– Зачем ты приехала? – мать придерживала дверь ногой, чуть приоткрыв её. – Как мне теперь людям в глаза смотреть? Ты мне не дочь.
Только недавно перестали сплетничать, мы с отцом полгода не могли в магазин зайти. Зачем ты приехала? Душу из нас вынуть? А?
– Кто там, Галя?
– Дочка твоя старшая приехала.
– Дашка?
Отец резко распахнул тяжёлую деревянную дверь так, что заскрипели петли. Он смотрел на дочь сверху вниз, высокомерно, нахмурив свои поседевшие брови так близко, что Дарье стало не по себе.
– Куда хочешь, туда и иди, видеть тебя не хочу. Ещё и с пузом.
Даша молчала, смотрела из-под густой чёрной чёлки с надеждой. Она думала, что родители пустят её. Идти ей больше было некуда. На работе её попросили уйти из-за её положения.
Платить за комнату, которую она снимала у женщины, было нечем. Нет денег – нет жилья. Никто не хотел войти в её положение. Она испугалась.
Даша спустилась с крыльца, остановилась, схватившись за живот.
– Не разжалобишь, – мать отвернулась.
Отец захлопнул дверь в дом. Даша вся сжалась и прижала руки к телу, чтобы не разрыдаться. Она сдержалась. Ребёнок в животе зашевелился, почувствовав её волнение. Она приехала домой, к родным.
Снег скрипел под сапогами, словно сочувствуя. Дарья закрыла за собой калитку и бросила взгляд на окна кухни, где горел свет. Шторы были плотно задвинуты.
В маленьком сельском магазине было тепло. Даша вошла и огляделась. Ничего здесь не изменилось. Справа прилавок с основными товарами и продавщица тётя Зина в колпаке, слева две застеклённые витрины и покрашенный синей краской шкаф с замком.
– Мне буханку хлеба, – Даша отсчитала мелочь и положила в блюдце. Блюдце было другое, не такое, как летом, с потёртой ягодкой чуть левее центра.
– Приехала, значит.
Даша не подняла головы, а лишь повторила:
– Дайте хлеба.
– Ну на. Хотя права я такого, по-человечески, не имею. Но моя работа – торговать.
Продавщица подала хлеб и собралась что-то ещё сказать, но дверь магазина открылась, и вошла молодая пара.
Уехала Даша из села в спешке, с документами и маленькой сумкой. С этой же сумкой она и вернулась. Она попыталась спрятать хлеб, но буханка была большая, свежая, она словно раздувалась, не помещалась в сумку, так и просила, чтобы её съели прямо сейчас.
Продавщица начала обсуждать последнюю клиентку с вошедшей парой, кивая в сторону Дарьи, но та уже ничего не слышала, стараясь поскорее выйти на улицу.
Пошёл снег. Ветер стих. Даша откусила кусок от буханки и закрыла глаза. Хотя бы одну проблему удалось решить. Голод удалось утолить.
Она зашла за магазин и прислонилась к стене. Так и стояла, откусывая от свежего хлеба, закрыв глаза. Буханка пахла домом, воспоминаниями и счастьем.
– Дарья? – слегка скрипучий голос прозвучал прямо перед ней.
Она открыла глаза.
– Здравствуйте, – Даша опустила руку с хлебом, узнав в женщине бабушку Андрея.
– Что ты тут прячешься?
Взгляд пожилой женщины в кожухе и пуховом платке скользнул вниз.
– Идти мне некуда, родители выгнали.
– А там, – кивнула женщина в сторону, – что, не прижилась?
Даша пожала плечами.
– Пойдём, – больше женщина ничего не спрашивала. Пошла своей дорогой, опираясь на трость.
Даша немного постояла, выдохнула и пошла следом. Мыслей в голове почти не было. Хотелось спать, она так устала за этот день.
