Вера Николаевна смотрела в окно на свой одичавший сад. Когда они с мужем вышли на пенсию, она разбили маленький садик прямо под окнами их квартиры. Соседи смотрели на них косо, но потом, даже стали гордиться, что у подъезда самый красивый цветник. Даже стали с удовольствием помогать. Кто-то привозил рассаду и цветы с дачи, кто-то помогал пересаживать. Но сейчас, когда-то ухоженные кусты сирени разрослись, заполнив почти всё пространство под окнами. Георгины, которые они с Петей каждый год выкапывали на зиму, не пережили прошлой осени – она так и не смогла заставить себя выйти и заняться цветами после его ухода.
Звонок в дверь заставил её вздрогнуть. Наверное, опять Лена – дочь заходила почти каждый день, приносила продукты, пыталась разговорить. Вера подошла к двери, привычно накинув на плечи старую кофту Пети.
«Здравствуйте! Я ваша новая соседка, Ольга Сергеевна», – на пороге стояла женщина лет шестидесяти с пирогом в руках. – «Решила познакомиться. Можно войти?»
Вера машинально отступила, пропуская гостью. В прихожей было темно – она давно перестала включать верхний свет, экономя электричество.
«Проходите на кухню», – собственный голос показался чужим, хриплым от долгого молчания.
Ольга Сергеевна, казалось, не замечала ни пыли на мебели, ни задёрнутых штор. Она деловито расставила чашки, нарезала пирог.
«С яблоками. Сама пекла», – она улыбнулась, и морщинки вокруг глаз собрались лучиками. – «У вас такой красивый сад, я из своего окна вижу. Особенно сирень…»
«Был красивый», – Вера отвернулась к окну. – «Раньше».
«А можно спросить…»
«Нельзя», – резко оборвала Вера. – «Спасибо за пирог, но я устала».
Когда за гостьей закрылась дверь, Вера прислонилась к стене. Сердце колотилось – даже этот короткий разговор вымотал её.
* * *
«Мама, ну нельзя же так!» – Лена сердито гремела посудой, моя чашки, которые неделями стояли нетронутыми. – «Ты совсем перестала за собой следить. И в доме… Папа бы расстроился».
«Не смей», – Вера сжала кулаки. – «Не смей говорить, что бы он…»
«А что? Думаешь, он хотел бы видеть, как ты заживо хоронишь себя? Как превращаешь дом в склеп?»
«Уходи», – Вера отвернулась к окну. За стеклом покачивались разросшиеся ветки сирени. – «Просто уходи».
Хлопнула входная дверь. Вера закрыла глаза, пытаясь справиться с подступающими слезами. Из соседней квартиры доносились приглушённые звуки – кажется, новая соседка что-то двигала, обустраивалась.
Вечером снова раздался звонок. На пороге стояла Ольга Сергеевна с пакетом продуктов.
«Простите за вторжение, но мне родственники привезли слишком много овощей. Может, разделите со мной? Одной не справиться».
Вера хотела отказаться, но что-то в глазах соседки – какая-то затаённая грусть – остановило её.
«Проходите».
Ольга споро нарезала овощи на салат, не замолкая ни на минуту: «А знаете, я раньше жила в большой квартире на Ленинском. Там такой чудесный вид был на парк… Но иногда маленькие квартиры уютнее, правда? Особенно когда есть такой сад».
Вера молчала, но впервые за долгое время ела не через силу.
* * *
Дни потекли по-новому. Ольга появлялась то с пирогом, то с книгой – «Представляете, нашла такую интересную, давно искала!» То просто стучала – «Вера Николаевна, у вас случайно нет соли?»
Однажды она застала Веру у подъезда – та впервые за месяцы вышла выбросить мусор.
«О, как хорошо! А я как раз собиралась пройтись до булочной. Составите компанию?»
Вера хотела отказаться, но день был на удивление тёплый, солнечный. Они медленно шли по улице, и Ольга рассказывала какие-то забавные истории из своей жизни. Вдруг она замолчала на полуслове.
«Что с вами?» – Вера впервые сама задала вопрос.
«Нет-нет, ничего», – Ольга торопливо достала телефон. – «Простите, мне нужно ответить».
Она отошла на несколько шагов, но Вера всё равно услышала: «Да, я понимаю… Сколько ещё нужно выплатить?» – голос Ольги звучал напряжённо.
