— Продай квартиру, отдай брату половину, а сама живи спокойно, — сказала мать, и у Тани в ушах зазвенело. Вся кровь как будто из тела ушла, а глаза стали круглыми, как у испуганной кошки.
Таня не была единственным ребенком в семье. Был еще и младший брат — Степан. Отец у них был другой у каждого. Папа Тани исчез, когда она едва переступила трехлетний рубеж, и даже не оставил ни следа, ни памяти. Отчим жил с ними, и Таня называла его папой, хотя и знала, что он ей не родной.
С возрастом эта разница в родстве стала заметней. Степану всегда доставалось всё самое лучшее, а Тане — как-то не очень. Были такие моменты, что ей хотелось просто крикнуть: «Я же тоже человек!»
— Зачем ей телефон? Она всегда может домой забежать и позвонить с домашнего, — услышала Таня от матери.
— А Степе купили, а он меня младше! Ему звонить некому! — возмущалась Таня.
Другие ребята уже с телефонами ходили. Так что ей было очень обидно. Но отчим, как всегда, выдал свою мудрость.
— Степа развивает навыки, ему необходимо пользоваться современной техникой, — говорил он своим спокойным тоном.
Таня с открытым ртом смотрела на мать, но та молча кивала. Полностью соглашалась с мужем.
— Степа — мальчик, ему нужно. А ты… Ты и так устроена, — говорила мать. — Не нравится — ищи своего отца. Пусть он тебе покупает. Или у бабки попроси, пусть она раскошелится.
Мать как всегда. Но в этот раз Таня не выдержала. В слезах она побежала к бабушке. К той самой бабушке, которой никогда не уделяла внимания. Странная была бабушка, тихая и как-то даже пугающая. Но сейчас, в этом моменте, Таня чувствовала, что бабушка — единственный человек, который может её понять.
— Что, телефон не купили? — спросила бабушка, едва заметно улыбаясь.
Бабушка была стара, передвигалась с трудом и говорила тихо. Но тепло в её голосе было настоящее. Таня не могла поверить, что её кто-то действительно жалеет.
— Обижают тебя, да? — тихо произнесла бабушка. — Ну-ну, не плачь.
Конечно, бабушка не могла позволить себе купить дорогой телефон. У неё пенсия была маленькая, почти ничего не оставалось. Но она просто жалела Таню, как могла.
— Оставайся со мной, — предложила бабушка. — Пусть они там со своими заботами.
Таня подняла глаза, полные слёз. Её взгляд был усталый, потерянный. Не хотелось ей идти обратно в эту старую, неуютную квартиру, где пахло как-то по-особенному — давно забытым, но все ещё оставшимся запахом прошлых лет. Однако вернулась.
— Ну что, похвастайся, — насмешливо произнёс отчим, едва не обливая её своим презрением. — Купила? А ты чего ожидала, когда бежала к той старой бабке?
Он знал, что Таня не вернётся с покупками, потому что так всегда было — когда она не просила, она оказывалась «неправильной». Но теперь, когда она убежала, он получил свою награду в виде её неудачи. Таня чувствовала себя как в клетке.
— Зачем вернулась, а? — снова пробурчала мать, не скрывая недовольства. — Так и будешь бегать туда-сюда, как твой папаша? Тоже безответственная. Генетика, вот что… — ворчала она.
Таня не могла больше слушать эти упрёки. В какой-то момент она поняла, что нет смысла терпеть, и убежала к бабушке, к единственному человеку, который хоть как-то её жалел.
С бабушкой было тяжело. Всё время приходилось работать по дому, мыть, готовить, а еды почти не было. Пенсия у бабушки была скромная, и на новые вещи или продукты денег не хватало. Жизнь была суровой, и Таня уже привыкла к этому. Бабушка тоже испытывала свою долю горя, но хоть чем-то могла помочь, пусть и просто советом.
Но однажды бабушка пришла к матери Танюши, с пустыми руками.
— Зинка, ну хоть что-нибудь купи девке! Одежду, что ли, — попросила бабушка.
— Ещё чего! — фыркнула мать. — Пускай сынок ваш помогает!
