Тяжелые струи дождя барабанили по карнизам старинной квартиры на Липовой аллее. Петербург, как всегда, раскрывал свою особенную красоту под проливным небом – фонари отражались в лужах, создавая причудливую мозаику тусклых огней. Мирослава стояла перед зеркалом, изучая свое отражение в новом платье цвета бархатной ночи. Шелк облегал фигуру, но во взгляде мужа читалось лишь раздражение.
– Ты просто не хочешь признавать очевидного. Ради того, что ты моя жена, я не хочу, чтобы мои коллеги видели тебя такой. Мне стыдно. В этом наряде и на каблуках ты выглядишь… нелепо! Пора бы уже худеть, – Владимир произнес эти слова так, будто объявлял ей приговор.
Мирослава почувствовала, как комок подступает к горлу. Десять лет совместной жизни, а она все еще не могла стать достаточно хорошей для него. Владимир застегивал запонки – подарок ее отца на свадьбу. Золотые, инкрустированные рубинами, они были дорогой роскошью, как и многое другое в их жизни.
– На каблуках ты выглядишь, как корова на льду! – съязвил он, наблюдая, как она пытается удержаться на новых туфлях. – Нет, дорогая, сегодня ты остаешься дома.
Его бархатный голос, некогда наполненный любовными признаниями, теперь звучал как острый клинок. Мирослава опустилась в кресло, чувствуя, как предательски дрожат колени. В соседней комнате старинные часы – подарок свекрови Алевтины Григорьевны – тихо отсчитывали секунды.
Телефон Владимира завибрировал, оповещая о сообщении. Он улыбнулся – той самой особенной улыбкой, которую она не видела уже много месяцев.
– Ульяна будет меня ждать у входа, – пробормотал он, не осознавая, что говорит вслух.
Мирослава застыла. Ульяна. Так вот как зовут ту, ради которой он готов был забывать о ней. Имя красивое, звучное – совсем как у актрисы. Вероятно, она тоже стройная, элегантная и уверенная в себе.
Владимир ушел, оставив после себя шлейф дорогого парфюма и давящую тишину. Только когда звук мотора его «Мерседеса» растворился в дожде, Мирослава позволила себе расплакаться.
Телефон зазвонил неожиданно громко, заставив ее вздрогнуть. На экране высветилось имя «Алевтина Григорьевна».
– Мирочка, детка, ты дома? – голос свекрови звучал тревожно.
– Да, Алевтина Григорьевна. Владимир уехал на корпоратив.
– Один? – В этом простом вопросе сквозило столько понимания, что у Мирославы снова задрожали веки.
– Сказал, что я позорю его своим внешним видом.
Повисла пауза. Затем Алевтина Григорьевна произнесла решительно:
– Жди меня. Я буду через полчаса.
Алевтина Григорьевна появилась такая же величественная, как всегда – в элегантном костюме цвета морской волны.
– Вставай, – скомандовала она, войдя в комнату. – Мы едем на этот корпоратив.
– Но…
– Никаких возражений, девочка моя. Я тридцать лет руководила хирургическим отделением, я отлично знаю, что такое корпоративные мероприятия. И я точно знаю, что мой сын ведет себя как последний бесчестный человек.
Через час Мирослава почти не узнавала себя в зеркале. Алевтина Григорьевна привезла с собой своего парикмахера и визажиста. Теперь темные волосы Мирославы лежали мягкими волнами, макияж подчеркивал глубину зеленых глаз, а новое платье – темно-изумрудное, из личной коллекции свекрови – идеально облегало фигуру.
«Ты всегда была ослепительна,» — сказала Алевтина Григорьевна, аккуратно поправляя жемчужное ожерелье на шее своей невестки. «Просто кто-то заставил тебя это забыть.»
Ресторан «Золотой век» сверкал яркими огнями. Их встретил лично владелец заведения — Олег Валентинович, давний знакомый Алевтины Григорьевны.
«Алечка! Какая приятная неожиданность!» — он элегантно поцеловал ей руку.
«Заглянула проведать сына на его корпоративе. Разреши представить мою невестку, Мирославу.»
