— Олег, приходи без твоей Светы я обойдусь, жду только тебя на юбилее, — проговорила свекровь в трубку.
Олег тяжело выдохнул. Опять. Света, все слышала и сжала губы от обиды.
— Мам, ты серьёзно? — он устало потер переносицу.
— Абсолютно. Не хочу портить праздник.
Света молча вышла. Олегу нужно было сделать выбор. В который раз.
***
Я сидела на кухне и, не замечая того, помешивала остывший кофе. В ушах стоял звонкий, режущий слух голос свекрови, доносившийся из гостиной. Солнечные лучи, как будто нарочно, пробивались через занавески, и в этот момент мне они казались неуместно яркими. Как яркими бывают те вещи, которые не совпадают с тем, что творится внутри тебя.
— Нет, нет, сыночек, твоя Света мне на юбилее не нужна, жду тебя одного, — донесся до меня обрывок разговора мужа и его матери по телефону.
Чашка в руках затряслась, сердце пропустило удар, а потом заколотилось как бешеное. «Твоя Света». Двадцать лет брака, двое детей, а я все еще «твоя Света». Не невестка. Не жена. Просто нечто, что прилагается к любимому сыночку.
Я глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Ну да, это не в первый раз, когда Антонина Павловна даёт понять, как она меня видит. Но юбилей… Это слишком. Воспоминания накрыли меня, как огромная волна.
…Первая встреча. Я, молодая, робкая студентка, переступаю порог их дома. Антонина Павловна кидает на меня взгляд, будто оценивает товар на прилавке. И я чувствую себя этим товаром, который, как видно, не очень-то и хорош.
…Помолвка. «Олежек, ты уверен? Ты подумал, ты ведь такой ещё молодой…» — её слова, будто бы шёпотом, но достаточно громко, чтобы я всё услышала.
Я встряхнула головой, возвращаясь в реальность. Сколько ещё можно терпеть?
— Мам, ну как же без Светы? — донесся до меня растерянный голос Олега. — Она же…
— Олежек, солнышко, — перебила его свекровь медовым, но каким-то ядовитым голосом. — Ты же знаешь, как я люблю твою… жену. — Она произнесла это слово так, как будто оно ей не слишком подходило. — Но юбилей — это семейный праздник. Самые близкие люди. Ты ведь понимаешь?
Я закрыла глаза. «Самые близкие люди» — двадцать лет, и я всё ещё чужая.
Шум шагов заставил меня вздрогнуть. Олег вошёл в кухню, как-то неловко теребя телефон. Его лицо было бледным, глаза — полные вины и растерянности.
— Свет, ты слышала? — спросил он, не встречаясь с моим взглядом.
— Трудно было не услышать, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — И что ты решил?
Он плюхнулся на стул напротив меня, взъерошив волосы — этот жест когда-то меня умилял. Сейчас же он вызвал только раздражение.
— Ну… может, и правда, сходить одному? — его голос был тихим, как будто сам себе не верил. — Мама ведь не со зла. Просто она… ну, ты знаешь.
Да, я знала. Знала, что для Антонины Павловны я всегда буду той девчонкой, которая украла её сыночка. Несмотря на все эти годы, несмотря на внуков, которых я ей подарила.
— Знаю, — сказала я, кивнув. — И что теперь? Мне снова просто смириться?
Олег вздохнул и вновь избегал моего взгляда. В этот момент он выглядел таким беспомощным, таким маленьким. Где тот мужчина, в которого я влюбилась двадцать лет назад?
— Свет, ну пойми…
— Нет, это ты пойми! — я резко встала, чуть не опрокинув чашку. Горячий кофе выплеснулся на скатерть, оставив уродливое пятно. Как символично. — Двадцать лет, Олег! Двадцать! И я всё ещё недостаточно хороша для твоей мамочки?!
— Света, не начинай… — его голос звучал устало. Сколько раз мы уже проходили через это?
— А когда начинать?! — мой голос сорвался на крик. В горле стоял ком, а руки дрожали от сдерживаемых эмоций. — Когда наши дети вырастут? Когда мы состаримся? Или может, когда я умру — тогда твоя мама наконец-то признает меня частью семьи?!
