Октябрьское утро началось как обычно – с шипения старого чайника. Ольга Владимировна машинально потянулась за банкой растворимого кофе, скользнув взглядом по календарю на холодильнике. Вторник. Обычный вторник, каких было уже больше двух тысяч за годы замужества.
Кухня постепенно наполнялась запахами подгорающего хлеба в тостере – Виктор любил именно так, с корочкой. Она достала с верхней полки его любимую тарелку с синей каёмкой, расправила складку на скатерти. В соседней комнате монотонно бубнил телевизор – утренние новости всегда сопровождали завтрак мужа.
Борис, их дымчатый кот, потёрся о ноги, оставляя серые волоски на домашних брюках. Ольга Владимировна рассеянно почесала его за ухом. Время капало вместе с каплями из подтекающего крана – кап-кап, минута за минутой, год за годом.
– Завтрак готов, – привычно произнесла она в пустоту коридора.
Виктор появился на кухне, не отрывая взгляда от экрана телефона. Сел, придвинул тарелку. Ольга Владимировна замерла у плиты, разглядывая его седеющий затылок. Тридцать два года она видит этот затылок по утрам. Тридцать два года готовит завтраки, стирает рубашки, гладит брюки и…
– Солонки нет, – буркнул он, не поднимая глаз.
Что-то щёлкнуло внутри. Тихо, почти неслышно, как перегоревшая лампочка. Она молча поставила солонку рядом с его локтем и вышла из кухни.
В ванной капала вода. Кап-кап. Как слёзы, которых не было. Ольга Владимировна посмотрела на себя в зеркало – обычное лицо обычной женщины за пятьдесят. Морщинки вокруг глаз, седина, выбивающаяся из-под окрашенных волос. Когда она перестала быть собой? В какой момент превратилась в приложение к быту, в функцию, обслуживающую чужие потребности?
Вечером она протирала кухонные шкафчики, когда услышала знакомые шаги. Виктор вернулся с работы, прошёл на кухню, плюхнулся на стул.
– Что у нас на ужин?
Она замерла, глядя на свои руки в резиновых перчатках. Обычный вопрос. Каждый вечер одно и то же.
– А ты сам не можешь приготовить? – слова вырвались неожиданно, будто сами собой.
Виктор оторвался от телефона, посмотрел с недоумением:
– Я что, баба?
Ольга Владимировна сняла перчатки, аккуратно повесила их на край раковины. В горле встал ком. Баба. Просто баба, которая должна готовить, убирать, стирать. Не человек – функция.
Она вышла из кухни, оставив недомытую посуду. Впервые за много лет. Прошла в спальню, села на край кровати. Борис запрыгнул рядом, положил голову ей на колени. В его жёлтых глазах отражалось понимание.
Утром она позвонила Тамаре.
– Можно к тебе зайти?
Подруга жила в соседнем доме. Они не виделись месяца два – всё некогда было, вечно какие-то дела по дому. Тамара открыла дверь, одетая в спортивный костюм.
– Проходи! Я только с йоги. Будешь чай?
В квартире пахло бергамотом и свежестью. На стене висел календарь с отмеченными датами – «английский», «бассейн», «массаж». На журнальном столике лежала книга по психологии, с закладкой на середине.
– Слушай, – Ольга Владимировна обхватила чашку с чаем обеими руками, – а как ты… как ты решилась жить для себя?
Тамара улыбнулась, откинувшись на спинку кресла:
– А я просто поняла, что никто за меня мою жизнь не проживёт. Дети выросли, муж ушёл – а я осталась. И что теперь, в четырёх стенах сидеть? Нет уж.
– И не страшно было?
– Страшно. Первый раз на йогу пришла – думала, сбегу. Неуклюжая, непонятно куда руки-ноги девать. А потом втянулась. На курсы записалась – думала, не потяну, возраст уже. А теперь вот, – она достала из сумки билет, – в Италию собралась. Представляешь?
Ольга Владимировна представила. Маленькие улочки, запах кофе, чужая речь вокруг. Свобода.
На следующий день Ольга Владимировна открыла шкаф и замерла перед вешалками с одеждой. Домашние халаты, старые джинсы, растянутые кофты. Когда она в последний раз покупала что-то для себя? Из глубины шкафа пахнуло нафталином и забытыми мечтами.
В прихожей зазвонил телефон. Сергей.
– Мам, ты чего трубку не берёшь? Я уже час набираю.
– Была в душе, – соврала она, продолжая разглядывать своё отражение в зеркале шкафа.
