— Людмила Петровна, а можно мне остаться ночевать? — Светлана облизнула губы и прикрыла глаза, изображая смущение. — Дождь такой сильный, а общежитие далеко…
Максим поднял голову от учебника и посмотрел на мать выжидающе. Людмила Петровна заметила, как он нервно сглотнул.
— Конечно, деточка, — ответила она, стараясь не показать раздражение. — Постельное белье в шкафу.
Светлана поцеловала Максима в щеку — долго, демонстративно. Людмила отвернулась к плите, где кипел чайник. Что-то в этом поцелуе было неправильным, фальшивым.
За три месяца знакомства девушка ни разу не назвала ее просто по имени. Всегда эта приторная вежливость, эти рассчитанные жесты. Даже сейчас, прося остаться, она не смотрела в глаза.
— Мам, а что у нас завтра на ужин? — Максим отложил конспект в сторону.
— Не знаю еще, — Людмила поставила чашки на стол. — Может, сходим вместе в магазин?
— Ой, а я умею готовить гречневую кашу! — встряла Светлана. — Максимчик, хочешь, завтра приготовлю?
Максим кивнул, но Людмила заметила, как он поморщился. Ее сын терпеть не мог гречку с детства. Неужели Светлана за три месяца этого не заметила?
— Максим не очень любит гречку, — мягко заметила она.
— Да ладно, мам, — быстро ответил сын. — Буду есть.
Светлана победно улыбнулась и положила руку на плечо Максима. Собственническим жестом.
Людмила налила чай и заметила, как девушка оглядывает кухню. Взгляд цепкий, оценивающий — будто составляет инвентарь.
— У вас такая уютная квартира, — протянула Светлана. — Двухкомнатная, да? В хорошем районе?
— Да, нам повезло, — ответила Людмила. — Мы здесь уже пятнадцать лет живем.
— Ого, какой большой срок! — Светлана изобразила удивление. — А дача у вас есть?
Максим дернул плечом. Людмила почувствовала, как напряглась.
— Есть, — коротко ответила она.
— Наверное, красивая очень? — Светлана наклонилась вперед. — Большая?
— Обычная дача, — Людмила встала из-за стола. — Мне завтра рано вставать.
В ту ночь она долго лежала без сна, прислушиваясь к звукам из соседней комнаты. Сын с Светланой о чем-то шептались, иногда девушка смеялась — громко, театрально.
Утром Людмила проснулась от звука льющейся воды. В ванной пела Светлана — фальшиво, но с удовольствием. Максим сидел на кухне мрачный, тыкал ложкой в тарелку с кашей.
— Как дела, сынок? — Людмила погладила его по голове.
— Нормально, — буркнул он. — Мам, а можно… можно не сегодня в магазин? Мне нужно в библиотеку.
— Конечно, — она присела рядом. — Максим, все в порядке?
Он поднял глаза — усталые, какие-то потерянные. И в них мелькнуло что-то, что заставило сердце матери сжаться.
— Мам, — тихо начал он, — а ты… ты же меня не выгонишь никогда?
Людмила опешила.
— Что за глупости? Конечно, не выгоню. Это же твой дом.
— Точно? — он схватил ее за руку. — Даже если я женюсь?
Из ванной донеслся смех Светланы. Людмила все поняла.
— Сынок, — она накрыла его ладонь своей, — это наш с тобой дом. Всегда будет наш.
Максим кивнул, но не отпускал ее руку. В прихожей защелкали каблуки — Светлана собиралась уходить.
— Максимчик, целуй меня! — крикнула она из коридора.
Он поморщился, но встал и пошел прощаться. Людмила слышала, как они обнимаются, как Светлана что-то быстро говорит ему на ухо.
— До свидания, Людмила Петровна! — пропела девушка, заглядывая в кухню. — Спасибо за гостеприимство!
И снова эта приторная улыбка, эти благодарности через силу.
Дверь хлопнула. Максим вернулся в кухню, сел на то же место, снова взялся за ложку.
— Мам, — сказал он, не поднимая глаз, — Света хочет, чтобы мы поженились.
Людмила замерла с чашкой в руках.
— А ты хочешь?
Пауза затянулась. Максим мял хлеб в пальцах, не отвечая.
— Не знаю, — наконец пробормотал он. — Она говорит, что это правильно. Что мы уже взрослые.
— Максим, — Людмила села напротив, — посмотри на меня. Ты ее любишь?
Он поднял глаза, и она увидела в них растерянность ребенка.
— Я… я думаю, что да. Она красивая, умная… Все парни на нее смотрят.
— Это не ответ на мой вопрос.
Максим отложил ложку и прикрыл лицо руками.
— Мам, она хочет, чтобы мы жили здесь. Вместе. А ты… чтобы ты переехала на дачу.
