— Ты опять деньги перевела этим дармоедам? Валентина Петровна, у тебя что, своих проблем мало? — Нина Сергеевна поставила чайник на плиту с таким грохотом, что соседи наверняка подпрыгнули.
— Ну, Ниночка, они же мои племянники. Вадик кредит погасить не может, а у Ирочки ребенок… — Валентина отвела взгляд, водя пальцем по скатерти.
— И ты веришь? Вадик твой уже третий год кредит погашает! А сам на Крите фотографиями хвастается. Ирочка с мужем на джипе разъезжают, а тебе в магазин сходить некому!
Валентина вздохнула, отложив недовязанный носок. Старая настольная лампа отбрасывала тусклый свет на потрескавшийся лакированный стол — последнее напоминание о муже, который ушёл пятнадцать лет назад.
— Я сама справляюсь, — Валентина поджала губы. — Мне не тяжело в магазин сходить.
— Да они тебя за банкомат держат! — Нина всплеснула руками. — Когда Вадик последний раз приезжал? Три года назад, на твой юбилей, да и то на час забежал, торт принёс просроченный!
Звонок в дверь прервал их разговор. Валентина медленно поднялась, прихрамывая — колени последнее время совсем не слушались.
— Кто там? — спросила она, подходя к двери.
— Валентина Петровна? Это Антон, сосед сверху. Тут такое дело… странное что-то творится.
Она открыла дверь. Молодой человек с встревоженным лицом переминался с ноги на ногу.
— Вы ведь квартиру на Пушкинской сдаёте? Двушку в сталинке?
Валентина замерла.
— Нет, Антон, что ты. У меня там никто не живёт. Я туда на выходных ездила, прибиралась.
— Странно, — парень почесал затылок. — А сегодня я мимо шёл, смотрю — люди какие-то заезжают. Говорят, сняли квартиру через агентство. Я ещё подумал, может, вы решили…
— Какие люди? — голос Валентины стал хриплым. — Что за агентство?
Нина подошла ближе, придерживая подругу за плечо:
— Антон, ты уверен, что это квартира Валентины?
— Так точно её! Я же помогал ей шкаф туда перевозить в прошлом году. Там ещё над дверью такая штуковина бронзовая, якорь, от её мужа осталась.
Валентина схватилась за косяк. Квартира на Пушкинской — единственное, что осталось от родителей. Она берегла её как зеницу ока, иногда проводила там выходные, подальше от городского шума.
— Может, ошибка какая? — Нина попыталась успокоить подругу.
— Нет никакой ошибки, — Валентина тяжело опустилась на стул в прихожей. — Я Вадику ключи оставляла месяц назад. Он сказал, что документы какие-то забыл у меня, когда приезжал. Я и дала…
Дрожащими руками она достала мобильный телефон, набрала номер.
— Вадик, здравствуй, дорогой. Это тётя Валя. Послушай, тут сосед говорит, что в моей квартире люди какие-то. Ты не знаешь, что происходит?
На том конце молчали. Потом связь прервалась.
— Сбросил, — выдохнула Валентина. В одно мгновение её лицо осунулось, будто постарело на десять лет.
— Я всегда говорила, что твои родственнички до добра не доведут! — Нина уже набирала номер такси. — Едем туда сейчас же. Антон, спасибо тебе огромное!
Когда они подъехали к старому дому на Пушкинской, у подъезда стоял грузовик. Двое крепких мужчин вытаскивали из него диван, явно новый.
Валентина, едва выбравшись из такси, бросилась к ним:
— Постойте! Куда вы? Это моя квартира!
Мужчины переглянулись:
— Женщина, мы мебель привезли. Нас агентство «Домашний уют» наняло. Квартиру арендует семья из Новосибирска.
— Какое агентство? Я никому квартиру не сдавала! — голос Валентины дрожал.