– А, ну ладно. Слушай, тут такое дело… У Машки температура, в садик не берут. Посидишь с ней завтра? А то нам на работу…
Она провела рукой по рукаву старой кофты. Завтра у Тамары занятие по йоге. Первое, на которое она решилась пойти.
– Не смогу, Серёж. У меня планы.
В трубке повисла пауза.
– Какие ещё планы?
– Личные, – она сама удивилась твёрдости в своём голосе.
– Мам, ты что? Маша же твоя внучка. Какие могут быть планы?
«А я твоя мать, – подумала она. – И что?»
– Извини, сынок. Правда не смогу.
Он отключился, не попрощавшись. Ольга Владимировна положила телефон и достала из шкафа спортивные штаны, купленные год назад и ни разу не надёванные. Время примерить.
Вечером она впервые за тридцать лет не приготовила ужин. Виктор ходил по квартире, гремел дверцами шкафов, демонстративно вздыхал. Наконец не выдержал:
– Ты заболела, что ли?
– Нет, – она листала журнал, взятый у Тамары. «10 способов начать новую главу в жизни после 50».
– А почему не готовила?
– Не хотела.
Он замер посреди кухни, словно налетел на невидимую стену.
– Как это – не хотела?
– Обычно. Просто не хотела, – она перевернула страницу. – Там колбаса есть в холодильнике. И хлеб.
– Оль, ты чего? – в его голосе появились заискивающие нотки. – Устала? Давай я в выходные тебе помогу…
– Помоги прямо сейчас. Сделай себе бутерброд.
Виктор постоял ещё минуту, затем грузно осел на стул.
– Это всё твоя Тамарка, да? Наговорила тебе глупостей?
Ольга Владимировна подняла глаза от журнала:
– Нет, Витя. Это я сама. Представляешь?
На следующее утро она впервые за много лет не приготовила завтрак. Оделась, взяла сумку с вещами для йоги.
– Ты куда? – донеслось из кухни.
– На занятия.
– Какие ещё занятия?
– Спортивные, – она застегнула куртку. – Еда в холодильнике.
Борис проводил её до двери, мурлыча что-то одобрительное.
В зале для йоги пахло благовониями. Тамара помогла расстелить коврик, показала несколько простых поз. Было неудобно, немного стыдно, но… свободно. Удивительно свободно.
После занятия они зашли в кафе. Ольга Владимировна смотрела, как в чашке с капучино медленно растворяется корица, и думала о том, что за тридцать лет замужества ни разу не позволяла себе просто так сидеть в кафе среди дня.
– Страшно? – спросила Тамара.
– Уже нет.
К вечеру дождь забарабанил по карнизам, превращая октябрьский вечер в тёмное полотно за окном. Ольга Владимировна сидела в кресле, укрыв ноги пледом, и читала книгу, купленную по совету Тамары. Борис дремал рядом, изредка приоткрывая жёлтый глаз.
Хлопок входной двери заставил её вздрогнуть. Виктор ворвался в комнату, даже не сняв ботинки. От его шагов вода с подошв оставляла следы на паркете.
– Ты где была? – прорычал он. – Я звонил, звонил!
– Ходила по делам, – она перевернула страницу.
– По делам?! – он прошёл на кухню, загремел дверцей холодильника. – А это что такое?! Пустой холодильник?! Даже хлеба нет!
– Сходи в магазин, купи.
Виктор появился в дверях, его лицо побагровело: – Что?! Я после работы должен по магазинам ходить?! Ты совсем с ума сошла?! Это твои обязанности!
Ольга Владимировна медленно закрыла книгу: – Мои обязанности? А какие у тебя обязанности, Витя? Я тридцать лет на заводе отработала, а потом прибегала и готовила, стирала, убирала. Ты хоть раз посуду помыл? Хоть раз в магазин сходил?
– Я деньги в дом приносил!
– И я приносила! – она поднялась с кресла. – Я на две ставки работала, пока ты карьеру делал. И квартиру эту мы вместе покупали. Просто ты привык считать, что всё твоё.
– Да что ты… – он задохнулся от возмущения. – Ты же баба! Твоё дело – дом, уют…
– Я не баба, Витя. Я человек. И знаешь, что? Я устала быть твоей домработницей.
– Домработницей?! Да я…
Она перевернула страницу: – Не кричи. Я всё равно не буду готовить.
– Ах ты… – он задохнулся от возмущения. – Да ты… Да как ты смеешь?! Я тебя содержу! Я тебе квартиру купил! Машину! А ты?!
