Шура увела мужа у Оксаны через полтора года после женитьбы. А может и не увела, может просто дала в тот момент больше и засияла как путеводная звезда, и Пашка ушёл вслед за светом. Но случилось.
В тот день он в первый раз не пришёл ночевать домой. Оксана на раннем сроке беременности была слабенькая, её постоянно тошнило, работать почти не могла. Она дождалась, когда доярки будут вставать на работу, пришла к бригадиру домой, чтобы попросить подменить.
— Александра Михайловна дома? — спросила она у калитки пожилую женщину, вероятно ту, что сдавала угол её бригадиру.
Женщина сурово посмотрела на растрёпанные из — под косынки волосы, на усталое лицо пришедшей и прошипела сквозь зубы:
— Нет её, не ночевала. Коровам своим хвосты крутит, наверное.
Оксана поплелась на работу. А там за коровником стога. В одном из них Шура смеётся. Оксана как увидела их вместе, закрыла лицо руками, и побежала куда ноги несли. Вернулась к ночи, закрылась в бане и только утром мать к себе позвала. Не уберегла ребёнка.
Оксане хотелось выть, стонать от потери и рваться к нему, прощая, но вместо этого она молчала и плакала в подушку. Ходила на работу, жила по принципу «день прошёл и хорошо» и переживала всё в себе.
Открывала глаза в три утра и шла доить своих коровок. А там она — Шурка, а там он — Пашка. Но Оксана, худенькая, маленькая, светловолосая девчушка, не могла противостоять новому бригадиру доярок: крупной, румяной, чернобровой Шуре.
Шура смеялась двумя рядами белых зубов, заливалась смехом, копаясь вместе со всеми в навозе, так, что её принимали за свою сразу даже коровы, не то, что коллектив. Такие люди ведут за собой. Работы бригадир не боялась. Жилистая, руки как две огромные тарелки, натёртые и смуглые. Везде первая, всегда к месту, как усмешка — в противовес Оксане.
И Пашка повёлся на женщину — праздник. И ушёл. А тут война… Как законной жене страшную бумажку принесли Оксане. Шуре шепнули, что почтальон приходил к Андреевым, она бросила всё и как была босиком, побежала.
— Письмо? — с надеждой в голосе кричала через калитку Шура.
Оксана промолчала, вынесла бумажку и отдала Шуре.
Такие разные, а горе одно. Жизнь развела этих двух женщин на 45 лет.
***
Прошло 45 лет.
В очереди было многолюдно. Пенсионеры, ветераны труда и войны сидели бок о бок и ждали профсоюзной путёвки в санаторий. Оксана Семёновна тоже сидела в этой общей очереди. Ей было неловко, она чувствовала себя здесь чужой.
Три раза до этого в путёвке ей отказывали, ссылаясь на распределение по какой-то градации. Градация понятно была какая — деньги, но денег у Оксаны Семёновны лишних не было. Скромная пенсия. Но сестра, у которой жила женщина, была непреклонна и каждый раз отправляла Оксану Семёновну сидеть в очереди.
Ей уже казалось, что вот она заходит в кабинет, называет Фамилию, Имя, Отчество и ей отвечают, что на вас распределения нет. И она с лёгким сердцем идёт домой, заходит в булочную, покупает баранки, потом по дороге заходит в молочный отдел за молоком…
Очередь зашипела, начала шушукать, ближе к двери послышались высказывания и недовольства. Оксана Семёновна открыла глаза и увидела уже только закрывающуюся дверь, обычно люди так возмущалась, когда заходили без очереди.
Буквально через несколько минут дверь распахнулась, и из кабинета вышла одна женщина в сопровождении другой, распределявшей путёвки.
— Всего доброго, Александра Михайловна, хорошо Вам отдохнуть…
— Спасибо, Аллочка, с меня вино местное, обязательно привезу, — ответила женщина и рассмеялась.
Большой и тягостный ком подкатил к горлу. Оксана Семёновна повернула голову и посмотрела на женщину. Это была она! Шура. Этот раскатистый смех, такой приятный для других, колол её. Оксане стало душно, как тогда, 45 лет назад, она схватилась за платок и стала его развязывать, хватая воздух ртом.
-Аллочка, у вас тут в очереди человеку плохо! — закричала Александра Михайловна.
