Юль, это же не дело — по съёмным квартирам мыкаться! Где это видано — чужому дяде каждый месяц свои кровные отстегивать? — удивлялась мать.
— Чего это мы мыкаемся? — в свою очередь удивилась Юля. — Мы живём в ней. Гриша уже пять лет эту квартиру снимает.
— Вот-вот! — подхватила Анна Ивановна. — Пять лет платит и платит, сколько можно уже деньги разбазаривать.
— Мам, это же его деньги! — возразила Юля. — Гриша ими сам распоряжается, и он считает нужным жильё снимать.
— Х-ха! Его деньги! А когда поженитесь, тоже его будут?
— Когда поженимся, тогда уже будут наши. Тогда и начнём на первый взнос копить.
— А зачем вам копить-то, Юль? — нахмурилась Анна Ивановна.
— А как не копить? — не поняла Юля.
— Пусть родители жениха дарят вам квартиру!
Иначе им даже не место на свадьбе.
Юля чуть не расхохоталась.
— Мам, если бы они могли квартиры раздаривать, то и так бы её Грише купили. Правильно?
— Нет, дочка, неправильно, — насупилась Анна Ивановна. — Свадьба ребёнка это дело важное. И подарок молодым надо дарить достойный.
— Мама! Они и так подарят что-нибудь достойное. Но это точно будет не квартира. Елена Сергеевна медсестра, Пал Михалыч учитель. Как они могут подарить нам квартиру?
— Дочка, тебе сколько лет? — спросила мать.
— Двадцать пять, ты же знаешь… — растерялась Юля.
— Двадцать пять, а рассуждаешь как дитё. Этот Пал Михалыч на шторках и ремонтах уже не на одну квартиру насобирал.
— Что ты такое говоришь?
— Что есть, то и говорю, — отрезала Анна Ивановна. — Значит так. Или эти жлобы дарят вам квартиру, или пусть носа не суют на свадьбу.
— Как это — носа не суют? — поразилась Юля.
— А вот так. Мы последнее на вашу свадьбу отдали и халявщиков там видеть не желаем.
— Мам, но это же наша свадьба, — возразила Юля. — Значит, мы гостей и приглашаем.
— Ваша? А оплачивает вам эту свадьбу кто?
— Вы с папой…
— Вот то-то. Мы оплачиваем, мы и халявщиков не пускаем.
И приглашение им писать не будем. А если вздумают заявиться — я при всех скажу, что нечего им тут делать! — торжественно заявила Анна Ивановна.
И ведь скажет, понимала Юля.
Она с детства знала, что мать может сказать кому угодно и что угодно. Этой сверхспособностью Анна Ивановна вовсю пользовалась дома, на работе, в магазине, в ЖЭУ и в любом другом месте, куда заносила её жизнь.
И что же теперь делать? Как быть?
Юля представила, как мать громко заявляет при гостях: «Идите отсюда, жмоты! Квартиру молодым пожалели!»
Представила, как отшатывается тихая Елена Ивановна, как бледнеет Пал Михалыч, как сжимает зубы Гриша… Она вылетела из родительской квартиры и помчалась домой.
— Юль, что-то случилось? — с порога спросил Гриша.
Юля кивнула и прошла на кухню, не раздеваясь.
— Гриша, они сошли с ума.
Когда она всё рассказала жениху, тот помрачнел.
— Бесплатный сыр, получается.
— Угу… — Юля всхлипнула и подняла глаза. — Мы ведь эту свадьбу даже не хотели. Что нам теперь делать, Гриш? Может, вообще всё отменим? Посидим в ресторане на свои, как собирались. А?
— Поздно отменять, Юль. Нам же предоплату никто не вернёт. Вспомни, в каждом договоре написано, что аванс в любом случае остаётся у исполнителя.
— А у нас всё уже заказано. Даже приглашения напечатаны. Красивые, между прочим, — вздохнула Юля.
— Давай сериал посмотрим и спать? — предложил Гриша. — Может, к утру что-нибудь придумается.
Полночи Юля не могла заснуть, ворочалась, думала и с завистью прислушивалась к безмятежному сопению жениха. Утром она проснулась разбитая. Гриша был хмур и сосредоточен.
— Ты что-то придумал? — спросила Юля.
— Есть одна идея. Вечером заберу тебя с работы и поедем к твоим.
Вечером Гриша казался ещё сосредоточенней и суровей. Он чмокнул Юлю в висок, взял её под руку и повёл на остановку. На звонок открыла Анна Ивановна.
— Деточки приехали! Заходите, милые, заходите. Сейчас чай поставлю.
— Мы ненадолго, — ответил Гриша и двинулся в гостиную. — Давайте кое-что обсудим.
Пётр Сергеевич кивнул им из кресла. Гриша вытащил из сумки пачку денег и положил на стол.
— Здесь пятьсот тысяч.
Анна Ивановна, Пётр Сергеевич, пересчитайте.
Анна Ивановна стянула резинку и принялась считать. Купюры зашелестели. Пересчитав, Анна Ивановна похлопала по краям пачки, чтобы та собралась в аккуратный кирпичик.
— Пятьсот тысяч есть. А зачем вы их сюда принесли, я не понимаю.
— Это мы долг вам отдаём. За свадьбу, — отчеканил Гриша. – Пятьсот вы привезли, пятьсот мы вернули. Теперь это наша свадьба, и зовём мы на неё кого хотим. И неважно, что наши гости подарят!
Анна Ивановна поджала губы и начала наливаться краской – от груди к шее, от шеи к подбородку, потом к щекам.
— Ишь ты! Молодец, парень, — усмехнулся Пётр Сергеевич. – Я думал, ты дурачок с компьютером. А ты вон как. Мужик…
— Спасибо, — наклонил голову Гриша. – А теперь мы пойдём.
Он встал и подал Юле руку. Та, оторопев, смотрела на жениха. Потом обхватила его ладонь и поднялась с кресла.
— Да, мам, пап. Пойдём мы.
На улице Юля дёрнула жениха за рукав.
— Гриш, а Гриш… Где ты деньги взял? Неужели кредит?..
— Вот ещё, — пожал плечами Гриша. – Машину продал. Раз уж мы в это дело ввязались, закончим его достойно.
Юля подпрыгнула и поцеловала жениха в щеку.
Свадьба у Юли с Гришей получилась на славу. И невеста была очаровательная, как в сказке. И жених был нарядный, очень ему шёл костюм.
Родители жениха и невесты целовались друг с другом и похлопывали по спинам, говоря: «Сват!» или «Сватьюшка!»
Ведущий затеял такие конкурсы, что через полгода гости позвали его ещё на четыре свадьбы. А Пётр Иванович к каждому тосту тихонько добавлял: «Молодец наша Юлька! Выбрала так выбрала!»