В этот момент из подъезда вышла молодая женщина с ребёнком. Увидев Валентину, она нахмурилась:
— Извините, а вы кто?
— Я хозяйка этой квартиры! — возмутилась Валентина. — А вот кто вы такие?
Женщина вытащила из сумки договор:
— Мы заключили договор с агентством «Домашний уют». Вот, смотрите. Заплатили за три месяца вперёд…
Валентина схватила бумаги дрожащими руками. В графе «собственник» стояла её фамилия, а подпись… похожа на её, но не совсем.
— Это подделка! — воскликнула она. — Я ничего не подписывала!
Женщина с ребёнком попятилась.
— Послушайте, мы добросовестные арендаторы. Мы заплатили деньги… Может, вы обратитесь в агентство?
— В какое агентство? — Нина уже доставала свой телефон. — Я сейчас полицию вызову!
— Мама, пойдём отсюда, — девочка лет пяти тянула женщину за рукав. — Мне страшно.
Валентина замерла. Хотела что-то возразить, но, взглянув на испуганную девочку, осеклась.
— Нина, подожди, — она положила руку на плечо подруги. — Давайте сначала разберёмся.
Они поднялись в квартиру. Валентина с болью отметила, что замок входной двери был заменён. Внутри творился настоящий хаос: часть вещей Валентины была сложена в коробки в углу, а вокруг стояли чужие сумки и коробки.
— Вот телефон агентства, — женщина протянула визитку. — Нас встречал агент Сергей. Он сказал, что собственница уехала на длительное лечение за границу…
— Что за бред, — прошипела Нина. — Какое лечение? Какая граница?
Валентина набрала номер агентства. После нескольких гудков трубку сняли.
— Агентство «Домашний уют», чем могу помочь?
— Здравствуйте, меня зовут Валентина Петровна Соколова. Мне стало известно, что вы сдали мою квартиру без моего ведома.
На том конце провода повисла пауза.
— Простите, как вы сказали вас зовут?
— Соколова Валентина Петровна, собственник квартиры на Пушкинской, 47, квартира 15.
— Секундочку… — послышался стук клавиш. — По нашим данным, собственником является Соколова Валентина Петровна, но договор с нами заключил её доверенное лицо — Соколов Вадим Андреевич. У нас есть нотариально заверенная доверенность.
Валентина почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Какая доверенность? Я никогда…
— Если у вас возникли вопросы, вам лучше обратиться к вашему доверенному лицу или в полицию. Мы действовали в рамках закона.
Валентина молча опустила руку с телефоном.
— Что они сказали? — Нина смотрела на подругу с тревогой.
— Вадик… — только и смогла прошептать Валентина. — Оформил на себя доверенность. И сдал квартиру. Я никогда ему такого права не давала!
Женщина-арендатор растерянно переводила взгляд с одной пожилой дамы на другую.
— Так что нам теперь делать? Мы уже заплатили деньги… переехали… у нас ребёнок…
Валентина медленно опустилась на краешек дивана, который когда-то выбирали вместе с мужем. Тот самый, в уголке которого любили играть маленький Вадик и Ирочка, когда приезжали погостить.
— Нина, — Валентина тихо обратилась к подруге, — давай выйдем в коридор.
В подъезде, прислонившись к стене, она выдохнула:
— Я не могу выгнать их на улицу. У них ребёнок.
— Валя, ты в своём уме? — всплеснула руками Нина. — Они в твоей квартире! Твой племянничек фактически её украл!
— Давай я сначала позвоню Ирочке, — Валентина уже листала контакты. — Может, она не знает…
Гудки в трубке звучали особенно тоскливо в пустом подъезде. Наконец, ответили.
— Тётя Валя? — голос Ирины звучал настороженно. — Что-то случилось?
— Ирочка, милая, скажи, ты знаешь, что Вадим сделал с моей квартирой?
На том конце провода повисла тишина.
