, купленной на первый серьезный гонорар. Вторая игра вышла даже успешнее предыдущей, проект бизнес-центра тоже удался. Впереди маячили новые контракты.
На столе стоял букет сирени – вчера заходила Майя. Теперь они часто собирались здесь всей командой: Юлия приносила новые сценарии, Виктор рассказывал про игровые механики, Ренат делился планами. Разговоры затягивались до ночи.
Телефон звякнул сообщением от матери: «Встреча с инвесторами в три. Захвати визуализации нового проекта».
Кристина улыбнулась. Сухо, по делу – как всегда. Теперь она знала: это не плохо и не хорошо. Это просто мама. У них никогда не будет задушевных разговоров и теплыхобъятий. Зато есть взаимное уважение, интересная работа и понимание границ друг друга.
Настоящее тепло и принятие она нашла в другом месте – в шумных спорах с командой, в молчаливой поддержке Майи, в том, как загораются глаза Рената, когда она приносит новые эскизы. Люди, которые видят мир так же, как она. Которые понимают без слов.
А с матерью… С матерью всё правильно. Каждому – свое.
