Вера!!! – услышала супруга голос мужа из коридора.
Дверь хрустнула под тяжёлым ударом. Вера вздрогнула, сжавшись в углу кухни. Часы показывали два ночи. Степан вернулся раньше обычного.
– Верка! – раздался снова пьяный рык из прихожей. – Ты где, пиявка?!
Звук падающей вешалки заставил её сердце замереть. Она попыталась встать, но ноги не слушались. После прошлого раза, когда он сломал ей ребро, страх намертво въелся под кожу.
– Я… я здесь, – едва слышно отозвалась она.
Степан ввалился на кухню, держась за косяк. От него несло перегаром и сигаретами.
– Ужин где? – процедил он.
– На плите, я разогрею…
– Остыл?! – его глаза налились кровью. – Я пашу как проклятый, а ты даже ужин нормально подать не можешь?!
– Стёпа, я…
Тарелка с недоеденным супом полетела в стену, забрызгав обои жирными пятнами.
– Стёп, пожалуйста, – Вера попятилась к окну. – Давай ты поспишь, а я всё уберу…
– Поспишь?! – он схватил её за волосы. – Ты мне указывать будешь?!
Первый удар пришёлся по скуле. Вера почувствовала солёный привкус крови во рту.
– Помогите! – закричала она, впервые за все годы решившись позвать на помощь.
– Заткнись! – Степан толкнул её на пол.
В дверь постучали. Тихо, неуверенно.
– Степан Михайлович? – раздался голос соседки из-за входной двери. – У вас всё в порядке?
– Всё отлично, Анна Петровна! – неожиданно трезвым голосом отозвался он. – Телевизор громко включили, извините!
– А, ну хорошо…
Шаги за дверью стихли. Вера почувствовала, как последняя надежда утекает сквозь пальцы.
Внезапно в кармане халата завибрировал телефон. Новое сообщение от Тани, подруги детства: «Я всё устроила. Квартира и работа ждут. Приезжай».
Степан замахнулся снова, но в этот момент что-то в голове Веры щёлкнуло. Она перехватила его руку и впервые за два года посмотрела мужу прямо в глаза:
– Бей. Давай. В последний раз.
– Что?! – он опешил.
– В последний раз, – повторила она, чувствуя, как внутри растёт что-то новое, незнакомое. – Потому что больше ты меня не увидишь.
– Да ты… – Степан расхохотался. – Ты никуда не денешься! Куда ты пойдёшь? К мамочке своей? Которая сама говорит, что бабе битой быть положено? Или к моей матери, которая тебя терпеть не может?
Вера медленно встала, опираясь о стену. Во рту всё ещё была кровь, но страх исчез. Совсем.
– Нет, Стёпа. Я просто уйду. И ты меня не найдёшь.
– Да ты… – он снова замахнулся.
Звонок в дверь заставил их обоих замереть.
– Полиция! Открывайте!
– Вызвала?! – прошипел Степан. – Ты вызвала ментов?!
– Нет, – Вера покачала головой. – Видимо, соседи не такие глухие, как хотели казаться.
Это была точка невозврата. Вера поняла это по его взгляду – дикому, почти безумному. Но впервые за долгие годы она не боялась этого взгляда.
Всё изменилось. Навсегда.
После той ночи прошла неделя. Степана забрали в отделение, но быстро выпустили – «за отсутствием состава преступления». Вера не стала писать заявление, молча собирая документы и готовясь к побегу.
Звонок в дверь раздался, когда она складывала последние вещи в чемодан.
– Вера! Открывай немедленно! – голос матери прорезал утреннюю тишину.
Щёлкнул замок. На пороге стояли мать и свекровь. Обе с одинаково поджатыми губами и осуждающими взглядами.
– Что это ты удумала? – мать протиснулась в квартиру. – Люди звонят, говорят – ты от Стёпы уходить собралась?
– Да, мама. Собралась.
– Совсем с ума сошла?! – встряла свекровь. – Мой Стёпочка для тебя всё делает! Дом, достаток…
– И синяки. Не забудьте про синяки, Нина Васильевна.