Олег Валентинович внимательно осмотрел Мирославу:
«Ах, вы супруга Владимира? Странно, сегодня он познакомил нас с другой дамой…»
Из главного зала раздался звонкий смех. Мирослава увидела мужа — он стоял у бара, обнимая высокую блондинку в алой вечерней тунике.
«Позвольте познакомить вас с моей женой, Ульяной,» — громко объявил Владимир, но был прерван решительными шагами матери, величественно входящей в зал вместе с невесткой.
«Сынок,» — её голос прозвучал как командный свисток. «Не хочешь представить нам свою… спутницу?»
Владимир заметно побледнел. Блондинка попыталась отступить, но он инстинктивно продолжал её удерживать.
«Мама? Мира? Что вы здесь делаете?»
«Пришли полюбоваться твоим фарсом,» — холодно ответила Алевтина Григорьевна. «Дамы и господа, позвольте представить вам настоящую супругу моего сына — Мирославу Александровну, профессиональную медсестру-анестезиолога.»
В зале поднялся шум. Блондинка наконец освободилась из объятий Владимира и быстро отошла в сторону.
«Владимир Игоревич,» — произнес новый голос. К ним приблизился мужчина средних лет. «Похоже, мы были введены в заблуждение?»
«Григорий Андреевич, позвольте объяснить…»
«Не стоит,» — поморщился директор холдинга. «Я ценю прямоту в своих подчинённых. Кстати, Мирослава Александровна,» — он повернулся к Мирославе, — «в нашей корпоративной клинике как раз есть вакансия старшей медсестры. Не желаете обсудить условия?»
Вечер стремительно развивался, словно водоворот. Мирослава беседовала с Григорием Андреевичем о карьерных возможностях, пока Владимир беспомощно метался между ними и коллегами. Блондинка исчезла так же внезапно, как появилась.
«У вас впечатляющий опыт работы,» — Григорий Андреевич просматривал данные на телефоне Мирославы. «Почему же вы покинули медицину?»
Мирослава мельком взглянула на мужа:
«Владимир считал, что жена должна быть домохозяйкой.»
«Не могу с этим согласиться,» — улыбнулся директор. «Моя покойная супруга была успешным нейрохирургом, и это никак не повлияло на наш брак.»
В этот момент по залу прошёл возбуждённый шёпот. Блондинка вернулась, теперь она была бледна как полотно и держалась за живот.
«Владимир,» — её голос дрожал. «Нам нужно поговорить. Один на один.»
Алевтина Григорьевна, до этого момента спокойно беседовавшая с Олегом Валентиновичем, резко обернулась:
«О чём же, если не секрет? О вашей мнимой беременности?»
Блондинка пошатнулась:
«Как вы…»
«Дорогуша, тридцать лет практики в медицине не проходят даром. Я сразу распознаю театральный обморок. Кстати, у моего сына имеется медицинская карта с неутешительным диагнозом.»
Владимир покраснел как рак:
«Мама!»
«Молчи уже, несчастье моё,» — отрезала Алевтина Григорьевна. «Всю жизнь покрывала твои проделки, но этот спектакль перебор.»
Мирослава смотрела на мужа, не узнавая его. Где тот самоуверенный человек, который час назад критиковал её внешность? Сейчас он напоминал растерянного подростка.
«Григорий Андреевич,» — Владимир попытался взять себя в руки. «Я могу всё объяснить. Дело в документах Олега Станиславовича…»
«Ах да, те фотографии о предполагаемой его причастности к аварии?» — директор достал папку из портфеля. «Уже проверили. Отличная работа в фотошопе, должен отметить. Вот только незадача — Олег в тот день был со мной на конференции в Москве. Есть видеодоказательства.»
Ульяна бесшумно исчезла, оставив Владимира в состоянии полной растерянности — он тяжело дышал, словно marathonец, пересекший финишную черту.
«Подготовьте личные вещи, Владимир Игоревич,» — произнёс Григорий Андреевич с холодным спокойствием. «С понедельника ваш контракт будет расторгнут.»