Людмила почувствовала, как холодеет кровь.
— Она так сказала?
— Она объяснила, что это нормально. Что молодой семье нужно пространство. Что тебе на даче будет лучше — воздух, огород…
— И ты согласился?
— Я… — Максим поднял голову. — Я сказал, что подумаю.
Людмила встала и подошла к окну. Во дворе играли дети, их мамы сидели на лавочках. Обычный осенний день, обычная жизнь. Только у нее в груди все горело от обиды и страха.
— Максим, — сказала она, не оборачиваясь, — это мой дом. Я его покупала, я здесь живу уже полтора десятка лет. Это место наших с тобой воспоминаний.
— Я знаю, мам, — голос сына дрожал. — Но Света говорит…
— Что говорит Света? — Людмила повернулась к нему. — Что я должна освободить место для вас двоих?
Максим не ответил. Он сидел, опустив голову, и она видела, как напряжены его плечи.
— Сынок, — она подошла к нему, — я не против твоего счастья. Но эта девочка… она не та, кто тебе нужен.
— Почему? — вспыхнул он. — Потому что она не такая, как ты хочешь?
— Потому что она не любит тебя, — тихо сказала Людмила. — Она любит эту квартиру.
Максим вскочил, отшатнулся от матери.
— Не говори так! Ты ее не знаешь!
— А ты знаешь? — Людмила подошла ближе. — Скажи мне, что она любит? Какая у нее любимая книга? Какой фильм? О чем она мечтает?
Максим открыл рот, но не ответил. Людмила видела, как в его глазах метнулось понимание.
— Она мечтает об отдельной квартире, — продолжила она. — О том, чтобы не снимать углы в общежитии. О том, чтобы не работать после института. Максим, ты для нее — способ получить все это.
— Нет! — он качал головой. — Ты просто ревнуешь!
— К чему ревную? — Людмила почувствовала, как голос становится твердым. — К тому, что она хочет выжить меня из собственного дома?
В коридоре зазвонил телефон. Максим бросился к нему, будто спасаясь от разговора.
— Алло? — услышала Людмила его голос. — Ах, Света, привет…
Она подошла к двери, прислушалась. Максим говорил тихо, но она различала отдельные слова: «мама», «не согласна», «не знаю что делать».
А потом до нее дошел голос Светланы — девушка кричала в трубку так громко, что было слышно каждое слово:
— Скажи этой старухе, что мне плевать на ее мнение! Мы поженимся и будем жить, где захотим! А если она не согласна — пусть собирается на дачу!
Людмила отшатнулась от двери. Значит, так. Значит, маски сброшены.
Максим вернулся в кухню бледный. Он избегал смотреть в глаза матери.
— Что она сказала? — спросила Людмила.
— Ничего особенного, — пробормотал он. — Просто… просто волнуется.
— Максим, — Людмила взяла сына за руки, — я все слышала.
Он дернулся, но она не отпускала.
— Сынок, неужели ты не видишь? Эта девочка использует тебя. Она не спросила, что ты чувствуешь. Она просто решила за тебя.
Максим молчал, но в его глазах Людмила увидела слезы.
— Мам, — прошептал он, — я так устал. Она постоянно говорит, что я должен делать. Как жить, с кем дружить, что думать…
Людмила обняла сына, и он прижался к ней, как маленький.
— Почему ты молчал?
— Боялся, что ты скажешь «я же говорила», — всхлипнул он. — И еще… еще боялся, что останусь один.
— Глупый, — она гладила его по голове. — Ты не останешься один. Найдешь девочку, которая будет любить тебя, а не твою квартиру.
Они так и сидели, обнявшись, пока не зазвонил телефон. Максим поднял трубку.
— Света? Нет, не приходи. Я… я все решил. Мы не подходим друг другу.
Людмила слышала, как девушка кричит в трубку, но Максим спокойно положил трубку.
— Все, мам, — сказал он. — Больше она не придет.
Прошло полгода. Максим познакомился с Екатериной в библиотеке — тихой девочкой с медицинского факультета. Она часто приходила к ним в гости, всегда с конфетами или печеньем, всегда в тапочках, которые приносила с собой.
Людмила смотрела, как сын рассказывает Екатерине о своих планах на будущее, как девушка слушает его с неподдельным интересом, и понимала: вот она, настоящая любовь. Без расчета, без требований, без попыток переделать человека под себя.
— Людмила Петровна, — сказала как-то Екатерина, помогая мыть посуду, — а можно я буду приходить к вам на выходные? Максим рассказывает такие интересные истории из детства…
Людмила улыбнулась. Эта девочка хотела узнать ее сына, понять его, а не получить квартиру.
— Конечно, деточка, — ответила она. — Приходи. Мы будем рады.
И это было правдой. Они действительно были рады.