Принесли воды, но Андреева отказалась и попросила вывести на улицу. Мужчина рядом помог ей выйти, Александра Михайловна шла рядом. Только прошёл дождь, скамейка была мокрая, Оксана Семёновна хотела сесть, но Шура сняла платок, повязанный на шее как пионерский галстук, и положила на мокрые доски.
— Вам лучше? — спросила Александра Михайловна, когда мужчина ушёл.
— Да, спасибо, я посижу и пойду.
— А приходили за путёвкой? — поинтересовалась Шура.
— Да, но мне не дадут.
— Почему? — удивилась женщина.
-Три раза не дали, теперь уж что изменилось? Я пойду, — ответила Оксана Семёновна и хотела уже встать.
— Паспорт свой дайте, — сказала Александра Михайловна и требовательно протянула руку, — давайте, давайте, я сейчас верну.
Оксана Семёновна посмотрела на Шуру. Сейчас перед ней стояла такая же, как она пожилая женщина, в таком же костюмчике с двумя кармашками на пиджаке, только ярко синего цвета в мелкий рубчик. Седые пряди были туго собраны в пучок и явно указывали на возраст. «Время не щадит никого».
— Не думайте долго, а то Алла уйдёт на обед.
Оксана Семёновна протянула паспорт. Ей почему-то стало всё равно, что будет дальше. Через десять минут дверь здания победно распахнулась и из него вышла Александра Михайловна.
— Вот, — протянула она бумаги и паспорт,- Оксана, Оксана, а я думаю, кого ты мне напоминаешь.
Женщина села рядом с ней на скамейку и глубоко вздохнула.
— Ну, здравствуй, Оксана. Не думала, что встретимся ещё раз, а оно вот видишь, как судьба сводит…
Оксана Семёновна сидела молча и смотрела на сгущающиеся тучи. Под дождь попасть не хотелось.
-Я пойду, Шура, а то скоро дождь.
— Я провожу, — упёрлась Александра Михайловна, но за всю дорогу не проронила ни слова.
Оксана Семёновна торопилась, она прошла мимо булочной, не купив бубликов, у самого дома лишь посмотрела на витрину молочного отдела и поспешила домой. Ей хотелось оказаться подальше от этой женщины, которая выковыривала из неё неприятные воспоминания. Александра Михайловна шла рядом. У парадной Оксана Семёновна попрощалась, но Шура посмотрела на неё недобро:
— Ничего, ничего, вот в дверь войдёшь и уйду.
Они медленно поднялись на третий этаж. Оксана почему-то не воспользовалась как обычно лифтом, а пошла пешком. Позвонила в дверь и стала теребить тряпичную свою сумку. Дверь открыла сестра.
— Это со мной, — почему то сказала Оксана Семёновна, разулась в коридоре и прошла в квартиру. Александра Михайловна поздоровалась, разулась и тоже прошла.
— Проходи, — сказала Оксана Семёновна и открыла дверь своей комнаты.
Александра Михайловна застыла на пороге. Перед ней была маленькая комнатка, точнее кладовка, без окошка. По левую руку вдоль стены стояла кровать. Казалось, что она немного длиннее комнаты, поэтому горбится. Вплотную к кровати стоял письменный старый стол, который упирался в стену по правую руку. Под кроватью лежали чемоданы. На правой стене висело несколько полок. Иконы в углу были прикрыты салфетками.
— Оксана, тут же окна даже нет.
— Чем богата, — спокойно ответила она и села на кровать. Шура изменилась в лице, хотела пройти и сесть на стул, но вместо этого просто прошла и осталась стоять, вопросительно смотря на женщину на кровати.
— Квартира маленькая, у сестры две дочери, они с семьями, им нужнее…
Александре Михайловне хотелось возмущаться, она даже набрала полные лёгкие воздуха и вдруг просто вдохнула.
— В санатории отдохнёшь, я пойду, пока, — и ушла.
***
В таком санатории Андреева никогда не отдыхала, она вообще никогда нигде не отдыхала: огромное, величественное здание с белыми колоннами, львы на входе, утопающие в зелени дорожки.
— Вы на заселение? — спросила высокая блондинка в униформе, прятавшаяся за колонной, выдохнув дым.
— Да, — тихо ответила Оксана Семёновна.
