Косы Люда сохранила длинные. Как-то привыкла к ним, и не хотела расставаться даже в замужестве, хоть и тяжело ухаживать. К тому же забот прибавилось: дом, муж, дочка подрастает… Люда все для дома старается, хваткая оказалась девчонка.
К тридцати годам длинную, темную косу заплетала и скрепляла шпильками, но муж Сергей все равно, при случае, мог легко схватить за косу — удобно это… жену учить.
— Людка, поставь чего-нибудь на стол, — кричит Серега, — гости у нас.
Люда недавно пришла из сельского магазина, где мыла полы. Удобно ей: пол помыл и свободен. И дома дел можно кучу переделать. Да и магазин рядом. У них вообще таежная деревенька небольшая, со звучным названием Живицино, обрамлена с обеих сторон невысокими отрогами гор, сливающихся на горизонте с небом.
В солнечный день, особенно летом, радует глаз изумрудная зелень, пестрые сибирские цветы, лоскутами раскинувшиеся на взгорках. А как налетит ветер и нависнут свинцовые тучи, сразу тускнеют краски, и даже домики деревеньки кажутся как нахохлившиеся воробьи перед непогодой.
Людмиле тучи напоминали мужа, когда начинал буянить. По молодости Серега казался ей мирным парнем, с которым можно жизнь построить.
Но работящая Людмила столкнулась с необыкновенной ленью, которую ничем не переломишь. Люда хотела, чтобы все было: и обстановка, и хозяйство. Так и случилось: в доме все было, но Сергей к этому не касался, и очень не любил, когда ему напоминали дров привезти, картошку полоть, или в стайке убрать.
Кляня неугомонную жену на чем свет стоит, он ложился на диван и включал телевизор. А потом и вовсе нашел себе занятие — встречаться с девушками.
Люда сначала не поверила, ему ведь уже тридцать пять, какие девчонки когда семья есть, дом есть, дочка растет, она ведь уже многое понимает. А потом сама убедилась, и совсем недавно решила уберечь мужа от позора, привести домой после двух суток гулянки.
Сергей, разъярённый появлением жены, схватил ее за косу… так и вел домой, костеря ее на всю деревню.
После этого Люда два дня молчала, просто не знала, что делать. Уйти впопыхах некуда. Мать в соседней деревне живёт с младшим сыном, а у него уже семья, да и снять жилье пока не на что, да и негде.
И вот теперь Сергей сам позвал, заставил на стол накрыть.
Придя с огорода, Людмила застала в гостях Олега Ивановича Сереброва, немногословного местного охотника. Он всю жизнь охотничал, работа у него такая. Добротный дом Сереброва стоял почти в середине деревни. А вот что заставило Сереброва прийти к Сергею и Людмиле Малыхиным — непонятно. Ничего общего у сорокалетнего Олега Ивановича и семьей Малыхиных не было.
— Олег Иваныч, ты мне прицеп для мотоцикла давал… отблагодарить хочу, — откинув руку на спинку стула, Сергей Малыхин вальяжно сидел, показывая себя уверенным хозяином.
— Да ничего не надо, — упрашивал Серебров, — ты же знаешь, я не пьющий.
— Ну по чуть-чуть.
— Нет, спасибо, если только чайку.
Людмила, поздоровавшись, поставила чайник , достала из буфета печенье, варенье и также молча поставила на стол.
— Все, иди отсюда, — Серега небрежно махнул рукой в сторону жены.
Люда молча вышла.
Гость опешил. Не знал он их отношений, вообще не интересовался, кто и как в деревне живет. — Ты, Сергей, чего так… грубо? — спросил он.
— Да ну ее, надоела,- Серега налил себе, сморщившись, — у меня получше есть девушка… только куда эту девать. Тебе вот, Олег Иваныч, везет, один живешь…
— Что же хорошего? Два года как овдовел, такую женщину потерял… Так что завидовать нечему…
— А я все равно Людку выгоню, — сказал Сергей, — дом мой, мать мне его, подписала, так что с кем хочу, с той и живу.
Серебров кашлянул, не зная, что возразить в ответ. Он посмотрел в окно. Там, под окнами, на завалинке, сидела Людмила и плакала. Серебров почему-то сразу определил, что она плачет. Сердце почему-то сжалось.
Хоть и в одной деревне живут, но Олег не знал ее жизни, да и не интересовался, разница у них в возрасте десять лет, не его ровесница.
— Слушай, спросил Олег Иванович, — а идти-то ей есть куда?
— А мне до фонаря, куда она пойдет.
— Эх, что же вам не живется, — вздохнув, сказал Олег Иванович. Ладно, пойду я, спасибо за угощение. — Потом остановился почти на пороге. — А может вам отдельно пока пожить, глядишь, одумаетесь все наладится.