— Тёть Валь, вы что? Мы же всё обсудили. Вы же сами предложили… — голос Ирины звучал неуверенно.
— Что я предложила, Ирочка? — Валентина почувствовала, как к горлу подступает комок.
— Ну… сдать квартиру, чтобы деньги были. Вы же говорили, что вам одной много… Вадик просто помог с оформлением…
Нина, слышавшая разговор, выхватила телефон:
— Ирина, ты соображаешь, что говоришь? Ваша тётя никогда не предлагала сдавать квартиру! Вадим подделал документы!
— Кто это? Почему вы кричите? — голос Ирины стал раздражённым. — Тётя Валя просто забыла. У неё возраст, склероз начинается. Мы заботимся о ней!
— Какой склероз? — Валентина забрала телефон. — Ирочка, я никогда не говорила про сдачу квартиры. Никаких доверенностей не оформляла!
— Ой, знаете что? — фальшивое сочувствие в голосе племянницы сменилось раздражением. — Надоело уже. Всю жизнь вы нам мотали нервы своими претензиями. То не так сделали, то не этак. А когда помощь нужна — бегом к Вадику! К Ирочке! И кто за вами в больнице сидел в прошлом году? А? Мы! А теперь закатываете истерику из-за каких-то копеек.
— Каких копеек? — ахнула Валентина. — Это моя квартира!
— Тётя Валя, вы нам столько должны за всю заботу! А деньги с аренды мы делим по-честному. Часть вам на лекарства откладываем.
Валентина выключила телефон. Руки тряслись так, что она не могла удержать его.
— Они с ума сошли, — прошептала она. — Я им должна? За что?
Нина обняла подругу за плечи:
— Валя, мы идём в полицию. Сейчас же.
— А что эти люди? — кивнула Валентина на дверь квартиры. — Они не виноваты…
В дежурной части их приняли без особого энтузиазма. Молодой лейтенант, записывая показания, зевал украдкой.
— Значит, говорите, племянник подделал доверенность? А у вас доказательства есть?
— Какие доказательства? — вспылила Нина. — Валентина ничего не подписывала!
— Понимаете, если доверенность заверена нотариально, нам нужны серьёзные основания, чтобы сомневаться в её подлинности.
— Но я не была у нотариуса! — Валентина чувствовала, что её здесь не воспринимают всерьёз.
— Подождите, — вмешался пожилой капитан, проходивший мимо. — Как ваша фамилия?
— Соколова. Валентина Петровна.
— С Пушкинской? — он поднял брови. — А племянника Вадимом зовут?
Валентина удивлённо кивнула.
— Любопытно, — капитан придвинул стул. — У нас уже третья бабушка с похожей историей. Двое на Ленинградской, теперь вот вы. И везде фигурирует какой-то Вадим… Думаю, нам стоит копнуть глубже.
Нина торжествующе посмотрела на лейтенанта.
— Я же говорила!
— Нам потребуется образец вашей подписи, — капитан придвинул бланк заявления. — И напишите здесь всё подробно: когда и кому давали ключи, кто мог иметь доступ к вашим документам…
Выйдя из отделения, Валентина почувствовала странную пустоту внутри.
— Что теперь будет, Нина? — спросила она. — С этими людьми в моей квартире? С Вадиком?
— Валентина Петровна, присядьте, — следователь Карпов, мужчина лет сорока с усталыми глазами, указал на стул. — У нас новости по вашему делу.
Прошло три недели с момента обращения в полицию. Три недели бессонных ночей, бесконечных звонков, сбора бумаг. Валентина осунулась, под глазами залегли тёмные круги.
— Что-то с квартирой? — её руки нервно теребили ремешок сумки.
— И с квартирой тоже, — Карпов разложил перед ней документы. — Мы выяснили, что ваш племянник — часть организованной группы. Они специализируются на… скажем так, на доверчивых пожилых родственниках с недвижимостью.