Я почувствовала, как по щекам покатились слёзы. Чёрт! Не хотела я плакать. Не хотела показывать слабость. Но годы обид, этих непрошенных, бесконечных разочарований, прорвались наружу. Вдруг стало так обидно, так больно, что прямо невыносимо. И все эти чувства, которые я держала в себе… они вырвались, как наваждение.
Олег встал и, как всегда, потянулся ко мне с тем своим невидимым желанием утешить. Но я оттолкнула его. Его прикосновение, которое раньше было родным, успокаивающим, сейчас казалось каким-то чужим. Как будто я не знала, чего мне от него ждать. Как будто это не тот Олег, которого я любила двадцать лет назад.
— Не надо, — прошептала я, не встречая его взгляда. — Просто… не надо.
Я вышла из кухни, оставив его в растерянности. Слушать его не хотелось, не хотелось и оставаться с ним. В голове крутились обрывки мыслей и воспоминаний… всё, что когда-то казалось важным, вдруг стало пустым.
…Наша свадьба. Антонина Павловна, поджав губы, шипит: «Не о такой невестке я мечтала.» А я, в белом платье, с букетом в руках, пыталась улыбаться, делая вид, что не слышу. Старалась быть счастливой, потому что не могла придумать ничего другого.
…Рождение первенца. «Ну хоть на Олежку похож, и то хорошо.» Эти слова, сказанные с какой-то изощрённой, неуместной лаской, словно иголки, впивались в сердце, не давая дышать.
…Каждый семейный праздник, каждый визит — и неизменное: «А эта твоя тоже придёт?» И Олег, вечно мнущийся, не знал, чью сторону принять, всегда балансируя между мной и её.
Я вошла в спальню и рухнула на кровать. Сколько ещё можно? Сколько можно терпеть эту унизительную роль «невестки»? Может, стоит просто уйти? Начать всё заново? Но дети… Как я могу лишить их отца? И Олег… Несмотря ни на что, люблю его. Но не его настоящего, а того, кем он мог бы быть. Если бы не… Мамочка. Этот невидимый, но такой прочный поводок, который держит его на месте.
Скрип двери. Я вздрогнула. Он.
Матрас под ним прогнулся. Его рука осторожно легла на моё плечо, как будто я могла развалиться, если он прижмёт сильнее. Тёплое прикосновение, родное, знакомое до боли. Внезапно мне стало страшно. Страшно и безумно грустно. Я не могла понять, что это. Любовь? Привязанность? Или просто привычка?
— Свет… прости меня, — его голос звучал тихо, так будто он был уверен, что я его не услышу. В нём была боль. И… что-то ещё. Может, решимость? Я не знала.
Я повернулась к нему, вытирая слёзы. Его лицо было серьёзным, взгляд прямой, открытый. Это было новое. Это было то, чего я не ждала.
— Что ты понял, Олег? — горько усмехнулась я. — Что твоя жена истеричка? Что я пытаюсь разрушить твою связь с матерью?
— Нет, — он покачал головой. — Я понял, что был трусом. Все эти годы я скрывался за словами: «мама так хочет», «давай не будем спорить». А ты… ты всё это терпела. Ради меня. Ради детей.
Его слова застали меня врасплох. За двадцать лет я ни разу не слышала от него таких искренних слов. Он не пытался оправдать себя, не прикрывался отговорками.
— И что теперь? — спросила я, чувствуя, как холодок пронизывает меня. Сколько раз я надеялась, что всё изменится, и сколько раз разочаровывалась?
Олег глубоко вздохнул. Он выглядел так, как будто собирался прыгнуть в пропасть.
— А теперь я позвоню маме и скажу, что мы придём вместе. Или не придём вовсе.
— Олег… — Я не знала, что сказать. Это было так неожиданно. Так не по плану.
— Нет, Свет, послушай. — Он взял меня за руки, смотря прямо в глаза. — Ты — моя семья. Ты и дети. И пора моей маме это понять. Я слишком долго молчал, боясь её обидеть. Но… я больше не могу смотреть, как она обижает тебя.
Я смотрела на Олега, не веря своим глазам. Это он? Тот самый Олег, который всегда искал компромисс, вечно тянулся угодить всем? Я что-то не могла понять, что происходит.
