Да он чуть не пробил ему голову машинкой! Какая ещё дружба?
— Гоша у нас просто эмоциональный! И вообще, дети такое быстро забывают. Они же родные, Ир… Ну неужели ты хочешь разлучить братьев? — сокрушалась мать.
— Кого разлучать-то? Они даже не родные! Всего лишь двоюродные!
— Не такая уж и дальняя родня! Сама подумай. Вы не вечные, когда-то только они друг у друга и останутся, — напирала Валентина.
— Угу. У меня вон Олег есть, но лучше бы не было, — буркнула Ира.
— Да как у тебя язык повернулся такое сказать?!
Ира горько усмехнулась. А что она сказала не так?
…Олег был старше Ирины на два года. В детстве они неплохо ладили, но не более того. Олег мог поиграть с ней, затащить в какую-нибудь компьютерную игру или почитать с ней книжку, но вот если дело доходило до реальной помощи… Он никогда не защищал сестру. Ире вдруг вспомнилось, как в младшей школе какие-то старшеклассники потехи ради бросили петарду почти ей под ноги, а Олег стоял в десяти метрах и делал вид, что его это не касается.
— Ну, ты же девочка, а они не дураки. Они просто решили пошутить, — оправдывался он уже дома. — А если бы я полез, была бы драка. Не хотел нарываться…
Он всегда был таким. Не хотел нарываться. Не хотел ничего решать.
Кажется, даже женщину он себе выбрал по такому же принципу: чтобы думала и решала за него. Надя брала инициативу всегда и во всём. Она первая предложила Олегу встречаться, первая завела речь о семье, занялась организацией свадьбы, выбрала квартиру, дала имя сыну… Муж участвовал в её жизни чисто формально: приносил в дом деньги, выполнял поручения по дому, а в остальное время — был тихой тенью.
Всё бы ничего, но в комплекте к инициативности Нади прилагался пренеприятный характер. Она, конечно, умела и в очереди в больницу пробиться, и скидку из продавца выбить, но такой же бойкой она была и со своими. Не просто бойкой, а наглой. Во время семейных застолий она смеялась громче всех и подкладывала себе и Олегу самые вкусные кусочки. Надя без зазрений совести брала последнее и легко распоряжалась временем новоиспечённой родни.
— Ир? Приветик! У твоего мужа машина же есть, насколько я помню? Мне тут надо мать с вокзала забрать. Через час, — бодро сообщила Надя однажды в семь утра.
Это был выходной день. Ира хотела выспаться, но не всем желаниям суждено сбыться.
— Надь, какой час? Ты могла сказать хотя бы заранее? Мы не можем, мы… выпили вечером, — на ходу придумала отмазку Ира.
— Ой, да вам тут пять минут ехать, никто вас не поймает! Ну что, так тяжело помочь, что ли? Пожилой человек с тяжёлыми чемоданами! Да она быстрее от давления откинется, чем доберётся ко мне.
— Ну так вызови такси. Я обязана, что ли?
— Интернет еле пашет. Пока вызовешь — уже и не нужно. Ир, ну что ты ломаешься как маленькая! Мы с тобой спорим дольше.
— Вот именно. Мы спорим, а я в это время должна спать. Надя, уж прости, но разбирайся сама, — недовольно ответила Ира.
— Ну ясно всё с вами. Тоже мне, родственнички. Знаешь, есть вот пословица одна умная, про колодец, который ещё пригодится. Задумайся.
Ира надеялась, что уж из этого-то колодца ей пить не придётся. После этого случая она максимально ограничила контакты с чересчур напористой Надей, однако они всё равно виделись на семейных праздниках, всё равно знали о последних новостях через мать.
Ира знала, что у Нади родился сын, Гоша. Он был всего на год младше Вани. Рос мальчик беспокойным: он постоянно кричал, плакал, бегал. Сначала все говорили, что это возраст, что он перерастёт. Потом стало очевидно, что перерастать он не собирается. Гоша был настолько шумным и гиперактивным, что на него косились даже на игровой площадке. Родители разбирали детей и спешили ретироваться по соседним дворам.
Вероятно, отчасти в этом была виновата сама Надя. Она почти не обращала внимание на Гошу. Он рос как сорняк: сам по себе. Надя либо вручала ему телефон, лишь бы ее не трогал, либо сама сидела в смартфоне, пока сын бился на полу в истерике. Однажды она сделала выговор свекрови за то, что та подарила Гоше игрушечную гитару.
— Я же просила вас: никаких конструкторов и музыкальных игрушек. Первыми он не играется, я потом по всему дому на детали наступаю. А от этих гитар и барабанов у меня мозги пухнут, — возмутилась Надя.
С ранних лет Гоша привык, что он может делать что угодно, пока это не мешает матери. Если он начинал раздражать её, та могла накричать. Впрочем, даже это уже не всегда останавливало мальчика. Он становился неуправляемым.