Нина, сидевшая рядом, фыркнула:
— Так я и знала! Мошенник!
— Не просто мошенник, — Карпов постучал ручкой по столу. — У них целая схема. Находят одиноких пенсионеров, втираются в доверие или используют родственные связи, а потом — поддельные доверенности, фиктивные договоры аренды, иногда даже переоформление собственности…
— Господи, — Валентина схватилась за сердце. — Он хотел забрать мою квартиру?
— По нашим данным, да. Нотариус, заверивший доверенность, уже сотрудничает со следствием. Женщина, исполнявшая вашу роль, задержана. Оказалось, они подделали не только доверенность, но и договор купли-продажи, датированный следующим месяцем.
Валентина почувствовала, как комната поплыла перед глазами.
— Они хотели продать мою квартиру?
— Именно, — кивнул Карпов. — Мы вовремя вмешались.
— А где Вадик? Ирочка? — голос Валентины дрожал.
— Ваш племянник скрылся. Предположительно, выехал за границу. Его жена арестована как соучастница. Они провернули такую схему с тремя квартирами, включая вашу.
— Ирочка… арестована? — Валентина побледнела ещё сильнее. — А как же её ребёнок?
— С ребёнком всё в порядке, он с бабушкой по отцовской линии.
Нина покачала головой:
— Валя, ты и сейчас о них думаешь? После всего, что они сделали?
— А что с теми людьми? — Валентина вспомнила испуганную девочку. — С арендаторами?
— Им придётся съехать, — Карпов пожал плечами. — Договор недействителен. Но они могут попытаться вернуть деньги через суд. Собственно, нам потребуется ваше участие в судебном процессе.
Валентина кивнула, хотя мысль о суде вызывала у неё ужас.
Через месяц она сидела в зале суда, слушая, как прокурор перечисляет эпизоды мошенничества. Ирина на скамье подсудимых выглядела осунувшейся, но всё ещё держалась вызывающе. Лишь изредка бросала в сторону тёти быстрые, злые взгляды.
Когда Валентину вызвали для дачи показаний, она с трудом поднялась, опираясь на трость.
— Валентина Петровна, расскажите суду, давали ли вы своему племяннику, Соколову Вадиму Андреевичу, доверенность на управление вашим имуществом?
— Нет, не давала, — её голос звучал тихо, но твёрдо.
— А знали ли вы о его планах сдать вашу квартиру?
— Нет. Я дала ему ключи, чтобы он забрал свои документы, якобы забытые у меня.
— Скажите, а какие отношения у вас были с племянником и его женой до этого инцидента?
Валентина помедлила, глядя на Ирину. Та смотрела в пол.
— Я считала, что хорошие. Я помогала им, чем могла. Когда Вадик учился, оплачивала его репетиторов. Потом на свадьбу отдала все свои сбережения…
— А они вам помогали?
Валентина вспомнила пустые обещания, вечно откладываемые визиты, фальшивые отговорки.
— Они… говорили, что помогают.
— Конкретнее, пожалуйста.
— Ирина сказала, что они оплачивали мои лекарства, сидели со мной в больнице… — Валентина запнулась. — Но я в прошлом году лежала в больнице с давлением, и ни Вадик, ни Ирочка ни разу не пришли. А лекарства я всегда покупала сама, на свою пенсию.
В зале прошёл шорох. Ирина вскочила:
— Она врёт! Мы ей всю жизнь помогали! А она… она просто неблагодарная! С возрастом совсем из ума выжила!
— Подсудимая! — судья стукнула молотком. — Ещё одна подобная выходка, и вас удалят из зала!
Ирина плюхнулась на скамью, сверля Валентину ненавидящим взглядом.
— У меня ребёнок дома! А меня из-за этой старухи здесь держат!
— Ирочка, — тихо произнесла Валентина, — я всегда любила тебя как родную дочь. За что ты так со мной?
