– Ты что это, воспитывать меня взялся? Осмелел? Значит так: утих, заулыбался и дал денег, а не то я маме расскажу кой-чего, из-за чего тебя потом на зону загонят! Я знаю, что́ надо рассказать, и как! А мама в любом случае мне поверит, а не тебе! Подумаешь, ценность – мужик!
Сказать, что Сергей был потрясен услышанным – это ничего не сказать! Он просто офонарел. Этот неприкрытый циничный шантаж настолько не вязался с обликом нежной двенадцатилетней девочки-припевочки, что просто невозможно! Хотя он уже имел не одну прискорбную возможность убедиться, что ангелочек сей способен на неожиданности. А самое дикое было то, что Сергей, взрослый дядя под сорок лет, понятия не имел, чем крыть аргументы юной вымогательницы.
В его биографии уже числился неудачный брак, но давно и без последствий. Как сошлись, так и разошлись, и ныне он даже не знал, где живет и что поделывает бывшая благоверная. Его это и не интересовало.
Но все же наступает время, когда мужчина понимает, что холостяцкая свобода ему как-то приелась, и хочется уже тапочек, домашнего борща и мирных выходных на даче. И тут как раз случилось ему познакомиться с Оксаной.
Оксана была тем, кого нередко пренебрежительно именуют «разведенкой с прицепом» – у нее была двенадцатилетняя дочь Анжела. Но Сергей не считал это проблемой, ибо понимал, что на юную и свободную ему рассчитывать особо не приходится.
Нет, он не был опустившимся почитателем пива и дивана – любил велосипедные прогулки, делал зарядку, сохранил волосы, умел стирать и прилично гладил. У него была квартира, унаследованная от рано ушедших родителей – двухкомнатная, с немодным, но все же ремонтом. Он работал инженером-конструктором, и зарплату получал приличную, но в рамках средних представлений. В общем, явно не мечта длинноногой двадцатилетней модели, но для разведенки с прицепом – отличный вариант.
И Оксана ему нравилась достаточно для того, чтобы принять ее ребенка и зажить всем вместе счастливой семьей. Очень милая, обаятельная тридцатипятилетняя женщина, воспитанная, с широкими интересами. Три года назад ее терпению пришел конец, и она подала на развод с супругом-ловеласом. Нет, он после с радаров не исчезал, жил в том же городе, алименты какие-то платил и даже Анжелу время от времени на пару дней забирал. Но ни о каком восстановлении отношений и речи не было – освобожденный любитель разнообразия развернулся вовсю и дам сердца менял, как перчатки.
Оксана полагала, что поведение мужа дает и ей карт-бланш на устройство личной жизни. И тут как раз встретился Сергей.
***
Когда его познакомили с Анжелой, девочка ему понравилась. Такая воздушная, милая Дюймовочка с золотистыми локонами. Да, смотрела она на него довольно кисло, но вела себя в целом прилично, и Сергей решил, что сумеет наладить отношения со временем. Девочка привыкнет, и все образуется.
Настоящие проблемы начались, когда они с Оксаной съехались. Пришлось ему к ней перебираться, ибо у Анжелы школа, друзья, а у Сергея квартира в другом районе. Но Сергей спорить не стал, ему особой разницы не было. В свою квартиру стал жильцов подыскивать – как раз и доход дополнительный. А пока в свободные часы ремонт подправлял немного.
А вот на фронте семейного строительства проблемы появились сразу же. Если Оксана была дома – Анжела вела себя нормально. Да, она не проявляла по отношению к Сергею никакой любезности, не было видно ни малейшего желания познакомиться поближе, узнать друг друга. Но все же девочка довольно вежливо отвечала, если он что-то спрашивал, выполняла мелкие поручения. В общем, вполне нормальный ребенок, пусть и ершистый.
Но если мамы дома не оказывалось… Анжела делала вид, что Сергей – меньше чем пустое место. На его слова не реагировала вообще в лучшем случае, а в худшем – реагировала не вполне цензурно. И откровенно заявляла, что не позволит матери притащить в дом какие-то «штаны», чтоб командовали – не на ту напали!
Сергей попытался поговорить с Оксаной, и только тогда понял, что дело и впрямь неладно. Оксана не желала слушать никаких замечаний в адрес Анжелы! Она была совершенно убеждена, что ее доченька – ангел! Она не знает никаких нехороших слов, всегда слушается старших и желает маме счастья! Так что Сергею не стоит наговаривать на девочку, надо просто попытаться понять ее и оценить.