Надя называла это европейским подходом к воспитанию. Однако с этим «подходом» Гоше уже дважды пришлось сменить группу в садике, потому что на него все жаловались. Мальчик никого не слушался, толкался, совершенно не умел играть с другими детьми.
— Да они просто придираются. Нормальный у меня пацан. Просто не нюня, умеет постоять за себя, — ворчала Надя.
А потом невестка тут же пускалась в обсуждение чужих детей. Плохими были все. Тот всё ещё не считает до десяти, этот плохо различает цвета. Это при том, что сам-то Гоша с трудом отличал курицу от свиньи, потому что занимались с ним только в садике.
Однажды досталось и сыну Ирины, Ване. Произошло это во время семейных посиделок у Валентины.
— Он у вас какой-то зашуганный. Сидит так, будто он в школе за партой. Наш бы уже на люстре висел, да? — Надя весело ткнула Олега локтем в бок. — А ещё он у вас неконтактный. Пусть с братиком поиграет, что вы его при себе-то держите?
Ира натянуто улыбнулась. В её глазах Надя совсем не тянула на эксперта по детям.
— Это не зашуганность. Это нормальное поведение, — ответила Ира. — И никто его не держит. Просто… он не любит шумных детей.
— Дикарёнок он у вас какой-то, — фыркнула Надя.
Вроде, не произошло ничего серьёзного, но напряжение между присутствующими усилилось. Олег молчал, как и всегда. Он не спешил ни защищать сестру, ни выступать на стороне жены.
Но это были цветочки. Ягодки созрели под Новый год. Валентина решила собрать детей и внуков у себя. Сначала всё шло нормально: ёлка, песни, хороводы. Ване бабушка подарила железную машинку, Гоше — робота. Дети радовались, но минут через двадцать что-то не поделили, и Гоша врезал Ване по лбу той самой машинкой.
Что там случилось — никто не знал. Ваня сказал, что Гоша хотел отнять у него машинку. Гоша утверждал, что Ваня полез драться первым. Но факт остаётся фактом: это именно Гоша схватил чужую игрушку. А уж зная характер племянника…
Закончилось всё тем, что Ира с мужем и сыном поехали домой раньше времени.
— Он же не со зла! Ну игрались дети. Ну чего ты сразу встаёшь в позу? — нахмурилась Надя.
— Дочь, ну правда, ты обостряешь. Куда вы так спешите? — забеспокоилась Валентина.
— Домой. Пока мой сын жив и здоров, — огрызнулась Ира.
Она злилась на всех. На вечно молчащего Олега. На Надю, для которой её сын — ангел во плоти, а все остальные — какие-то неправильные. На мать, которая вечно пытается всех помирить и заставить друг друга терпеть.
Но Ира больше не собиралась терпеть.
— Мам, с такими родственничками врагов не надо, — ответила она матери, когда та снова завела свою шарманку про «мальчики должны дружить». — Гоше не брат нужен, а психиатр. А у Вани и так друзья есть. И они его по голове не бьют.
Однако мать не унималась. Она поняла, что слова тут бесполезны, и решила попробовать по-другому. Когда Ира привезла к ней внука в гости с ночёвкой, она обнаружила там Гошу. Он энергично отрывал голову плюшевому зайцу и очень оживился при виде Вани.
— Ой, а ко мне тут и Гошеньку привезли. Надя сказала, что ей нужно по делам смотаться, а с ним некому посидеть, — торопливо начала оправдываться Валентина, заметив тяжёлый взгляд дочери.
— Понятно. Ну, сиди с ним, а мы к себе.
Тогда Ира просто развернулась и уехала. Ей казалось, это весьма красноречивый и доходчивый жест. Но нет.
В следующий раз, когда они приехали, Гоши не было. Ира оставила Ваню и отправилась домой. На душе было неспокойно, и не зря. Уже через полчаса сын позвонил Ире.
— Мам, забери меня, — сказал Ваня. — Сюда приехал Гоша. Я не хочу оставаться здесь.
Ира моментально вернулась. Она сразу налетела на Валентину.
— Мам, ты же в курсе, как я отношусь к… к нему! — Ира указала на племянника. — Ты же нарочно его сюда притащила!
— Ира, ты перегибаешь! Это просто дети!
— Нет, мам, я просто защищаю сына.
— Так что же теперь, он совсем не будет видеться с братом? — Валентина возмущённо всплеснула руками.
— Не будет. И слава богу. Это не брат, а какой-то живодёр! И с тобой он тоже теперь будет видеться только под нашим присмотром.
Гоша насупился. Валентина упёрла руки в бока и нахмурилась.
— Ты отделяешься от семьи, — поджав губы, строго процедила она.
— И ладно. Мне не нужна семья, которая калечит моего ребёнка.
После этих слов она развернулась и ушла вместе с Ваней. Уж лучше она будет врагом для всей семьи, чем позволит издеваться над своим сыном. Пусть он учится сам формировать своё окружение, а не терпеть зловредных и даже потенциально опасных родственников.