— Я только «за», — обрадовался Серега, — отдохну хоть от нее.
— У меня ведь домик под присмотром, сестра моя старшая там жила раньше, да в город уехала к детям, я теперь присматриваю. А зимой в тайгу на охоту идти, так и некому за домиком приглядеть.
Серега снова махнул рукой:- Забирай!
— Кого забирай? — не понял Серебров.
— Людку забирай!
— Ну и дела, — сказал ошеломленный Серебров. — Она ведь не вещь… никого я забирать не собираюсь, захочет, сама решит.
Он вышел, хотел уже уезжать, но увидев в палисаднике Людмилу и подошёл к ней.
— Не мое, конечно, дело, но
если вдруг некуда будет идти, то жилье есть. Там домик небольшой на краю деревни, это моей старшей сестры Надежды домик… в общем, жить там можно бесплатно. Ни копейки не возьму. Просто жить. Так и дому хорошуо и… и меня выручишь.
Людмила поднялась, вытерла слезы. — А можно мы с Олей на этой неделе переедем?
Серебров снова растерялся. — Можно, конечно. Только я подумал, что у вас это временно с Сергеем. Поживите по одному, одумаетесь, помиритесь.
Вещей у Людмилы было мало, Серега сказал, что в доме все его. Хорошо, что домик Надежды — сестры Сереброва — был с обстановкой. Самое основное из мебели было, да еще газовая плита стояла во времянке.
Люда с дочкой, переехав, первую неделю почувствовала невероятную тишину. А потом прибавилось новое чувство — спокойствие, которое впервые вернулось к ней после семейной жизни.
Домик был хоть и маленьким, всего две комнатки, но таким уютным, защитившим их с дочкой от житейских бурь.
Сергей вскоре, не стыдясь разговоров, привез из соседней деревни длинноногую девицу. Именно так отозвались о ней деревенские, заметив на лице нахальную улыбку.
Людмила в ответ не удивилась, и через месяц подала на развод.
— Олег Иванович, — спросила она Сереброва, — а можно мы еще поживем?
— Да живите сколько угодно, дети сестре однокомнатную квартиру берут, так что возвращаться она не думает. А продать домик сложно, глушь у нас тут. Так что пусть стоит пока, сестра на мое попечение его передала. — Он посмотрел на Людмилу, заметив, что она рада.
— Вообще-то я думал, вы с Сергеем сойдётесь. Пожив по одному, люди многое начинают понимать.
— А я поняла, — сказала Людмила, — поняла, что к мужу не вернусь. Даже дочка о нем не вспоминает, вот так. Разводимся мы, пусть живет, с кем хочет.
Вскоре Людмиле предложили оставить швабру и встать за прилавок. — Ты же училась? — спросила заведующая.
— Да, училась на продавца, — призналась Людмила. Я в уборщицы пошла, потому что дома дел много было, а сейчас у меня домик маленький, хозяйства пока нет, только курочек завела, огород тоже маленький, так что могу весь день работать. Да и деньги нужны.
— Ну вот и хорошо, принимай дела.
С мужем она развелась охотно, не раздумывая, и продолжала жить одна.
Осенью, когда убрали огороды, Сергей привел в дом новую «любовь».
— Слышала, твой новую девку привел, — сказала напарница.
— Вовсе он не мой, — спокойно ответила Людмила и поправила прическу. Коса теперь, надежно закрученная, крепко держалась, и Людмила не боялась, что кто-то схватит ее за волосы.
Ближе к зиме, когда снег уже надежно скрыл землю в подтаежных районах, вошёл в магазин Олег Иванович Серебров. Он и раньше заходил, обычно здоровался, интересовался, как живется на новом месте.
А тут зашел, взял продукты, заполнив просторный рюкзак, и стоит, не уходит.
— Люда, слышал, развелись вы с Сергеем…
— Домик надо освободить? — испуганно спросила она.
— Нет, я не про это, живите…. я все думал, что сойдетесь.
— А я не думала. Спасибо вам за дом.
— Да какой там дом, маленький совсем.
— А нам хорошо, дочка даже учиться стала лучше….
Люда, я, конечно, старше, вдовец я, ты знаешь… и мне в тайгу уходить, месяца на два… решил спросить: а ты пошла бы за меня?
В магазине никого не было, но она все равно посмотрела по сторонам, стесняясь.
— Можешь позже сказать, — взволнованно дополнил он, — если откажешь, ничего не изменится, можешь так же в доме жить, не побеспокою.
— Да нет, почему же, я сразу отвечу, вы ведь в тайгу уходите, зачем ждать эти месяцы ответа… я согласна.