– Да что ты понимаешь! – всплеснула руками мать. – Мужик – он и есть мужик. Подумаешь, выпивает иногда…
– Иногда?! – Вера почувствовала, как внутри закипает ярость. – Каждый божий день он приходит пьяный! Каждый! И бьёт меня! Вот, смотрите! – она задрала рукав, показывая свежие кровоподтёки.
– И правильно делает! – отрезала свекровь. – Значит, заслужила! Я своему покойному Михаилу слово поперёк сказать боялась!
– И я тоже терпела, – поддакнула мать. – А ты что творишь? Позоришь нас!
Вера медленно опустилась на стул. В голове не укладывалось: родные люди, те, кто должен защищать и поддерживать, готовы отправить её обратно в ад.
– Я всё решила, – тихо сказала она. – Сегодня уезжаю.
– Никуда ты не поедешь! – мать схватила чемодан. – Вот прямо сейчас позвоню Стёпе…
– Только попробуй! – Вера вырвала телефон из её рук. – Хватит! Насмотрелась я на ваше молчаливое согласие! Два года он превращал мою жизнь в кошмар, а вы делали вид, что всё нормально!
– Да как ты смеешь… – начала свекровь.
– Смею! – Вера почувствовала, как по щекам текут слёзы. – Вы же видели! Всё видели! Когда он мне руку сломал – вы молчали! Когда я в больнице лежала с сотрясением – вы твердили, что сама виновата! Когда соседи вызывали полицию – вы их уговаривали забрать заявление!
– Потому что семью нужно сохранять! – выкрикнула мать.
– Какую семью?! Это не семья – это пытка! И я больше не хочу так жить!
В дверях появилась Таня, подруга детства.
– Вер, такси внизу.
– Ты?! – мать повернулась к Тане. – Это ты её подговорила?!
– Нет, тётя Люда. Я просто помогла ей спастись.
Пока Верина мать кричала на подругу своей дочери, свекровь схватила Веру за предплечье и сказала:
– Предательница! Я Стёпе сейчас же позвоню!
– Звоните ему, давайте, – Вера взяла чемодан. – Только учтите: если со мной что-то случится – в полицию отправится видеозапись всего, что делал со мной ваш сын! Я год их собирала. И свидетельские показания соседей. И заключения врачей.
В коридоре повисла мёртвая тишина.
– Ты… ты нам угрожаешь? – прошептала мать.
– Нет, мама. Я просто больше не хочу быть жертвой. Прощайте.
Вера вышла из квартиры, чувствуя, как с каждым шагом становится легче дышать. Позади остались крики матери и проклятия свекрови. Впереди была новая жизнь.
Таня крепко сжала её руку:
– Всё будет хорошо.
– Знаю, – кивнула Вера. – Теперь знаю.
Новый город встретил Веру промозглым ноябрьским дождём. Съёмная квартира в спальном районе, работа бухгалтером в небольшой фирме – всё казалось таким непривычным после двух лет домашнего заточения.
Звонок телефона разорвал вечернюю тишину.
– Вера, он тебя ищет, – голос Тани дрожал. – Стёпка избил твою мать, требовал сказать адрес.
Сердце пропустило удар.
– Она… Она в порядке?
– В больнице. Но адрес не выдала.
Вера опустилась на кровать, чувствуя, как дрожат руки. Домофон неожиданно затрещал, заставив её вздрогнуть.
– Вера Николаевна? – незнакомый мужской голос. – Откройте, полиция.
У двери стояли двое: молодой опер в штатском и женщина-следователь.
– Проходите, – Вера машинально одёрнула домашнюю футболку.
– Капитан Соколов, – представился мужчина. – Старший следователь Ирина Павловна. У нас проблема, Вера Николаевна.
– Ваш муж подал заявление, – следователь достала папку. – Обвиняет вас в краже денег и ценностей.
– Что?! – Вера почувствовала, как к горлу подступает тошнота.
– Триста тысяч рублей и фамильные драгоценности его матери.
– Это бред! Я ничего не брала!
– У нас есть показания вашей матери и свекрови…
– Они лгут! – Вера вскочила. – Они просто помогают ему! Он их заставил!
Следователь внимательно посмотрела на неё:
– Почему вы сбежали от мужа?
– Потому что он меня избивал. Годами. Вот, смотрите! – Вера включила ноутбук. – Здесь видео, медицинские справки, всё есть!
