Яна орала. Не кричала, а именно орала, выпучив глаза и скривив набок рот:
– Ты слышал, что я сказала?! Сколько повторять можно?! Сядь, сказано! И сиди на месте, хватит скакать, нервов моих уже не хватает, бестолочь!
Она дёрнула его за руку:
– Пока не съешь всё, из-за стола не выйдешь! Нервотрёп навязался на мою голову! Где руки? Где должны быть?
Павлик сидел, сжавшись, боясь шевельнуться, возюкая ложкой по тарелке с кашей.
– Попробуй только не съесть, пока я посуду мою, – пригрозила она, открыв кран. – Куда опять уставился? В тарелку смотри, ешь уже, сколько кривляться можно!
Но проследив за взглядом сынишки, сама оторопела. В дверях стояла свекровь.
– Нина Дмитриевна? А вы как… Откуда? Когда вошли? Я не слышала…
– Дверь не заперта была, – тихо проговорила свекровь, глядя на Павлика, – я и зашла. В поликлинику вашу приехала на приём, вот решила проведать.
– Позвонили бы, предупредили, – растерянно пробормотала Яна, лихорадочно соображая, что успела свекровь услышать, – чаю хотите?
– Хочу, – Нина Дмитриевна села за стол напротив внука. – Что, Павлик, вкусная кашка?
Он кивнул и начал старательно есть полной ложкой.
– Посмотрите на него, – усмехнулась Яна, – как старается перед чужими. На самом деле, почти час уже ковыряется, доесть не может.
– В сад не водите? Так дома всё и сидите? – Нина Дмитриевна разглядывала заплаканное личико внука.
– Какой тут сад ему? Совершенно домашний ребёнок, не садиковский совсем. Боимся отдавать.
– Чего боитесь? Ходят же другие дети.
– И что хорошего? Болеют только. Сад для тех, у кого нет возможности дома ребёнка держать. А у нас такая возможность есть. Олег сейчас хорошо зарабатывает, могу дома с ребёнком сидеть хоть до школы.
– Сама ведь не занимаешься с ним, как в саду. Там многому учат, к школе готовят. Полезно водить.
– У вас, в деревне, может быть и полезно, там группы маленькие. А у нас по тридцать человек в группе. Представляете, что там творится? А он ни поесть сам, ни одеться не может. Кто там будет час ждать, пока он поест? А зимой, сам толком не оденется, и простудится на прогулке. А воспитателям дела нет, чем больше болеют, тем легче работать. Ещё и наорут, и отшлепают.
– Ну, как ты не орёшь, я слышала, – Нина Дмитриевна нахмурилась, глядя на сноху, – небось и шлепаешь. Там столько грубости он вряд ли услышит.
– Вот что вы вмешиваетесь? Ничего ведь не знаете. Что вы из своей деревни видите? Раз в полгода приехали, пару слов услышали, и уже начинаете выговаривать.
– Конечно, что я, дикая деревенщина, понимаю, – обиделась свекровь, – глаз и ушей у меня ведь нету.
– Я такого не говорила! Попробовали бы с ним хоть день провести, все нервы мне истрепал своими капризами.
– Только во время отпуска могу помочь. Сама знаешь, работаю, пенсию зарабатываю. Вот отгул взяла, чтобы в больницу съездить. И тебе о пенсии подумать бы не мешало. Сколько лет уже дома сидишь. Спохватишься потом, поздно будет.
– Я до пенсии не доживу, с таким деточкой.
– Отдай в сад и иди работай. Всем польза. Он с чужими людьми себя совсем по-другому вести будет. И на занятиях научится многому. А то в школу пойдет, ни к чему не приученный, за голову схватишься.
– Мы с Олегом подумаем, обсудим, – Яна демонстративно посмотрела на часы.
– Гулять сейчас наверное пойдёте? – свекровь сделала вид, что не заметила желание снохи её выпроводить.
– Только гулять нам ещё не хватало. Его пока оденешь! Летом ещё куда ни шло, а зимой очень редко выбираемся.