Зарегистрировались Олег и Людмила после нового года, и тихо, без всяких торжеств, отметили образование новой семьи в тесном кругу, по-домашнему.
Сын Олега Ивановича, учился в Новосибирске, домой приезжал редко. И все-таки в первую встречу Людмила волновалась, понимая, что неуютно будет чувствовать парень, увидев чужую женщину.
Но видимо из-за того, что так старалась , наготовила как на большой праздник, да еще волновалась… в общем, Игорь ее старание и волнение оценил. К тому же отцу не будет так тоскливо.
Подворье Олега Ивановича за два года пополнилось не только курами, но и коровкой. Людмила была отменной хозяйкой, Олегу даже было иногда стыдно.
— Пока я дома, всегда помогу, — говорил он, — а вот зимой… охочусь я.
— Ничего, я справлюсь, — отвечала жена, — мне это в радость.
Они, действительно, жили спокойно, в каком-то умиротворении, с радостью помогая друг другу.
Сергей Малыхин через пять лет после развода распрощался со второй девушкой, которая убежала, прихватив не только личные вещи, но даже остатки посуды, которой Олег пользовался, когда жил с Людмилой.
И он, осунувшийся, потеряв очередную работу, снова запил.
А потом, словно опомнившись, подкараулил Олега Сереброва, когда тот возвращался с рыбалки.
— Ну как тебе живется с моей женой? — спросил, ухмыляясь, Малыхин.
— Ты что, Сергей, не проспался? — Серебров был удивлен и раздосадован этим вопросом. Шестой год он живёт с Людмилой душа в душу, и не разу Малыхин не вспоминал и не упрекал. А тут вдруг такой странный вопрос.
— Какая же она «твоя»? Ты, Сергей, запамятовал что ли?
— Нет, Иваныч, память у меня хорошая. Помнится, подкатил ты ко мне и давай домик Людке предлагать, она переехала, а ты потом посватался, разбил ты семью, вот как.
— Сергей, ты что-то попутал, сам развелся, два раза женился после Людмилы, а теперь меня обвиняешь… кто тебе виноват?
— Короче, Иваныч, если по факту, то жену ты у меня увел… я, понимаешь, лишился семьи. Девки, с которыми сходился, не оправдали моих надежд… в общем, возвращай мне жену, или я сам Людку уведу.
— Малыхин, еще раз тебе говорю: проспись иди, на свежую голову мысли путные придут. Семья у нас с Людмилой, моя она жена вот уже шестой год.
— Ага, не хочешь по-хорошему? Ладно, я не отступлюсь, Малыхин не привык своим добром делиться…
Серебров, от природы спокойный человек, но в этот раз вспылил, не выдержал. — Добро надо было ценить, когда рядом была, а ты ее за косы… эх ты, такую женщину обидел. И никто тебе не виноват, что из дома все размотал, ободрали тебя твои девки, а ты теперь других винишь.
— А вот поглядим, с кем Людка будет, не забывай, у нас дочка.
— Я-то не забываю, это ты про дочку забыл, — ответил Серебров и пошел домой с неприятным ощущением на душе.
— Вернется ко мне Людмила, — крикнул Малыхин, — посмотришь, чья правда будет.
Как только лег снег, Олег Иванович стал собирать провиант. Осенью он собирал, упаковывал продукты и потом по снегу, на саночках, отвозил в сторожку. Когда запас есть, то можно месяц и больше жить в тайге, охотничать.
Несколько раз он отправлялся с провиантом, прихватив ружье, без которого, ему, охотнику с молодости, не обойтись.
В тот день он ушел утром, как только рассвело, никто и не заметил.
А потом, позднее, ближе к обеду, видели Сергея Малыхина, снегоход у соседа клянчил. В те годы как раз первые снегоходы появились, и редко кто из деревенских мог позволить себе купить столь удобную штуку. Сосед купил для развлечения, к тому же он сам городской, а приезжает отдохнуть и отвлечься.
Малыхин получил отказ, потому как был под мухой — сосед сразу уловил.
Сергей поворчал немного, потом достал из кладовки старое отцовское ружье и пошел в сторону тайги.
Привезли Малыхина уже вечером, когда почти стемнело. Марьяна Соболева, завклубом, первой узнала и принесла новость в дом Сереброва, который как раз был в тайге.
— Людмила, ты не пугайся, твоего бывшего… убили… стреляли в него.
Людмила побледнела. Он хоть и бывший, а новость такая, что лучше бы жив был.
— Когда? Кто его?
— Не знаю, — ответила Марьяна, — инспекторы лесоохраны нашли. И знаешь, Олега Ивановича спрашивали… он ведь тоже в тайге вроде.