Соколов присвистнул, глядя на экран:
– Ничего себе… А заявление почему не писали?
– Боялась. И… стыдно было.
– Понимаю, – кивнула следователь. – Но сейчас ситуация сложная. Он подал заявление первым.
В дверь снова позвонили. На пороге стоял участковый:
– Вера Николаевна? К вам претензии от соседей. Жалуются на шум.
– Какой шум?! Я весь день на работе!
– Тем не менее, коллективная жалоба уже в администрации района.
Телефон снова зазвонил. Таня:
– Вера, он уволил тебя! Степан приезжал в офис, устроил скандал, показал документы о краже… Директор сказал, что не может рисковать репутацией фирмы.
Вера почувствовала, как пол уходит из-под ног. Он всё продумал. Методично, шаг за шагом загонял её в угол.
– Я не вернусь, – твёрдо сказала она. – Лучше в тюрьму, чем обратно к нему.
– Послушайте, – следователь села рядом. – У вас есть доказательства насилия. Подавайте встречное заявление.
– Толку-то? Его и так забирали, и что? Выпустили через день!
– Теперь всё будет иначе, – Соколов положил на стол визитку. – Мы поможем. Но вам придётся бороться.
– Я устала бороться, – прошептала Вера. – Просто хотела начать новую жизнь…
– Новая жизнь так не начинается, – покачала головой следователь. – Нужно закрыть старые двери. Навсегда.
В этот момент в дверь снова позвонили. Вера похолодела: на пороге стоял Степан. С букетом цветов и той самой улыбкой, которой он очаровал её три года назад.
– Милая, вот ты где! А я так волновался…
Время будто остановилось. Степан стоял в дверном проёме, излучая показное дружелюбие, но Вера видела, как подрагивают его пальцы, сжимающие букет, – верный признак еле сдерживаемой ярости.
– Какая встреча! – Соколов шагнул вперёд. – Степан Михайлович, проходите. Как раз обсуждаем ваше заявление.
Степан замер, только сейчас заметив полицейских.
– А вы кто такие?
– Те, кто положит конец этому цирку, – отрезала следователь. – Присаживайтесь.
– Цирку? – Степан швырнул цветы на пол. – Эта пиявка обокрала меня! Украла деньги моей матери!
– Не смей! – Вера впервые за годы повысила на него голос. – Хватит лгать!
– Заткнись! – он рванулся к ней, но Соколов преградил путь.
– Тихо-тихо. Давайте спокойно…
– Пошёл ты! – Степан оттолкнул капитана и схватил со стола ноутбук. – Что тут у нас? О, компромат собираешь?
Экран разлетелся вдребезги о стену.
– Степан Михайлович, – голос следователя стал ледяным. – Вы только что совершили нападение на сотрудника полиции и уничтожили улики. Статья триста восемнадцатая, между прочим.
– Плевать! – он повернулся к Вере. – Думала, сбежишь? Думала, я позволю тебе разрушить нашу семью?!
– Семью?! – Вера истерически рассмеялась. – Ты называешь это семьёй? Побои, унижения, страх?
– Я тебя любил! Всё для тебя делал!
– Ты сломал мне два ребра на годовщину свадьбы! Из-за того, что я забыла купить твоё любимое пиво!
– Надо было слушаться мужа!
Он снова дёрнулся к ней, но Соколов успел перехватить его руку. Завязалась борьба.
– Отпусти! – Степан извивался как змея. – Я её урою! Всех урою!
– Ирина Павловна, – процедил Соколов сквозь зубы, удерживая бьющегося Степана. – Вызывайте группу.
– Уже.
В дверях появились двое омоновцев.
– Вы все у меня попляшете! – орал Степан, пока его заламывали. – У меня связи! Деньги! Вы все сдохнете!
– И угрозы убийством, – флегматично записала следователь. – Замечательно.
Степана вывели. Из его кармана выпал телефон, экран светился открытым чатом.
Вера подняла трубку, и её затрясло:
– Боже…
– Что там? – Соколов заглянул в экран.
Переписка с местными бандитами. Степан заказал «проучить» беглянку. С особой жестокостью.
– Вот ведь гадёныш, – выругался капитан. – Ирина Павловна, это уже по вашей части. Организация покушения.