Вечером Вера долго не могла уснуть. Что-то в этом разговоре её тревожило. Она вспомнила, как несколько дней назад слышала через стену приглушённые рыдания, но списала на телевизор.
На следующий день она впервые сама постучала к соседке – занести оставшийся с вечера пирог. Ольга открыла не сразу. Глаза у неё были красные, руки заметно дрожали.
«Простите, я не вовремя?»
«Что вы, проходите!» – Ольга попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой. – «Просто… тяжёлый день».
Вера огляделась. Маленькая квартирка была почти пустой – минимум мебели, никаких фотографий или безделушек. Только на подоконнике стояла одинокая фотография в рамке – молодой мужчина улыбался, обнимая Ольгу за плечи.
«Ваш сын?»
Ольга вздрогнула, отвернулась к окну. «Да», – ответила она после долгой паузы. – «Миша».
В её голосе было столько боли, что Вера невольно шагнула ближе. «Что с ним?»
«Он… он в больнице. В реанимации», – Ольга говорила тихо, глядя куда-то сквозь окно. – «Уже четыре месяца. Мы поссорились, он уехал злой… А потом авария…»
Она замолчала, сжав руки так, что побелели костяшки пальцев.
«Поэтому вы переехали сюда?» – осторожно спросила Вера.
«Пришлось продать квартиру. Нужны деньги – на лечение, на компенсацию… Он врезался в дорогую машину», – Ольга горько усмехнулась. – «Знаете, что самое страшное? Я не могу вспомнить, что я сказала ему последним. Кажется, что-то злое, несправедливое… А теперь не могу забрать эти слова обратно».
Вера смотрела на соседку и вдруг поняла – вот оно. Вот почему эта женщина так настойчиво пыталась достучаться до неё. Ей самой нужна была помощь, поддержка, просто человеческое тепло.
«А хотите, я схожу с вами? В больницу?»
Ольга обернулась, в глазах блеснули слёзы. «Правда? Я каждый день езжу, говорю с ним. Врачи говорят, это помогает…»
* * *
В тот вечер Вера впервые за долгие месяцы позвонила дочери.
«Лена? Прости меня. Я… я хочу попросить тебя помочь».
«Что случилось?» – в голосе дочери слышалась тревога.
«Ты не могла бы завтра отвезти нас с соседкой в больницу? У неё там сын…»
* * *
Больничный коридор был длинным и светлым. Вера шла рядом с Ольгой, стараясь не отставать. Лена осталась ждать в машине – «чтобы не смущать».
«Здравствуйте, Ольга Сергеевна», – медсестра приветливо кивнула. – «А у нас хорошие новости – сегодня утром были небольшие изменения в показателях».
Ольга схватилась за стену. «Правда? Можно к нему?»
В палате тихо пищали приборы. Миша лежал неподвижно – красивый молодой мужчина, так похожий на фотографию с подоконника. Только без улыбки.
«Мишенька, здравствуй», – Ольга села рядом, взяла сына за руку. – «Я сегодня не одна, со мной соседка, Вера Николаевна. Помнишь, я рассказывала тебе о ней? У неё такой чудесный сад…»
Веру в палату не пустили. И она стояла у окна. А Ольга рассказывала сыну новости: про погоду, про книгу, которую начала читать, про то, как видела в парке белку. Голос ровный, спокойный – только пальцы, сжимающие безответную руку, чуть подрагивают.
«Знаешь», – Ольга повернулась к Вере, когда они вышли из больницы. – «Я каждый день прошу у него прощения. За ту ссору… Он хотел уехать на соревнования по парашютному спорту. А я была против – говорила, что это опасно, безответственно. Что он должен думать о будущем, а не рисковать жизнью…»
«А он?»
«Сказал, что я душу его своей заботой. Что он взрослый человек и сам может решать. Хлопнул дверью и уехал. А через два часа позвонили из больницы».
Они медленно шли к машине. Лена ждала, листая журнал.
«Вера Николаевна», – Ольга остановилась. – «Спасибо, что пошли со мной. Я… я первый раз не чувствовала себя такой одинокой там».
* * *
Через неделю Вера впервые вышла в сад. Просто стояла, глядя на заросшие клумбы, спутанные ветви сирени. Петя всегда говорил – сад живой, он чувствует заботу.