— Но я не знаю, где он, — отвечала бабушка тихо, с нотками отчаяния.
— Ну и не приходите больше, — бросила мать, не желая даже думать о помощи. — Ничего не получите, забудьте.
С каждым разом Таня чувствовала, как теряет всё. Отношения с матерью становились всё хуже, а бабушка, вернувшись без ничего, могла только жалеть, что не смогла помочь. Таня не стала даже спрашивать, ведь она и так всё знала. Через какое-то время жизнь не показалась такой уж тяжелой. Она устроилась на работу, начала зарабатывать. Проблемы отошли на второй план, и она, наконец, решилась вернуться к матери. Но те же разговоры, одно и то же — «продай квартиру», «переезжай к нам». Она устала. Таня не могла просто так отдать всё, что оставила бабушка.
— Не буду я ничего продавать, — твердо сказала она. — Бабушка бы не хотела этого.
Мать лишь поджимала губы.
— Она сама не знала, чего хочет. У тебя ведь образование, тебе нужно учиться. Всё равно продашь квартиру, а деньги отдадим в семью. Поступить надо, вот и решим. Мы купим тебе комнату в общежитии, а остальное тебе будет отдано. Так будет лучше, — убеждала она.
Таня молчала. Со временем, когда стало ясно, что разговоры об одной и той же вещи её больше не интересуют, она просто перестала появляться.
Прошло несколько лет. Однажды к Тане пришёл Степан.
— Танька, пустишь пожить немного? — попросил он. Парню только исполнилось семнадцать.
— А дома что? — спросила Таня, чувствуя, как её сердце сжалось.
— Да разругался со всеми, не хочу, — ответил он, и Таня не смогла отказать.\
Таня открыла дверь и впустила брата. И с того дня Степан, не чувствуя ни малейшего стыда, устроился на её территории как дома. Убирать за собой не любил, работать не собирался — вообще, комфортно устроился. В чем-то она ему завидовала: так легко, словно жизнь — это бесконечный отпуск, а не груз, который надо тащить.
— Ты когда собираешься искать работу? — не выдержала Таня, потеряв терпение. — Я что, за двоих тянуть буду?
— Схожу к матери, денег попрошу, — буркнул Степан, отмахиваясь. — Если тебе так надо.
Таня только и могла, что вздохнуть. Степан вернулся через пару дней с несколькими монетами в руках, которые он, конечно, отдал, но остальные деньги потратил, как ему заблагорассудится. И всё это Таня наблюдала, стиснув зубы.
— Ну хоть так, — проговорила она, глядя, как брат тратит деньги на себя, а не на общие нужды.
Таня не могла выгнать его, даже несмотря на её растущее раздражение. Всё время мучила мысль, что, возможно, ему там не так уж и хорошо, что, возможно, его тоже обижают, как и её в свое время. Глупо, конечно, но всё равно, она не могла просто так его выгнать.
Прошло немного времени, и вот Степан привел в квартиру свою невесту. Он, конечно, почувствовал себя полноправным хозяином, сразу начал строить планы на будущее.
— В соседней комнате сделаем детскую, — говорил он, улыбаясь, когда его невеста показала ему тест с двумя полосками.
— Там гостиная, — ответила Таня, как будто всё это не касалось её. — Не дам.
— Ты хочешь нас выгнать? — удивился Степан, не понимая, как так можно.
А Таня уже была готова на всё. Сколько можно? Она ведь не выстояла целых два года, глядя, как брат, ничем не помогая, сидит у неё на шее. Никаких перспектив, никаких усилий, а она всю жизнь таскает этот тяжёлый мешок. Она понимала, что если не скажет «стоп» сейчас, то дальше будет ещё хуже.
— Да, вам нужно отдельное жилье. Мы с бабушкой выжили на копейки, а теперь на что мне рассчитывать?
Степан с удивлением посмотрел на неё, как будто не верил, что его сестра так может.
— И где мы возьмем это жилье? — заявил он нагло. — Тебе-то повезло — бабка хоромы отписала. А я где возьму?
