— Иван Павлович, а ну-ка признавайся, куда дел мой укроп?! — Галина стояла в дверях кухни, держа в руках пустой стаканчик из-под сметаны.
— Какой ещё укроп? — буркнул сосед, не поднимая глаз от газеты. — Ты что, Галь, совсем того?
— Не прикидывайся! Вчера на подоконнике стоял, а сегодня — на тебе! Словно корова языком слизала!
Иван Павлович медленно сложил «Аргументы и факты» и повернулся к соседке. За сорок лет жизни в коммуналке он привык к её причудам, но укроп — это уже слишком.
— Слушай, Галина Михайловна, — он нарочно называл её по имени-отчеству, когда раздражался, — может, ты сама и съела? А теперь на меня валишь?
— Ты что такое говоришь?! — Галя всплеснула руками. — Это же мой укроп! Я его из семечка растила!
— А кто тебе сказал, что подоконник твой? — Иван Павлович поднялся с табуретки, показав всю свою немаленькую фигуру. — Подоконник общий, между прочим!
— Но укроп-то мой был!
— Был да сплыл! — хмыкнул он. — Может, кот соседский стащил. Или ветром унесло.
Галина покраснела так, будто её обозвали последними словами. Укроп для неё был не просто зеленью — это было последнее, что связывало её с дачей, которую пришлось продать после смерти мужа.
— Ветром? — переспросила она, и голос её дрогнул. — Ветром, говоришь? А окно-то было закрыто!
— Ну и что? Может, ты сама его съела и забыла. В твоём возрасте всякое бывает.
— В моём возрасте?! — Галя шагнула ближе. — А ты что, мальчик-то? Семьдесят второй год разменял, а туда же!
Иван Павлович поморщился. Напоминания о возрасте он не любил. Особенно от Гали, которая была моложе его всего на год.
— Не ори на всю коммуналку! — рявкнул он. — И без тебя голова болит!
— А ты не воруй чужое! — не отставала Галина. — Думаешь, я не видела, как ты на мой укроп поглядывал? Всё высматривал, когда я поливать буду!
— Поглядывал? — Иван Павлович усмехнулся. — Ну да, любовался, как ты с этими своими цветочками возишься. Детский сад, честное слово!
Слова про «детский сад» задели Галю больше всего. Она и сама знала, что соседи посмеиваются над её «огородом» на подоконнике. Но что поделать, если душа просит зелени?
— Детский сад? — тихо переспросила она. — Значит, я дура, по-твоему?
— Я этого не говорил…
— Говорил! — отрезала Галина. — Ты вообще меня за человека не держишь! Сорок лет рядом живём, а ты… а ты…
Она не договорила и выскочила из кухни. Хлопнула дверь так, что задребезжали стёкла в серванте.
Иван Павлович остался один, глядя на пустой стаканчик из-под сметаны, который Галя забыла на столе. На дне виднелись остатки земли — вот и весь «огород».
— Ну и чёрт с тобой! — пробормотал он, но почему-то на душе стало пакостно.
Иван Павлович ходил по кухне, как медведь в клетке. То к окну подойдёт, то к плите. А в голове одна мысль вертелась: «И чего она так разбушевалась?»
Через стенку было слышно, как Галя гремит посудой. Видимо, весь свой гнев на кастрюлях отыгрывает.
— Эх, бабы… — вздохнул он и заглянул в холодильник.
Там его ждал сюрприз. На нижней полке, аккуратно завёрнутые в мокрую тряпочку, лежали веточки укропа. Свежие, зелёные, пахучие.
— Твою мать… — присвистнул Иван Павлович.
Память сразу подсказала: вчера вечером он действительно взял укроп. Не со зла — просто захотелось к картошке добавить. Думал, утром скажет Гале, попросит прощения. А потом как-то забылось…
— Вот дурак старый! — буркнул он себе под нос.
Но признаваться сразу не хотелось. Галька ведь такая… заведётся с пол-оборота. Лучше подождать, пока остынет.
Он взял одну веточку, понюхал. Запах сразу отбросил его на пятьдесят лет назад, в родительский огород. Мать всегда говорила: «Паша, нарви укропчика к картошечке!» И он бежал, босиком по тёплой земле…
— Эх, времечко… — пробормотал Иван Павлович.
А из-за стенки донеслось:
— Хватит там вздыхать! Всё равно не помогает!
Значит, слышит. Галка всегда была с хорошим слухом. В молодости работала телефонисткой, привыкла к голосам прислушиваться.
— Галь! — крикнул он. — А может, поговорим?
— О чём тут говорить? — отозвалась она сквозь стену. — Ты укроп спёр, да ещё и врёшь!
