Зашла в автобус. Села у окна. Народу немного, один женский пол. То бабульки, то девчульки, то средний возраст. Место мне досталось впереди, но получается, что сидишь спиной к водителю. Взгляд непроизвольно упал на последние сидения: там симпатичная, ухоженная девушка в синем платьице разговаривала с парнем лет двадцати.
Девчонка была хорошенькая, миленькая, но этот пассажир рядом с ней – это нечто. Спортивный костюм с вытянутыми коленками, кроссовки стоптанные, неопределенного цвета, стрижка с заявкой на модную, но так нелепо смотрится. Неопрятный, несимпатичный и навязчивый — наклонился к девчонке и пытается завязать знакомство. А она, похоже, отвечает взаимностью, по крайней мере одаривает пассажира смущенными улыбками. То, что они до встречи в автобусе, не были знакомы, видно потому, как он пытается навязаться ее проводить.
«Дурочка, — подумалось, — зачем тебе такой, двух слов связать не может, а ты — хорошенькая, отвечаешь культурно, неужели лучше не найдешь».
Автобус остановился, на остановке зашел единственный пассажир, причем в стельку пьяный. Мужику лет за сорок, грязный, шатающийся, перегаром прет.
— Эй, мать, подвинься, — сказал он женщине и плюхнулся рядом.
Ладно бы сидел спокойно, еще можно стерпеть. – Куда едем? – спросил он соседку.
Та миролюбиво ответила, стараясь не цеплять его словами, и снова смотрит в окно. Но мужик стал приставать к другим пассажирам с вопросами. Если молчат, оскорбление в ответ. Кондуктор отвернулась, смотрит вперед, как будто она в другом автобусе едет. Водитель – ноль внимания на происходящее . На лицах пассажиров угадывается одно желание: поскорее приехать, чтобы не дышать перегаром.
И тогда встал этот парень, который с девушкой знакомился. Вы думаете, он высадил пьяного мужика? Нет, он увел его на заднее сиденье, усадил и попросил не шуметь. Как-то вот сумел договориться, что мужик притих, отстал от женщин.
Так бы и ехали все. Но пьяного хватило ровно на одну остановку.
– Чё стоим? – закричал он водителю. Автобус стоял на остановке с открытыми дверями (может по графику так надо было). – Э-эээ, шеф, гони давай, — пассажир встал и пошел по салону, снова плюхнулся на прежнее место. Теперь досталось всем: и пассажирам, и водителю, который по-прежнему ничего не видел и не слышал.
Народ начал роптать, пьяный всем «заткнул» матами. И тогда парень в спортивном костюме снова встал, подошел к буйному пассажиру, ловким движением скрутил его и вывел на остановке из автобуса. Пассажиры вздохнули свободно, кондуктор снова повернулась к салону лицом.
Сделал он это быстро, и, кажется, ему совсем не хотелось высаживать этого мужика, похоже, он до последнего надеялся, что пассажир утихомирится. Но не получилось.
Парень сел на свое место рядом с девушкой, и снова превратился в обычного, простого, вовсе не похожего на человека, способного на достойный поступок. Было заметно, он стеснялся, что на него все смотрят, пусть даже и одобрительно.
«Прости, парень, — сказала сама себе, — ошиблась я. Плохо, когда человека по одному внешнему виду оцениваешь. Наверное, симпатичная девчонка сразу увидела в тебе что-то настоящее и надежное, а я вот не заметила сразу».
Вытянутые треники на его коленках уже не казались мне чем-то «страшным» рядом с миловидной девушкой. Одежду можно привести в опрятный вид, или заменить, а вот отзывчивость с полки не снимешь, она либо есть, либо ее нет.