«Можно я помогу?» – Ольга появилась незаметно, с садовыми ножницами в руках. – «У меня, правда, опыта немного, но под вашим руководством…»
Они работали до вечера. Вера показывала, как правильно обрезать сирень, чтобы куст стал воздушнее. Ольга рассказывала про Мишу – какой он был в детстве, как защищал слабых в школе, как мечтал о небе.
«А вы давно… одна?» – осторожно спросила Ольга, когда они присели отдохнуть на старую скамейку.
«Восемь месяцев», – Вера провела рукой по шершавой деревянной поверхности. – «Петя сам делал эту скамейку. Говорил – будем встречать тут закаты, когда состаримся».
«Расскажите о нём?»
И Вера начала рассказывать – впервые за все эти месяцы. О том, как познакомились в библиотеке – она работала там после института. Как он каждый день приходил, якобы за новыми книгами, а сам всё смотрел на неё поверх очков. Как делал предложение – прямо там же, между стеллажами…
«Знаете, что странно?» – она вдруг улыбнулась сквозь слёзы. – «Я всё пыталась сохранить память о нём, запереться с ней. А получается, что только сейчас по-настоящему вспоминаю – когда рассказываю».
В этот момент у Ольги зазвонил телефон. Она достала его, и Вера увидела, как побледнело её лицо.
«Алло? Да, это я… Что? Господи… Сейчас, сейчас приеду!»
«Что случилось?»
«Миша… Он пошевелил пальцами! Врач говорит, это очень хороший знак!»
Они вместе бросились к телефону – вызывать такси. Лена не отвечала, а ждать было невозможно.
В больнице их встретил врач.
«Это действительно хороший знак», – сказал он, просматривая показания приборов. – «Похоже, мозг начинает восстанавливать связи. Но нужно понимать – путь будет долгим…»
«Главное – он будет», – Ольга смотрела на сына, и в её глазах впервые за всё это время появилась надежда.
* * *
Вечером, вернувшись домой, Вера достала с антресолей старый фотоальбом. Их с Петей свадьба, первая квартира, маленькая Леночка… Сад, который они вместе сажали – тоненькие прутики сирени, которые со временем превратились в роскошные кусты.
Зазвонил телефон – Лена.
«Мама, прости, что не ответила днём – была на совещании. Как вы съездили в больницу?»
«Хорошо», – Вера перелистнула страницу альбома. – «Лена, а помнишь, как папа учил тебя кататься на велосипеде? У меня тут фотография…»
«Помню», – в голосе дочери послышались слёзы. – «Мама, ты… ты какая-то другая сегодня».
«Знаешь, я тут думала… Папа ведь всегда говорил – жизнь продолжается, пока мы помним и любим. А я эти месяцы не жила и не помнила – просто застыла».
Они проговорили до поздней ночи – впервые за долгие месяцы по-настоящему разговаривали, а не перебрасывались дежурными фразами.
Утром Вера проснулась рано. В окно лился солнечный свет, и впервые за долгое время она не задёрнула шторы. В саду нужно было ещё много работы – подрезать разросшиеся кусты, подготовить клумбы к зиме…
Звонок в дверь застал её за чаепитием. На пороге стояла Ольга – бледная, с покрасневшими глазами.
«Можно к вам?»
«Конечно! Что случилось?»
«Я всю ночь не спала», – Ольга опустилась на стул. – «Всё думала… Вера Николаевна, я ведь не всё вам рассказала. Про аварию».
Вера молча налила ей чаю.
«В тот день… Я ведь не просто отговаривала его от прыжков. Я сказала… сказала, что он безответственный мальчишка, что отец был бы разочарован», – голос Ольги дрогнул. – «А ведь его отец погиб именно так – во время прыжка с парашютом. Миша тогда был совсем маленький… Как я могла? Как я могла ударить по самому больному?»
«И поэтому вы продали квартиру? Из-за чувства вины?»
«Да. Нет… Не знаю», – Ольга закрыла лицо руками. – «Конечно, деньги нужны были – на лечение, на компенсацию. Но главное – я не могла там находиться. Все его вещи, его комната… Как будто дом обвинял меня».
«А теперь?»
«А теперь я поняла – от себя не убежишь. Но вчера, когда он пошевелил пальцами… Знаете, что я почувствовала кроме радости? Страх. Что когда он очнётся, то не простит меня. Что будет меня ненавидеть».