— Чтобы бабка, как ты говоришь, отписала хоромы, я с ней годами жила! И мы с ней едва сводили концы с концами, а тебя возили по заграницам, ни в чем не отказывали! — едва сдерживаясь, ответила Таня.
— О, это было так давно. Зачем быть такой злопамятной, Тань? — уткнулся Степан.
Но Таня знала, что он просто не хочет понимать, что она пережила, что ей пришлось пройти, чтобы хоть как-то выжить.
— У родителей сейчас не так много денег, мне квартиру купить не могут, — продолжил брат, вздохнув.
— А ты попроси получше, вдруг они найдут, — злилась Таня. Она не могла понять, почему отсутствие недвижимости у её взрослого брата стало её личной проблемой.
Степан продолжал демонстрировать, что никуда не уедет, что ему в квартире сестры гораздо удобнее. Таня пыталась его выгнать, собирала его вещи, выставляла их в коридор, но всё без толку. Как только она начинала этот процесс, невеста брата хваталась за живот и начинала рыдать.
— Танька, пропиши нас, — пришёл Степан с новым запросом. — Нам пособие оформить нужно.
— Пропишитесь к родителям. У меня из-за вашего количества прописанных коммуналка завышается. Вы ни копейки не даёте — я не собираюсь переплачивать, — ответила Таня, уже больше не в силах скрывать свою злость.
— Да тебе жалко что ли? — психовал Степан, глядя на сестру с полным недоумением.
Таня еле сдерживала себя. Степан, как всегда, был не в настроении — начал истерить. Он знал, что с ним всегда можно говорить на повышенных тонах, иначе не понимает.
— Мать упрашивать надо, она никогда не согласится, — сказал он, почти крича.
— Я тоже не согласна, — ответила Таня, сжала кулаки, чтобы не взорваться. — Вам о своем жилье нужно думать, а не о прописке.
— Ты не понимаешь, мы теряем деньги! Государство сейчас нормально выплачивает за детей, а всё из-за тебя! — выпалил Степан, его голос стал ещё громче.
Таня спокойно смотрела на брата. Бесконечные разговоры, манипуляции и уже знакомые обиды. Она устала. Знала, что стоило бы сказать ещё тысячу слов, но не могла больше этого терпеть.
— Я всё сказала. Что-то не нравится — знаешь, где выход, — сказала Таня, почти без эмоций.
Степан уставился на неё с вызовом, как будто пытаясь найти слабое место. И тут его взгляд стал ещё более угрожающим.
— А что ты сделаешь, если я не уйду? — произнес он, почти с улыбкой, готовясь к новому конфликту.
Таня молча посмотрела на брата, и не говоря ни слова, спокойно оделась. Она решила, что этот разговор закончится здесь. Вышла из квартиры и направилась к матери.
В глубине души Таня надеялась, что мать хотя бы как-то поможет. Она всегда любила Степана, как своего собственного сына, и теперь точно сделает всё ради него.
— Мама, пусть Степа живет у вас, — сказала Таня, едва переступив порог. — У тебя внук или внучка скоро будет. Им идти больше некуда.
Мать, как всегда, пожала плечами, не понимая всей серьёзности ситуации.
— Пусть живут у тебя. Квартира просторная, всем места хватит, — ответила она, будто и не слышала, что Таня говорит.
Таня выдохнула. Ну да, что ещё она могла ожидать? Мать всегда поддерживала Степана, а она, как всегда, оставалась в стороне.
— Это моя квартира, и я устала терпеть брата у себя, — заявила Таня, пытаясь не потерять последние остатки терпения.
— Вся в папашу, — промурлыкала мать с едким укором. — Зачем так сложно-то, дочь? Ты сама ему не скажешь, так я тебе скажу. Как он его, так и ты.
Таня сдержала порыв закричать, на глубоком вздохе ответила:
— Это твой сын, и он не имеет никакого отношения ни к моей квартире, ни к моему папаше.
Мать прищурилась, словно собиралась что-то важное сказать, но всё, что она выдавала, было только жарким, хлёстким словом.