— Я не врал! Просто… не помнил!
— Не помнил? А теперь вспомнил, значит?
Иван Павлович почесал затылок. Попался, как мальчишка с яблоками.
— Ну… может быть, и брал немножко…
— Немножко?! — взвилась Галя. — Весь куст подчистую обобрал!
— Да не весь! Корешки же остались!
— Корешки! — фыркнула она. — А мне что с корешков толку? Мне зелень нужна была! К селёдочке хотела добавить!
Тут Иван Павлович понял, что дело плохо. Селёдка с укропом у Гали получалась особенная. Он и сам не раз нахваливал, когда они ещё по-соседски общались.
— Слушай, Галь… — начал он примирительно. — А может, в магазин сбегаю? Куплю тебе укропа сколько хочешь!
— Магазинный укроп — это не укроп! — отрезала она. — Это трава трынтравой! У меня свой был, домашний!
И снова тишина. Только слышно, как за стенкой Галя вздыхает.
Вечером Иван Павлович не выдержал. Постучал в Галину дверь.
— Галь, открывай! Принёс тебе кое-что!
Дверь приоткрылась на цепочку.
— Чего тебе?
— Вот… — он протянул пакетик с магазинным укропом. — Самый лучший выбрал!
Галя глянула на пакет и фыркнула:
— Этот? Да он же жёлтый весь! И вялый, как тряпка!
— Ну Галь, другого не было…
— Не было! — она открыла дверь пошире. — А мой-то какой был? Свежий, зелёненький! Я его каждый день поливала, с ним разговаривала!
— Разговаривала? — удивился Иван Павлович.
— А что тут такого? — Галя смутилась. — Растения любят, когда с ними говорят. Это научно доказано!
— И о чём ты с укропом беседовала?
— Не твоё дело! — буркнула она, но потом добавила тише: — Рассказывала ему про… про разное. Про то, как раньше на даче жила. Как с мужем грядки полола…
Иван Павлович присел на табуретку в коридоре. Что-то в Галином голосе его зацепило.
— Слушай, а помнишь, как мы все на дачи ездили? — спросил он. — Ты, я, Петровы из седьмой комнаты…
— Помню, — коротко ответила Галя.
— А помнишь, как ты борщ варила? На всю компанию? И укроп туда добавляла…
Галя замолчала. Потом тихо сказала:
— Тот борщ у меня больше не получается. Не тот вкус.
— Может, укропа не хватает? — осторожно предположил Иван Павлович.
— Не в укропе дело! — вспыхнула она. — В людях дело! Раньше и укроп вкуснее был, и картошка слаще! А теперь что? Ты вот сколько лет рядом живёшь? Сорок! И ни разу не спросил, как дела, не болею ли!
— Да как же не спрашивал? — возмутился он. — Вчера же интересовался!
— Вчера? Когда вчера?
— Ну… в лифте встретились. Я говорю: «Как дела?» А ты: «Нормально».
— Это не считается! — махнула рукой Галя. — Это формальность! А по-человечески когда в последний раз разговаривали?
Иван Павлович задумался. И правда, когда? После похорон Галиного мужа года три назад вроде бы соболезнования высказывал. А дальше что?
— Галь, ну мы же соседи… — начал он неуверенно.
— Соседи! — горько усмехнулась она. — Чужие люди и те человечнее бывают! А ты… ты как стена глухая! Молчишь, молчишь, а потом укроп стащишь и врёшь ещё!
— Да не врал я! Просто забыл сказать!
— Забыл? А что ещё забыл? — Галя шагнула ближе. — Может, забыл, как меня звать? Или как я выгляжу?
Иван Павлович внимательно посмотрел на неё. Седые волосы аккуратно уложены, глаза ещё яркие, синие. Только морщинок прибавилось…
— Ты… ты почти не изменилась, — неожиданно для себя сказал он.
— Почти? — переспросила Галя и отвернулась. — Совсем изменилась. И ты тоже. Раньше ты… другой был.
— Каким другим?
— Добрее, что ли. Внимательнее. Помню, как ты мне картошку с дачи привозил, когда Серёжа болел…
— Привозил, — кивнул Иван Павлович. — А ты мне пирожки пекла. С капустой.
— С капустой, — эхом отозвалась Галя. — И с укропом.
Они помолчали. В коридоре пахло старыми обоями и чем-то домашним, знакомым.
— А знаешь что, Паша? — вдруг сказала Галя, называя его по имени впервые за долгие годы. — Хватит нам ссориться из-за ерунды. И без того народу мало стало…
Иван Павлович кивнул. Правда, народу мало стало. Петровы переехали, Сидоровы того… А они остались. Два старых дурака в пустой коммуналке.