– Ты просто не можешь найти подход к ребенку, и тебе мерещится невесть что в нормальной подростковой резкости! У девочки сложный период и так, да еще развод, да еще мужчина новый в доме. Ей нужны чуткость и понимание!
Сергей был совершенно уверен, что у Анжелы не сложный период, а атрофия совести, и нужны ей не чуткость и понимание, а чудодейственный массаж рефлекторной зоны – той, что пониже спины. Но он прекрасно понимал, что озвучивать эту точку зрения ему не стоит.
А через два дня после этого разговора Анжела ультимативно потребовала у него пять тысяч – «по магазинам пройтись». Он попробовал объяснить, что сумма для девочки ее возраста великовата, на шопинг ей следует ходить с матерью и нельзя покупать все, что продают. Ну и получил – насчет меры своей ценности и перспектив «отсидки».
Надо сказать, теперь он был по-настоящему обеспокоен. Терять Оксану ему не хотелось, по душе она ему пришлась. Но нельзя ныне не знать, какими бывают последствия определенного рода жалоб со стороны малолеток! Наговорит Оксане, а та действительно поверить может! Или того хуже – позвонит сразу на какую-нибудь «горячую линию», каких ныне расплодилось больше, чем тараканов – таких вот «обиженных» деточек нянчить за чужой счет. Не посадят, конечно. Но нервов и денег вымотают немеряно, и репутацию до конца никогда не отмоешь.
***
Лучшим вариантом действий в этой ситуации Сергей счел получение квалифицированной помощи. Обратился он к Костику – старинный приятель был практикующим юристом. И нимало не воспрял духом, когда у Костика от услышанного физия сделалась кислой, словно он третий килограмм лимонов доедает. Без сахара.
– Серега, скажи честно: эта Оксана тебе настолько дорога, что ты ради нее жизнью и честью рискнуть готов?
Сергей немного смутился. Оксана была ему дорога, но что-то все очень уж пафосно выходит… Костик понял его правильно.
– В общем, лучший совет, какой я тебе могу дать – переходите в формат гостевого брака. Причем гостите исключительно у тебя. Авось через три-четыре года девчуля сама рванет по мальчикам и ей станет не до порчи жизни матери и твоей.
Сергей поморщился – это было вовсе не то, чего ему хотелось. Костик снова все понял правильно:
– А если нет – тебе остается привыкать к жизни Штирлица. Напичкать квартиру камерами. Записывать любой разговор с этой милой малышкой, если он происходит без свидетелей. Чтобы буквально каждый чих был строго задокументирован. От суда гарантирует, во всяком случае. Если юное дарование камеры не найдет и не снимет или не повредит. Или мамане о них не расскажет. Хотя маманя почти наверняка найдет их сама, и результат тоже вряд ли будет приятным.
Сергей представил себе, что получится, если он покажет или даст послушать Оксане записи ее милого дитятка. Получилось нечто весьма устрашающее, но для него вовсе не благоприятное.
– Серый, это безнадежное изначально дело! – невесело и очень серьезно сказал Костя. – Деткам у нас ныне зеленая улица везде, им верят всегда, во всех государственных органах, какую бы чушь они ни пороли. А мамы и раньше так поступали сплошь и рядом. Раз твоя Оксана деточку воспитала так, что она в двенадцать лет взрослых дядь сам понимаешь чем шантажирует – дело швах! Мамочка выберет деточку, а тебе достанется позор и куча проблем.
Облегчил положение приятель, ничего не скажешь! Сергей чувствовал себя ящерицей, которую схватили за хвост. Вроде бы надо сбрасывать его и драпать. Но хвост-то свой, родной, сбрасывать его больно, да и какой новый отрастет, и отрастет ли вообще?
***
Но он все же понимал, что делать что-то надо, причем немедленно. Иначе хваткая Анжела его опередит. Выбрал он самый честный, хотя и самый безнадежный вариант – еще раз попробовать поговорить с Оксаной.
Результат был даже хуже ожидаемого.
– Я не думала, что ты такой! Зачем, вот зачем наговаривать на ребенка? Да она еще слыхом не слыхивала про те дела, в которых ты ее обвиняешь! Ей двенадцать лет, она малышка совсем! Или ты действительно к ней с чем подобным подкатывал, и теперь подстраховываешься от неприятностей? – орала на него Оксана. Сергей спиной чувствовал взгляд глубокого удовлетворения из-за неплотно прикрытой двери. Там скрывалась несправедливо оклеветанная малышка.
– То есть ты настолько доверяешь Анжеле и не доверяешь мне, что полагаешь ее всегда правой? – безнадежно поинтересовался он.