— Ты что пришла, ругаться? — её тон не оставлял сомнений. — Не нравится с ними жить, разменяй квартиру. Пусть себе будут на твоей.
Таня не могла поверить, что мать настолько легко отмахивается от её проблем.
— Это моя квартира, и ничего менять я не буду! — сказала она, ощущая, как в груди нарастает давление.
Мать только покачала головой, словно сама себе удивляясь, но её слова не теряли своей злости.
— Тогда живи с братом! Ты ему должна. Его отец тебя столько лет кормил, одевал, крышу над головой давал, — буркнула мать, при этом взгляд был полон упрёков.
Таня выскочила из квартиры матери, как из огня. Знала, что всё закончится, как всегда, — она должна Степану. Потому что его отец её воспитывал. «Как не возьмись, ты всё равно виновата», — так всегда было.
Таня остановилась на улице и взглянула на объявление, написанное от руки.
— Сниму комнату в вашем районе.
Не раздумывая, набрала номер и договорилась. Быстро вернулась домой, схватила сумку, документы — и выскочила вон из этой затхлой квартиры, где каждый угол был пропитан отчаянием.
— Танька, ты не обижайся на нас, — услышала голос матери в трубке. Видимо, она успела предупредить Степана, что сестра настроена решительно.
— Я не обижаюсь, — процедила сквозь зубы Таня, чувствуя, как закипает внутри.
— Не выгонишь нас? Мы же не одни, с ребенком, — жалобно спросила мать.
— Не выгоню, — ответила Таня и повесила трубку. Досадно было, но она не могла больше ничего изменить.
Сделала все, что нужно. Вручила ключи съемщику, показала, где и что, забрала деньги — и ушла. Просто ушла.
Степан, конечно, не промолчал. Он набрал мать, звоня с таким видом, как будто Таня снова затеяла бурю.
— Она успокоилась. Кричала, как всегда, но в конце концов ничего не сделала, — хохотал он. — Ничего, мама, она ещё продаст квартиру, нам половину отдаст, может, и больше. Дожмем её, увидишь.
На том и разошлись.
Но вот в прихожей вдруг распахнулась дверь. Таня уже успела уйти, а вот кто-то новый вошел. Семья. Мужчина, женщина и двое детей. И, судя по всему, они были здесь надолго.
— Вы, наверное, ошиблись, — сказал Степан, смутившись и краснея.
— Мы не ошиблись, — ответил мужчина, подавая ему бумагу с договором. — Мы сняли две комнаты на полгода. Нас Татьяна предупредила, что будут соседи.
Степан раскраснелся и не мог ни слова сказать. Он просто набрал Таню, почувствовав, как уходит почва из-под ног.
— Ты что, с ума сошла? У меня жена вот-вот родит, а ты в дом посторонних пускаешь?
— Вы мне тоже посторонние, — ответила Таня, не давая эмоциям выйти наружу. — Я просто сдала квартиру. Что-то не нравится — съезжайте.
— Ещё чего! — выкрикнул Степан, но было уже поздно.
Новые жильцы, как оказалось, были не из тех, кто уходит по первому требованию. Продукты они покупали только для себя, за коммуналку заставили платить, а Степана с женой вынуждали мыть полы и вести себя тихо, как мышки. Ужасное отношение.
Степан не вытерпел. Взял жену и переехал к матери.
Таня же уехала в соседний город, сняла маленькую квартиру и даже не подумала возвращаться. Пусть все уляжется, пусть Степан с его женой решают, как им жить.
Прошло несколько лет. Степан позвонил.
— Танька, матери больше нет. Надо вступать в наследство.
Таня тихо выдохнула.
— Вступай, — спокойно ответила она.
— Я хотел тебе всё отдать, — продолжил Степан, словно рассчитывая, что теперь она, наконец, обрадуется.
— Обмануть хочешь? — Таня не выдержала. — Ты что, думаешь, я не знаю, что мама была в долгах и кредитах? Ты хочешь, чтобы я приняла эти долги на себя, а квартиру тебе оставила? Этого не будет.
Таня отключила телефон. И больше с братом не общалась.
Конец.