– Давай помогу одеть. Как без свежего воздуха-то? Надо проветриться.
– Ой, если хотите, пожалуйста, одевайте. Только не жалуйтесь.
Яна набросала в прихожей кучу одежды и пошла в комнату сама собираться.
– Яна, он что, совсем не умеет ничего? – позвала свекровь. – Только крутится и ждёт, чтоб одели.
– Вот именно, пока его упакую, вся взмокну. Потом мёрзну на улице, простываю.
– Как же так? Почти пять лет парню, штаны сам натянуть не может? Почему не учите до сих пор? И почему разговаривает очень плохо? Ты с ним занимаешься?
– Я предупреждала, очень трудный ребёнок. Ничего делать не хочет. А вы – сад! Какой ему сад? Горе моё, бестолковое.
Вдвоём кое-как одели Павлика, вышли на улицу.
На площадке резвились малыши. Катались с горки, лепили снеговика, бегали вокруг наряженной ёлки. Павлик выдернул руку из руки бабушки и тоже побежал к детям.
– Что вы не удержали! – испугалась Яна, – сейчас весь вымокнет. Ой, смотрите, мальчишка его толкнул.
Она кинулась «спасать» Павлика, отряхивая его от снега и поправляя съехавшую набок шапку.
– Мальчики, осторожно играйте, пожалуйста, – ласково попросила она ребят, – малышей не обижайте, хорошо?
Мальчишки кивнули и побежали на горку.
– На своего рычишь, а с чужими вон как, – удивилась свекровь.
– Попробуй на них рыкни, сразу набегут мамаши на защиту.
– Вот и со своим разговаривай, как с чужим. Вежливо.
– Скажете тоже.
Свекровь уехала обратно в деревню. Но видимо, успела позвонить и поговорить с сыном.
Олег пришёл вечером домой подготовленный.
– Что там с очередью в сад? Когда Пашку водить начнём? – спросил он за ужином.
– Ясно, мамочка уже нажаловалась.
– Сам думал об этом. Ты хочешь работай, хочешь нет, а его пора в сад отдавать.
– Он совсем домашний ребёнок. Представляешь, какая у него душевная травма будет, когда чужие тетки начнут на него орать, что он ничего не умеет!
– Громче тебя вряд ли орать будут. Он в этом смысле у нас закалённый. Короче, оформляй в сад.
– Я, значит, плохая? А ты хороший? Ты сам с ним много занимаешься? От тебя никакой помощи, только критиковать! Сам попробуй!
Олег встал, пошёл к сыну.
Яна помыла посуду и на цыпочках подкралась, посмотреть, чем они занимаются.
– Учись, мужик, штаны надевать, – приговаривал Олег, – вот так положи и натягивай. Давай вместе, кто быстрее. Скажи, понял?
– Понял! – деловито пыхтел Павлик, стараясь одеться раньше отца. – Я пелвый!
Яна вошла в комнату, зааплодировала.
– Овации преждевременные, – сказал Олег, – разговариваем мы плохо, половину букв не выговаривает. Мать сказала, в саду учат, занятия специальные по развитию речи. А мы дома сидим. Безобразие.
Через месяц Яна начала водить сына в детский сад и вздохнула с облегчением. И чего противилась столько времени?
Павлик ходил с удовольствием, без всяких капризов. Радовался и новым друзьям, и новым игрушкам.
– Адаптация у него хорошо проходит, – похвалила воспитательница, – и болеет не часто. Кое в чём отстаёт, но наверстает быстро, мальчик толковый, и совсем не капризный.
Яна поскучала немного дома одна и устроилась на первую в своей жизни работу.
– Не узнаю свою жену, – удивился Олег, – такие подвиги с твоей стороны.
– Выполняю советы свекрови. Пенсию зарабатываю и стараюсь с сыном разговаривать, как с чужим.
– Последнее не понял. Зачем? Моя мама такого не посоветует.
– А это моя, со свекровью, большая тайна.