Мирослава встала из-за столика:
«Я тоже пойду. Благодарю за предложение работы, Григорий Андреевич. Мне нужно время для размышлений.»
«Мира,» — Владимир схватил её за запястье. «Прости меня. Я всё исправлю. Клянусь тебе…»
«Нет,» — она нежно освободилась от его хватки. «Ты не изменишься.»
Прошло двенадцать месяцев. Санкт-Петербург окрасился в яркие весенние тона. Мирослава уверенно шагала по больничному коридору, просматривая медицинские карты пациентов. Белый халат с надписью «Старшая медсестра» идеально ей подходил — как минимум, так считали коллеги.
«Доброе утро, Мирослава Александровна,» — Григорий Андреевич внезапно возник из-за угла с букетом алых роз. «Найдётся минутка заглянуть ко мне?»
«Через четверть часа начинаю обход,» — улыбнулась она.
«Это быстро. Просто хочу пригласить вас на ужин. Празднование годовщины вашего присоединения к нашей клинике.»
Её щёки слегка порозовели:
«Вы запомнили такую дату?»
«Всё, что связано с вами, остаётся в моей памяти,» — ответил он.
Из-за поворота показалась Алевтина Григорьевна — даже после недавней сердечной операции она сохраняла свою императорскую осанку.
«Знала, что застану вас в приятной беседе,» — она ласково обняла Мирославу. «Как там мой любимый пациент в триста втором?»
«Идёт на поправку. Кстати,» — Мирослава достала из кармана халата конверт, — «получила документы из суда. Развод официально завершён.»
«Ах, я до последнего момента верила, что Владимир одумается,» — вздохнула Алевтина Григорьевна. «Но история с фальшивыми бумагами… Он всегда был избалованным ребёнком, но не думала, что способен на столь низкий поступок.»
«Как он?» — тихо поинтересовалась Мирослава.
«Перебрался в Южноморск. Работает менеджером в некой компании. Звонит раз в месяц, выпрашивает деньги…» — Алевтина Григорьевна покачала головой. «А вы молодец. Стало видно, как раскрылись ваши таланты.»
«Благодарю вас,» — Мирослава тепло обняла бывшую свекровь. «За всё.»
«Не стоит благодарности, дорогая. Вы для меня как родная дочь. И останетесь таковой, несмотря ни на какие обстоятельства.»
Григорий Андреевич тихо кашлянул:
«Алевтина Григорьевна, вы присоединитесь к нам сегодня вечером? Отпразднуем годовщину работы Мирославы и… возможно, ещё одно событие?»
Он многозначительно потёр карман пиджака, где явственно проступали очертания маленькой бархатной коробочки.
«Обязательно буду,» — улыбнулась Алевтина Григорьевна. «Но без неожиданностей, подобных тем, что случились на корпоративе!»
Мирослава засмеялась. Год назад она и представить не могла, что предательство мужа станет отправной точкой новой жизни. Жизни, где она больше не была чьей-то тенью или домохозяйкой, а стала профессионалом, любимой женщиной, полноценным человеком.
За окном шумел весенний город. Теперь она чувствовала себя уверенно в любой обуви — дело было не в каблуках, а в внутренней силе. Если бы Владимир встретил её сейчас, он бы не узнал в этой уверенной красавице свою бывшую жену.
«Мне пора на обход,» — Мирослава чмокнула Алевтину Григорьевну в щёку. «До вечера?»
«До вечера,» — кивнул Григорий Андреевич, и в его глазах мелькнуло обещание чего-то большего, чем обычный праздничный ужин.
Шагая по коридору, Мирослава чувствовала ритм новой жизни в каждом ударе своих каблуков. Жизни, свободной от унижений и самообмана. Жизни, созданной собственными руками — с помощью тех, кто действительно ценил её такой, какая она есть.
А в кармане халата хранилась фотография УЗИ — особенный сюрприз, который она планировала преподнести этим вечером. Новое чудо, которое должно было окончательно доказать: бывший муж ошибался во всём — и в своих обвинениях, и в диагнозе, который некогда приписывал ей…