— Галь, а может… — начал он, но тут из его квартиры донёсся запах горелого. — Ой, картошка!
Он кинулся к плите, а Галя за ним.
— Сковородку-то сними! — закричала она. — Совсем пригорит!
— Ой-ой-ой! — Галя схватила прихватку и стащила сковородку с огня. — Ну ты даёшь, Паша! Совсем из ума выжил?
— Да я думал, огонь выключил… — виновато пробормотал Иван Павлович, глядя на подгоревшую картошку.
— Думал! А сам-то где был? — Галя открыла форточку, чтобы выветрить дым. — Со мной в коридоре языком чесал!
— Не чесал, а разговаривал! — обиделся он. — Первый раз за годы нормально поговорили!
Галя вздохнула и посмотрела на сковородку.
— Ладно, не всё пропало. Верхний слой снимем, а что под ним — ещё съедобное.
Она взяла ложку и начала аккуратно отделять пригоревшие кусочки.
— Галь, не трудись… — начал Иван Павлович, но она его перебила:
— Тихо! Еда — это святое! Выбрасывать грех!
Он смотрел, как её ловкие пальцы управляются с картошкой, и вдруг спросил:
— А почему ты тогда так из-за укропа разозлилась? Неужели только из-за селёдки?
Галя замерла с ложкой в руках.
— Не только… — тихо сказала она. — Понимаешь, Паша, этот укроп… он как память был. Как связь с тем временем, когда жизнь другой была.
— Какой другой?
— Когда муж живой был. Когда дети приезжали. Когда я нужна была людям… — голос её дрогнул. — А теперь что? Кому я теперь нужна? Вот и растила этот укроп, как… как будто ребёночка маленького. Поливала, разговаривала…
Иван Павлович опустил голову. Теперь понимал, почему она так разбушевалась.
— Галь, а знаешь, зачем я укроп взял? — вдруг сказал он.
— Зачем?
— Помнишь, ты рассказывала, как картошку с укропом готовишь? Год назад это было, на кухне встретились. Ты говорила, что секрет весь в том, что укроп в самом конце добавлять надо…
— Ну и что?
— А то, что я с тех пор всё думал попробовать. Только не знал, как у тебя попросить. Мы же… мы же почти не общаемся. Вот и взял тайком. Хотел посмотреть, правда ли вкус другой получается.
Галя медленно повернулась к нему.
— Ты хотел так приготовить, как я?
— Да. Глупо, конечно…
— А получилось?
Иван Павлович покраснел.
— Не знаю. Не готовил ещё. Укроп в холодильнике лежит.
— В холодильнике? — Галя всплеснула руками. — Да он же завянет! Укроп свежим должен быть!
Она кинулась к его холодильнику, достала тряпочку с зеленью.
— Ну что за мужик! — причитала она. — Совсем без хозяйки пропащий! Смотри, какой красавец был, а теперь поник весь!
— Может, ещё спасём? — робко предложил Иван Павлович.
— Может быть… — Галя размотала тряпочку. — О! Да тут ещё ничего! Только в воду поставить надо!
Она наполнила стакан водой и аккуратно опустила туда веточки.
— Смотри, как оживает! — воскликнула она. — Вот так и люди. Без заботы вянут, а чуть внимания — и снова живые!
Иван Павлович стоял рядом и смотрел, как Галя колдует над укропом. И вдруг понял, что уже давно не видел её такой — оживлённой, нужной.
— Галь… — начал он. — А может, ты покажешь, как картошку с укропом готовить? По-твоему рецепту?
Она подняла на него глаза.
— Хочешь?
— Очень хочу. И… и не только картошку. Хочу, чтобы ты научила меня борщ варить. Тот самый, что на даче готовила.
— Борщ? — удивилась Галя. — А зачем тебе борщ?
— Скучно одному есть, — признался Иван Павлович. — И невкусно. А твой борщ… он особенный был. Помню до сих пор.
Галя молчала, поправляя укроп в стакане.
— Паша, а ты… ты правда помнишь мой борщ? — спросила она наконец.
— Помню. И пирожки помню. И как ты смеялась, когда Петров сметану в суп уронил…
— Он же весь красный стал! — засмеялась Галя. — Говорил, что это не он, а кот!
— А кота у них не было! — подхватил Иван Павлович.
Они рассмеялись, и кухня вдруг стала уютнее.