— Ты… ты правда готов это сделать? — спросила я осторожно. В груди всё перевернулось, откуда-то появилась искорка надежды, но я боялась поверить в неё. Слишком долго я мечтала об этом, чтобы вдруг не разочароваться.
— Да, — он кивнул, и в его глазах была твёрдость, решимость. — Я должен был сделать это давно. Прости меня. За всё. За каждый раз, когда я не стал на твою сторону.
Я почувствовала, как к горлу подступил тяжёлый ком. Двадцать лет… и вот, наконец-то… что-то меняется. Хотя я всё ещё не могла поверить. Не могла.
Олег достал телефон и набрал номер. Его рука слегка дрожала, но голос был твёрд — как камень.
— Мам? Это я. Нам нужно поговорить.
Я держала дыхание, как будто от этого зависела вся моя жизнь. Всё, что происходило, казалось каким-то чуждым, но одновременно абсолютно необходимым. Я знала, что сегодня что-то изменится. Навсегда.
— Мам, мы придём на юбилей вместе со Светой. Или не придём вообще. Это не обсуждается.
Я услышала её голос — возмущённый, как обычно. Даже не пыталась понять слова, я знала, что она скажет. Те же упрёки, те же манипуляции, как всегда. Всё одно и то же.
Олег поморщился, но продолжил, не сдаваясь:
— Нет, мам. На этот раз всё будет по-другому. Света — моя жена, мать моих детей. Она — часть нашей семьи, хочешь ты этого или нет.
Я видела, как его пальцы побелели, сжимая телефон. Он как-то так резко напрягся, что я поняла: он сейчас на грани. На грани чего? Я не знала. Но это было похоже на решимость. Или на безумие.
— Да, я понимаю, что ты расстроена. Но это моё решение. Наше решение, — он повернулся ко мне, и я кивнула. Чёрт, это не могло быть правдой. Я почувствовала, как слёзы снова подступили, но уже не с горечью, а с какой-то странной лёгкостью. Может быть, это было счастье? Может быть…
— Подумай об этом, — сказал Олег, и как-то сдалась его рука, как будто именно в этот момент он чувствовал себя уязвимым. — Перезвони, когда будешь готова принять нас обоих.
Телефон отключился, оставив в комнате звенящую пустоту. Казалось, весь воздух вдруг сжался, замер, как будто он тоже ждал, что будет дальше.
— Ну вот, — выдохнул Олег, поворачиваясь ко мне. В его глазах смешались облегчение и тревога. Он как-то сразу стал другим. Заметно, ощутимо другим.
Я рванулась к нему, уткнувшись носом в его шею. Знакомый запах. Родной. Его руки сомкнулись вокруг меня, крепко, как будто они боялись отпустить, будто это был последний шанс. Мы застыли. Я чувствовала, как его сердце бьётся в унисон с моим. В унисон. Не могла поверить. За столько лет первый раз мне было спокойно. Дома. По-настоящему дома.
— Спасибо, — выдохнула я наконец, когда слёзы перестали капать.
— Нет, Свет, — он мягко отстранился, посмотрел мне в глаза. В его взгляде была не только нежность, но и какая-то тяжесть. Вина, наверное. — Это тебе спасибо. За всё. За терпение. За любовь. За то, что не сдалась. Я знаю, как тебе было тяжело. И… я не могу изменить прошлое. Но обещаю, что теперь всё будет по-другому.
Я улыбнулась сквозь слёзы, пытаясь справиться с этим странным теплом, которое наполнило меня.
— И что теперь? — спросила я, чувствуя, как внутри растёт нечто похожее на надежду. Тонкую, как паутинка, но всё же реальную.
— А теперь, — Олег встал и протянул мне руку, — мы будем жить дальше. Вместе. Как настоящая семья. Без оглядки на чьё-либо мнение, даже если это мнение моей матери.
Я взяла его за руку и поднялась. За окном садилось солнце, и небо было розовым, как в старых картинах. Конец дня. Но для нас это было начало — начало новой жизни, новой главы.
И вот в самый этот момент, когда казалось, что мы уже перешли тот рубеж, Олега телефон внезапно зазвонил. На экране высветилось: «Мама». Мы переглянулись, и в его глазах я заметила короткую вспышку неуверенности, которая тут же исчезла, как утренний туман, уступив место решимости.