На первом этаже блондинка выдала ключи от номера и заставили расписаться в огромной зелёной книге. Оксана Семёновна забрала паспорт и пошла к себе в номер. Длинный, светлый коридор не успел закончиться, как женщина увидела заветные цифры — 265. Дверь была заперта. Чуть поработав ключом, Оксана Семёновна открыла дверь. Перед ней стояла Шура.
— Привет! Наконец ты приехала!
Оксана Семёновна медленно отпустила ручки сумки, которая глухо упала на пол рядом с ней. Она не ожидала увидеть Шуру.
Александра Михайловна всегда брала одноместный номер в санатории, но сейчас был особый случай, поэтому она договорилась о размещении Оксаны с ней.
— Комната большая и я подумала, что нам не будет тесно вместе. Кровать тебе уже поставили, постельное сейчас принесут, через полчаса обед, лучше не опаздывать, потом места не будет, — закончила Александра Михайловна.
Оксана Семёновна пребывала в лёгком шоке недолго. Вкусная еда, приятная атмосфера и умиротворение повсюду сделали своё дело. Дни стали завязываться в один пушистый моток отдыха. Шура особо не навязывалась Оксане — отдыхала сама, в комнате бывала редко, но приходила ночевать.
— Оксана, давай с нами, мы на море поедем рано утром? — спросила как-то Шура.
Оксана Семёновна промолчала.
-Ты на меня из-за Пашки злишься? Так не достался он мне … Я вот недавно вспоминала его. Я же не сразу разрешила себя любить, я же в глаза ему две недели смотрела — любит или баловство. Ты не подумай, я не такая… Я любить хотела и любила. Пусть недолго, но любила. Ни детей не нажила, ни мужа, так и осталась одна. Вот и наказала меня жизнь, что мужа у тебя увела.
-И я одна всю жизнь… Вот на старости лет переехала к сестре, угла даже своего не нажила, не сложилось.
-Вот те на! Какая старость? Ну, ты чего? Собирайся на море, быстро.
В автобусе трясло, дорога то наклонялась в бок, то резко уходила вниз, Оксана Семёновна улыбалась в ответ Александре Михайловне, хотя очень жалела о том, что поехала.
Ласковое море сгладило все неприятные впечатления от дороги. Солнце не слишком припекало, в компании было весело, и день прошёл великолепно. За этим днём потянулся второй и третий активный день. Оксана Семёновна втянулась, ближе познакомилась с другими отдыхающими и оставшуюся часть отдыха провела так, как раньше и не жила.
— Ты на поезд взяла уже билет? — поинтересовалась Александра Михайловна.
— Не брала, а ты? — спросила Оксана Семёновна.
— Тогда давай поедем, возьмём в одно купе, ты не против?
— Нет, давай, — ответила Оксана Семёновна.
В ночь перед приездом Андреева почти не спала. Она возвращалась. Но возвращению рада не была. Шура сопела на верхней полке, уступив попутчице нижнее место.
Город встретил дождём. Тёплым, летним. Александра Михайловна обняла попутчицу мягко и нежно. Посмотрела ей в глаза на прощанье и вдруг сказала:
— Оксан, а переезжай жить ко мне? У меня хоть и маленькая, но двухкомнатная. Тебе комнату выделю, сама в зале буду жить. Всё же я рада, что встретила тебя и так всё получилось. Рада, слышишь?
Александра Михайловна на одной бумажке написала свой адрес, на второй телефон и подала Оксане Семёновне.
— Я всегда тебя жду, в любое время. Приезжай, когда захочешь. Можешь в гости, а можешь пожить, — и она улыбнулась.
***
Город накрывал первый снег. Александра Михайловна подошла к окну и подняла глаза к небу. Сегодня хотела встретиться с давней знакомой, но та осталась дома из-за снегопада.
Она убрала торт в холодильник. Спрятала чашки в шкаф и стала протирать стол, как раздался звонок в дверь.
Александра Михайловна открыла. На пороге с небольшой тряпичной сумочкой и коричневым чемоданом стояла Оксана Семёновна.
-Привет. Я к тебе жить, Шура, примешь?
-Конечно, Оксаночка, заходи, а где твои вещи, внизу?
-А это все мои вещи, — ответила Оксана Семёновна и виновато улыбнулась в ответ.
-Проходи, проходи, снимай пальто, я поставлю чайник, у меня есть торт! Сейчас будем отмечать новоселье!