— Знаешь что, — сказала Галя, — давай так. Я тебе картошку с укропом сделаю, а ты… ты за продуктами сходи. На борщ. Хочешь настоящий борщ — нужна свёкла молодая, капуста белокочанная…
— Схожу! — живо согласился Иван Павлович. — Только ты список напиши, а то забуду.
— Напишу. И морковку не забудь! И… — она замялась, — и купи ещё семян укропа. Посадим на подоконнике. Вместе посадим.
— Вместе?
— А что? Подоконник-то общий!
Иван Павлович кивнул. Впервые за многие годы ему хотелось обнять соседку. Но не решился. Рано ещё.
— Тогда пошёл я в магазин? — спросил он.
— Иди. А я пока картошку доделаю. И укроп приведу в порядок.
Когда Иван Павлович ушёл, Галя осталась одна на кухне. Она смотрела на зелёные веточки в стакане и тихо сказала:
— Ну что, укропчик мой? Видишь, как всё обернулось? Не зря я тебя растила…
Через час Иван Павлович вернулся с двумя пакетами.
— Галь, я тут всего накупил! — крикнул он, входя в кухню. — И свёклу, и морковку, и семена!
— Покажи семена! — Галя отложила картофельную ложку и заглянула в пакет. — Ой, какие хорошие! «Грибовский»! Это самый ароматный сорт!
— А я что, не знаю? — гордо сказал Иван Павлович. — Продавщица говорит: «Дедушка, вам какой?» А я: «Давайте самый лучший! Для особого случая!»
— Для особого случая? — переспросила Галя.
— Ну да. Не каждый день соседи мирятся, — смутился он.
Галя улыбнулась и подошла к плите.
— Садись за стол. Картошка готова.
Она разложила по тарелкам рассыпчатую картошку, сверху посыпала мелко нарезанным укропом. От тарелок шёл удивительный аромат.
— Попробуй, — сказала она.
Иван Павлович взял вилку, отправил в рот кусочек. Жевал медленно, думчиво.
— Ну как? — не выдержала Галя.
— Галь… — он положил вилку. — Это же совсем другой вкус! Как будто детство вернулось!
— Вот видишь! — обрадовалась она. — А ты говорил — укроп как укроп!
— Теперь понимаю, почему ты так расстроилась, — признался Иван Павлович. — Это же не просто зелень. Это… как память какая-то.
— Именно! — Галя села напротив. — Каждый листочек — как день прожитый. Поливаешь, ухаживаешь, а потом срываешь и… и будто время назад поворачиваешь.
Они ели молча, изредка переглядываясь.
— Слушай, Галь, — вдруг сказал Иван Павлович, — а давай каждый день вместе ужинать будем? Одному-то скучно жевать.
— Каждый день? — удивилась она.
— Ну хотя бы иногда. Ты готовишь — я продукты покупаю. Справедливо же!
Галя задумалась.
— А что соседи скажут?
— Какие соседи? — махнул рукой Иван Павлович. — Нас двое осталось в коммуналке. Мы и есть соседи!
— Это верно, — согласилась Галя. — Ладно, попробуем. Только ты мне не мешай на кухне!
— Не буду! Буду сидеть тихо, как мышка!
— Как мышка? — засмеялась она. — Ты? Да ты же слон в посудной лавке!
— Был слоном, — серьёзно сказал Иван Павлович. — А теперь буду мышкой. Воспитанной мышкой.
После ужина они вместе мыли посуду. Галя мыла, Иван Павлович вытирал.
— А семена когда сажать будем? — спросил он.
— Завтра с утра, — решила Галя. — Земли купить надо ещё. И горшочки.
— Куплю! — пообещал он. — Самые красивые горшочки найду!
— Не самые красивые, а самые удобные! — поправила она. — С дырочками для воды.
— Хорошо, с дырочками.
Иван Павлович поставил последнюю тарелку в сушилку и посмотрел на подоконник.
— А знаешь, что я подумал? — сказал он.
— Что?
— Когда укроп вырастет, мы его пополам делить будем. По-честному.
— По-честному, — кивнула Галя. — Только ты сначала предупреждай, когда срывать собираешься!
— Буду предупреждать! — торжественно пообещал Иван Павлович. — И даже разрешения просить!
Галя засмеялась.
— Вот хорошо! А то я уж думала, что навсегда без укропа останусь!
— Не останешься. Теперь у нас укропа будет — как грязи!
— Паша, не говори «как грязи»! — одёрнула его Галя. — Укроп — он благородный!
— Извини. Будет много укропа. Очень много хорошего укропа.
Он взял пакетик с семенами, потряс.
— Слышишь, как шуршат? Это же целый огород в маленьком пакетике!
— Целый огород, — согласилась Галя и тихо добавила: — Наш общий огород.