Неожиданно Ирина разрыдалась:
— А что мне оставалось? Вадик проигрался! Нам нечем было платить! Он сказал, что найдём способ вернуть деньги, а потом всё тебе объясним…
Судья снова ударила молотком:
— Это что, признание вины? Протокол ведётся!
— Валя, ты как? — Нина поставила перед подругой чашку чая. — Может, таблетку дать?
Прошла неделя после суда. Ирину приговорили к трём годам условно. Вадима объявили в международный розыск. Валентина получила квартиру обратно, арендаторы съехали.
— Нормально, — Валентина смотрела в окно невидящим взглядом. — Завтра поеду туда, надо прибраться. Они хоть вещи не попортили.
Нина вздохнула:
— Странно это — выиграть, но чувствовать себя проигравшей.
Валентина впервые за день слабо улыбнулась:
— Ты всегда меня насквозь видела, Ниночка.
Она подошла к серванту, достала старый фотоальбом. На пожелтевшей фотографии маленький Вадик сидел у неё на коленях, доверчиво прижавшись.
— А ведь я его как сына любила, — она провела пальцем по лицу мальчика. — Он так радовался, когда я ему на день рождения велосипед купила. Три пенсии копила.
— Нашла что вспоминать! — Нина всплеснула руками. — Он тебя обворовал! Хорошо, что до продажи квартиры не дошло.
— Знаешь, что самое страшное? — Валентина захлопнула альбом. — Не предательство даже. А то, что двадцать лет своей жизни я отдала людям, которые считали меня банкоматом. Двадцать лет, Нина.
На следующий день Валентина вошла в свою квартиру на Пушкинской. Запах казался чужим — арендаторы пользовались другим стиральным порошком. Обои в углу гостиной немного отклеились. Но в целом всё осталось прежним.
Она медленно ходила по комнатам, касаясь знакомых вещей. Вот диван, где они с мужем мечтали о путешествиях, которые так и не случились. Сервант с бабушкиным сервизом. Фотографии на стене.
Она подошла к одной из них — Вадик и Ирина с маленьким сыном на её семидесятилетии. Все улыбаются. Фальшивые улыбки, как теперь понимала Валентина.
Звонок в дверь заставил её вздрогнуть. На пороге стояла полная женщина средних лет.
— Здравствуйте, я Марина, ваша соседка снизу, — она протянула руку. — Я слышала о вашей ситуации. Ужасно. Как вы сейчас?
— Спасибо, уже лучше, — Валентина пожала протянутую руку.
— Знаете, у нас тут клуб образовался. Соседский. По средам собираемся, чай пьём, новости обсуждаем. Многие такие же… одинокие. Приходите?
Валентина хотела отказаться, но что-то в открытом лице женщины остановило её.
— Спасибо. Может быть, как-нибудь загляну.
Когда соседка ушла, Валентина вернулась к фотографиям. Медленно, одну за другой, она снимала их со стены. Последней сняла фотографию с семидесятилетия. Сложила все в коробку.
Потом подошла к окну. За стеклом шумел город — равнодушный к её горю, но полный возможностей. Маленькая девочка каталась на велосипеде по двору. Молодая мама катила коляску. Жизнь продолжалась.
Валентина позвонила Нине:
— Слушай, а может, и правда продать эту квартиру? Купить что-нибудь поменьше, а на остаток… может, в санаторий съездим? Ты и я. Как в молодости мечтали.
— Валя! — голос Нины звучал удивлённо. — Ты серьёзно?
— Абсолютно, — Валентина закрыла окно. — Знаешь, я тут подумала — мне ведь семьдесят три. А я всё кому-то что-то оставить пытаюсь. Но мои наследники… сама видела. Так почему бы самой не пожить для себя? Пока ещё можно.
Она закрыла дверь, оставив коробку с фотографиями на полу. В ней больше не было ни горечи, ни злости — лишь ощущение странной, запоздалой свободы.