– А я тридцать лет стирала твои носки, – она спокойно подняла глаза. – И готовила. И убирала. И выслушивала твоё нытьё каждый вечер.
– Нытьё?! – Виктор побагровел. – Да ты должна благодарить меня! Я тебя взял замуж! Я тебе нормальную жизнь обеспечил!
– Нормальную? – она поставила книгу на столик. – По-твоему, быть прислугой – это нормальная жизнь?
– Ты не прислуга! Ты жена! Баба! Твоё дело – дом и семья! А ты что удумала? На йогу ходить? В кино шляться? Тебе что, делать нечего?!
– Правильно, – она встала, расправляя плед. – Мне теперь есть чем заняться кроме твоих рубашек.
– Да плевать мне на твои занятия! – он грохнул кулаком по столу. Борис вздрогнул и метнулся под кресло. – Ты на пенсии! Твоё дело – дома сидеть! А не по подругам шастать!
– Моё дело – жить, Витя. Просто жить.
– Жить?! – он схватил её книгу, швырнул в угол. – Насмотрелась своих сериалов?! Начиталась дурацких книжек?! Да ты… да ты…
– Что я? – она посмотрела ему прямо в глаза. – Давай, скажи. Кто я для тебя?
– Ты моя жена! Я тебя взял, чтобы ты семью обслуживала! Чтобы дома порядок был! Еда! Чистота! А ты что творишь?! Совсем с катушек съехала на старости лет?!
Ольга Владимировна медленно взяла сумочку: – Спасибо, Витя.
– За что?! – он преградил ей путь к двери.
– За то, что всё наконец-то стало ясно, – она обошла его. – Я иду в кино.
– Никуда ты не пойдёшь! – он схватил её за локоть. – Я тебе запрещаю!
– Отпусти, – её голос стал ледяным. – Немедленно отпусти.
Что-то в её тоне заставило его разжать пальцы.
– Оль… – его голос вдруг стал растерянным. – А как же я? Как же ужин?
– А что ты? Ты взрослый человек, Витя. Научишься готовить. Или не научишься – твой выбор.
Дождь усилился, когда она вышла из подъезда. В сумочке завибрировал телефон – Виктор. Один звонок, второй, третий. Она выключила звук. Впереди горели огни кинотеатра, и каждый шаг по лужам отдавался в груди чувством абсолютной правоты.
В темноте зала она достала телефон – пятнадцать пропущенных, куча сообщений с угрозами и требованиями вернуться. Экран погас, и в этой темноте она впервые за долгие годы почувствовала себя настоящей.
Она вернулась из кино поздно. Виктор сидел на кухне, сгорбившись над остывшим чаем.
– Ты что, баб своих наслушалась? – процедил он сквозь зубы. – Этих разведёнок, которые тебя на путь греха толкают?
Ольга Владимировна спокойно повесила плащ:
– Нет, Витя. Я просто хочу жить нормально.
– Нормально?! – он вскочил, опрокинув чашку. – Ты что, от меня уйти собралась?! К своей Тамарке переедешь?!
Она стряхнула капли дождя с волос, посмотрела на него устало:
– А ты мне вообще зачем? Ну вот скажи? Чтобы я тебя обсуживала? Так я устала. Я тоже хочу, чтобы обо мне заботились.
Виктор открыл рот. Закрыл. Топнул ногой, как обиженный ребенок. Потом резко развернулся и хлопнул дверью так, что зазвенела посуда в шкафу.
Через час позвонил Сергей.
– Мам, что у вас там происходит? Папа звонил, говорит, ты с ума сошла.
– Папа возмущается, что я больше не хочу быть прислугой.
– Да ладно тебе, – в голосе сына зазвучали отцовские нотки. – Какая прислуга? Ты же мать, жена. У тебя семья.
– У меня еще и своя жизнь есть, представляешь?
– Мам, ну что ты как маленькая? Что за блажь на старости лет? Папа прав – это всё твоя Тамара тебе в голову напихала.
Ольга Владимировна поставила чайник:
– Знаешь, сынок, если папа захочет жить нормально – останется. Если нет – значит, не судьба.
– Что значит «не судьба»?! – возмутился Сергей. – Вы же столько лет вместе! Мам, а тебе вообще без него нормально будет?
Она улыбнулась, глядя в окно на мокрый октябрьский вечер:
– В первый раз за тридцать лет – да.
Борис запрыгнул на подоконник, довольно замурчал. Кажется, только он и понимал, что происходит.