— Вместе, — сказала я, как эхо, повторяя то, что сама почувствовала в глубине души.
Сердце колотилось так сильно, что казалось, оно вот-вот выскочит из груди. Я вздохнула. Он тоже. Но мы справимся. Вместе.
Олег взял трубку и включил громкую связь. И её голос заполнил комнату, как старый знакомый запах.
— Олежек! Как ты мог?! Я всю жизнь…
— Мама, — перебил её Олег твёрдо, — давай без этих драм. Я сказал то, что должен был сказать давно.
— Но юбилей! Мой праздник! Неужели эта… твоя жена важнее матери?!
Я почувствовала, как его рука напряглась в моей ладони, но голос остался спокойным. Всё-таки он был моим мужем.
— Мама, Света — моя семья. Она не «эта жена», а человек, с которым я живу, и мать моих детей. И да, она так же важна, как и ты.
— Да как ты можешь! — в голосе её звучала боль, а может, и слёзы. — После всего, что я для тебя сделала! Я одна тебя растила, жизнь на тебя положила!
Я видела, как Олег стиснул зубы. Эти слова всегда были для него тяжёлым ударом. Но теперь он был тверже.
— Мама, — сказал он мягче, но в голосе всё равно была твёрдость, — я благодарен тебе за всё. Но это не значит, что ты можешь контролировать мою жизнь. У меня есть своя семья.
— Семья?! — фыркнула Антонина Павловна. — Эта выскочка…
— Стоп, — сказал Олег резко, перебив её. — Я не позволю тебе оскорблять Свету. Никогда. Больше. Слышишь?
Тишина. Я стояла, не дыша, боясь даже пошевелиться.
— Вот как, — наконец сказала свекровь, холодным тоном. — Значит, ты выбрал её. Что ж, поступай, как знаешь. Но на юбилей можете не приходить. Оба.
— Мама…
— Всё, Олег. Ты сделал свой выбор.
Гудки. Олег медленно опустил телефон. В комнате стало тихо. У меня будто что-то выдохнулось внутри.
— Прости, — прошептала я, чувствуя, как сдавило горло. — Я не хотела, чтобы так вышло.
Олег покачал головой.
— Нет, Свет, не извиняйся. Это я должен просить прощения. За то, что позволял этому продолжаться столько лет.
Он обнял меня, и я почувствовала, как по его щеке скатилась слеза. Это было так неожиданно.
— Знаешь, — сказал он, — может, оно и к лучшему. Давно пора было расставить все точки над i.
Я молча кивнула, не зная, что сказать. Вдруг послышался шум. Дети вернулись.
— Мам, пап, мы дома! — раздался голос Димки.
— А что на ужин? — подхватила Машенька.
Олег и я встретились взглядами. Мы оба чувствовали одно и то же. Его улыбка не была уверенной, скорее, робкой, но она была. И я ответила ему точно такой же улыбкой.
— Пошли, — сказал Олег, беря меня за руку. Его пальцы переплелись с моими, и я почувствовала тепло. Надёжно. — Там… наши.
Мы перешагнули порог. Вдох. Выдох. И внутри — коктейль эмоций. Облегчение — как камень, сдвинутый с плеч. Грусть — по тому, что могло бы быть. И надежда — маленькая, хрупкая, но уже пустившая корни.
Впереди нас ждала неизвестность. Но мы были вместе. Наконец-то.
— Мам, а почему у тебя глаза красные? — спросила Маша, когда мы вошли в кухню.
— Всё в порядке, солнышко, — ответила я, обнимая её. — Просто… иногда взрослым тоже нужно поплакать.
— А бабушка придёт на выходных? — поинтересовался Дима.
Олег и я переглянулись. И оба знали: этот вопрос будет не последним.
— Знаете что, — сказал Олег, собирая нас всех в объятия, — давайте в эти выходные съездим на пикник. Только мы вчетвером. Как вам идея?
— Ура! — закричали дети.
А я просто прижалась к мужу, чувствуя, как внутри разливается тепло. Да, впереди ещё будут трудности. Но теперь я знала — мы справимся. Вместе.
Конец.