– Конечно, я доверяю своему ребенку! И не буду слушать всякую грязь в адрес Анжелы! Неужели ты думал, что я выберу штаны какие-то, а не свою девочку? – взвизгнула Оксана. Ничего милого и приятного в ней теперь не было, зато было очевидно, что Анжела – кровь от крови и плоть от плоти ее.
Сергей встал из-за кухонного стола. Что ж, пусть плохо, но проблема разрешилась.
– Я не штаны, а человек. И я думал, что ты тоже. Я ошибся – ты «яжмать». И нет тут никакого выбора. Я был неправ. Здесь мне точно делать нечего.
Ему очень хотелось добавить пару точных и емких характеристик по адресу «чистой девочки», но он сдержался. Смысл?
Анжела в открытую, не таясь от матери, торжествующе хихикала. Вещей у Сергея было немного, за пару часов он все собрал. Хорошо хоть жильцов заселить не успел…
***
Оксану он снова увидел через четыре года – встретились случайно у торгового центра. Сдала она за это время заметно, и явно удивилась вполне цветущему виду Сергея.
– Ну что, устроила личную жизнь? – поинтересовался он у нее. Оксана только рукой безнадежно махнула:
– Да какое там – с Анжелой никто ужиться не может! Она уже и меня ни во что не ставит! От опеки не знаю как отбиваться – то она школу прогуливает, то пьяной ее задержали, то еще что… Денег в доме вечно нет – то штрафы, то ее желания. Не знаю, что и делать. А вот ты, я вижу, жизнью доволен!
Говорят, что мстительность – чувство недостойное. Но тем не менее – оно вполне человеческое. Хотя Оксана была давно в прошлом, воспоминания о ней и Анжеле неприятно задевали Сергея. Надо же – деточка, значит, великая ценность, а он – «штаны», и ничего более! Теперь Оксана харчит последствия любви к деточке полной ложкой, и поделом! Но за вторую половину ее выбора ему все же хочется отплатить.
– Спасибо, все нормально. Да и тебе жаловаться не на что! Анжеле ты полностью доверяешь. Наверное, на нее снова клевещут – и опека, и полиция, и все прочие. Защищать тебе ребенка надо и жизнь ей достойную обеспечивать, а не сожаления разводить. Я бы сказал, что у тебя тоже все нормально сложилось. Ведь ты не сделала самого страшного – не выбрала штаны вместо интересов ребенка! Но теперь извини, мне жену и детей из игровой комнаты надо забрать, я и так подзадержался!
***
Марина тоже была разведенкой с прицепом. И ее дочке Соне на момент их с Сергеем знакомства было двенадцать лет, как Анжеле.
Только Соня в этом возрасте уже умела варить борщ и жарить котлеты, и очень беспокоилась, что маме приходится слишком много работать, чтобы у них все было. Отец девочки вел себя примерно так же, как и отец Анжелы, только еще и от алиментов увертывался, как мог. Соня ходила в дешевой одежде и со старым телефоном, а когда мать сокрушалась по поводу того, что это может стать поводом для насмешек одноклассников, уверенно отвечала:
– Ерунда, мама! Все действительно нужное у меня есть. А если эти балбесы чего скажут, я сама с ними разберусь! Не волнуйся!
Когда Сергей сообщил Соне, что хочет жениться на ее маме (а он сделал это очень торжественно и совершенно официально), девочка восторженно завизжала: «Значит, теперь у меня будет папа, и маме не надо будет так много работать!». Она называла его «папой Сережей» – они вдвоем решили, что так лучше всего. Сергею нравилась ее творческая жилка – он, опытный инженер, голову сломал, пока сконструировал и сделал для нее ткацкий станок, соответствующий всем ее требованиям, браслетики из бисера ткать. И как бы Марина без нее справилась с родившейся у них поздней, но такой желанной двойней – Сергей не представлял.
Близнецы восторженно копошились среди больших мягких кубиков в игровой комнате для малышей. Марина увидела мужа и приветливо ему улыбнулась.
– А где Сонечка? – поинтересовался он.
– С мальчиком гуляет, тем, черненьким, из туристического кружка. Матвеем, – пояснила с затаенной гордостью Марина. – Но они клятвенно обещали до девяти вечера быть дома.
– Обещали – значит, будут. Соня человек слова. И выбор ее я одобряю, этот Матвей производит хорошее впечатление, – заметил Сергей, выуживая из кубиков сперва Даньку, а потом Ваньку.
– Я тоже так думаю, – с довольным видом согласилась с ним Сонина мать.