– Думаю, теперь он надолго присядет, – кивнула следователь. – Вера Николаевна, нам нужно ваше заявление. Обо всём: побои, угрозы, попытка организации нападения…
– А моё заявление? – глухо спросила Вера. – О краже?
– Можете не беспокоиться. Ваша мать уже отказалась от показаний. Призналась, что оговорила вас под давлением. И свекровь тоже скоро всё расскажет – у нас есть методы.
В дверь снова постучали. Таня:
– Вера! Я всё бросила, примчалась… Господи, что тут случилось?!
– Всё закончилось, Танюш, – Вера обняла подругу, чувствуя, как по щекам текут слёзы. – Наконец-то всё закончилось.
Соколов положил руку ей на плечо:
– Теперь всё будет хорошо. Обещаю.
За окном занимался рассвет. Новый день. Новая жизнь. Настоящая.
Здание суда казалось неприступной крепостью. Вера сжимала руку Тани, пытаясь унять дрожь. Три месяца подготовки, сбора доказательств, бессонных ночей – всё ради этого дня.
– Готова? – Соколов встретил их у входа.
– Нет. Но выбора нет.
В коридоре суда она столкнулась со свекровью. Пожилая женщина, некогда грозная и властная, теперь выглядела постаревшей и потерянной.
– Верочка… – начала она.
– Не надо, – оборвала Вера. – Вы всё видели. Всё знали. И молчали.
– Я же мать! Он мой единственный сын!
– А я была вам как дочь! Помните? «Доченька, потерпи, он исправится»… Два года терпела!
Свекровь разрыдалась:
– Прости меня! Я должна была…
– Поздно. Всё, хватит.
В зале заседаний Степан сидел в наручниках, рядом – два конвоира. Похудевший, осунувшийся, но взгляд всё тот же – колючий, ненавидящий.
– Встать, суд идёт! – раздалась команда.
Заседание длилось несколько часов. Показания свидетелей, медицинские заключения, видеозаписи избиений, которые Вера тайком снимала на телефон.
– Это монтаж! – орал Степан. – Она всё подстроила!
– Тихо! – судья стукнул молотком. – Ещё одна выходка, и вас удалят из зала.
Свидетельские показания матери Веры заставили плакать даже видавших виды приставов.
– Я находила её без сознания… Кровь на полу… А он говорил: «Сама виновата». И я… Я молчала. Боялась за дочь.
– Предательница! – взревел Степан. – Я тебя всё равно достану! Слышишь?! Достану!
– Подсудимый! – рявкнул судья. – Немедленно прекратите!
– Да пошли вы все!
Степан вскочил, опрокинув скамью. Конвоиры едва успели его перехватить.
– Ты моя! – кричал он Вере. – Только смерть нас разлучит! Поняла?!
Его вывели из зала. Заседание продолжилось без него.
После трёхчасового совещания судья вернулся с приговором.
– Встать! Именем Российской Федерации…
Двенадцать лет строгого режима. За домашнее насилие, организацию покушения, сопротивление при аресте.
– Это победа, – шепнула Ирина Павловна. – Теперь вы в безопасности.
В коридоре Веру догнала свекровь:
– Верочка, может… может, простишь его? Он же сломается там…
– Как он меня ломал? – тихо спросила Вера. – Год за годом? А вы смотрели и молчали.
– Я…
– Нет. Больше никогда. Прощайте.
У выхода из суда ждала мать Веры, ещё в бинтах после избиения.
– Доченька…
– Мам, – Вера обняла её. – Поехали домой.
– Куда?
– Ко мне. Хватит прятаться. Теперь мы свободны.
Таня ждала их в машине:
– Ну что, подруга, новая жизнь?
– Да. Только… страшно немного.
– Не бойся, – Соколов протянул визитку. – Если что – звони. В любое время.
– Спасибо. За всё.
Машина тронулась. В зеркале заднего вида растворялось здание суда – и прошлая жизнь вместе с ним.
– Знаешь, – сказала мать, – я так горжусь тобой. Ты сильная.
– Мы все сильные, мам. Просто иногда забываем об этом.
Впереди расстилалась дорога, залитая весенним солнцем. Новый путь. Без страха. Без боли. Без него.
Навсегда…
