Ты что, совсем бессердечная стала? — голос Тамары Ивановны дрожал от возмущения. — Неужели не понимаешь, в каком положении мы оказались?
Виктория медленно отставила чашку кофе и посмотрела на мать. В глазах женщины читалось искреннее недоумение, граничащее с отчаянием.
— Понимаю, мама.
— Тогда как ты могла так поступить с сестрой? Она же едва не умерла! — Тамара Ивановна схватилась за сердце. — Господи, что бы мы делали, если бы не успели собрать деньги на операцию?
— Но ведь всё обошлось? — спокойно уточнила Виктория.
— Обошлось! — взвилась мать. — Ты знаешь, каких нервов нам это стоило? Твой отец уже второй месяц на таблетках от давления сидит!
Виктория глотнула остывший кофе. Горечь напитка странным образом гармонировала с тем, что происходило в её душе. Она сама удивлялась собственному хладнокровию. Раньше материнские упреки заставляли её сжиматься внутри, а теперь отскакивали, словно от брони.
— Вика, тебе хоть немного стыдно? — Тамара Ивановна села напротив дочери и пристально посмотрела ей в глаза. — Или ты нам совсем чужая стала?
Что-то дрогнуло в груди Виктории. Чужая. Как точно мать попала в болевую точку.
— А ты знаешь что, мама? — голос Виктории стал жестче. — Пожалуй, ты права. Я действительно чувствую себя чужой в этой семье. И чувствовала всегда.
Тамара Ивановна отшатнулась, словно получила пощечину.
— Что за чепуха? Мы с отцом никогда не делили вас с Леной!
— Да неужели? — горькая усмешка исказила лицо Виктории. — А помнишь, как ты объясняла мне в детстве, что я должна уступать сестре, потому что она младше? Как Лена могла не делать домашние задания, а я должна была их за неё решать, потому что я старшая и умнее?
— Ну так ведь ты действительно старшая…
— Именно! И поэтому я должна была отдавать ей свои игрушки, защищать от обидчиков, делать за неё уроки, а потом ещё и работать, чтобы оплачивать её долги!
В дверях показалась Елена. Увидев сестру, девушка вспыхнула румянцем.
— Не могу поверить, что ты осмелилась сюда прийти! — бросилась она в атаку. — После того, что ты с нами проделала!
— А что именно я с вами проделала? — невозмутимо спросила Виктория. — Не дала денег на твоё лечение? Так ведь ты же, кажется, здорова?
— Я чуть не умерла! — закричала Елена. — И если бы не мама с папой…
— Лена, успокойся, — попыталась вмешаться Тамара Ивановна, но младшая дочь была уже не остановима.
— Нет, мама, пусть она ответит! За что ты меня так ненавидишь? За что хочешь моей смерти?
Виктория достала телефон и несколько секунд что-то листала в нём. Потом протянула экран сестре.
— Интересные фотографии, не правда ли?
Елена взглянула на дисплей и мгновенно побледнела. Она попыталась отвернуться, но Виктория удержала её руку.
— Смотри внимательнее. Вот ты на пляже. А вот с коктейлем в руках. А это что за красивый молодой человек рядом с тобой в белом халате?
— Что это означает? — Тамара Ивановна заглянула через плечо младшей дочери и тоже изменилась в лице.
Елена молчала, открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная на берег.
— Объясни немедленно! — потребовала мать.
Но Виктория уже прокручивала дальше, демонстрируя переписки, чеки из ресторанов, билеты на самолёт. С каждой новой фотографией лицо Тамары Ивановны становилось всё более растерянным.
— Лена, что всё это значит?
Дочь так и не смогла вымолвить ни слова. Тогда Виктория убрала телефон и спокойно сказала:
— Пока твоя драгоценная дочка изображала умирающую, она мотала деньги на Кипре со своим дружком-санитаром.
Семь лет разницы между сёстрами оказались роковыми. Не потому, что это большой срок, а потому, что превратили Виктору в няньку для младшей сестры ещё до того, как та научилась ходить.
— Вика, посмотри за Леночкой, — говорила мать, собираясь в магазин.
— Вика, покорми сестрёнку, — просила она, возвращаясь уставшая с работы.
— Вика, помоги Лене с уроками, — требовала, когда младшая пошла в школу.
Постепенно Виктория стала второй мамой для сестры. Но без права голоса в вопросах воспитания.
Когда Елена в пятом классе подралась с одноклассницей, виноватой признали Викторию — не уследила. Когда в седьмом получила двойку за контрольную, снова досталось старшей сестре — не объяснила материал. А когда в девятом Елена связалась с плохой компанией и едва не была исключена из школы, родители в который раз обрушились на Викторию с упрёками.
— Ты же видела, что она не туда идёт! Почему не остановила?
Виктория пыталась объяснить, что восемнадцатилетняя девушка не может контролировать поведение пятнадцатилетней сестры. Но родители её не слышали. Для них она навсегда осталась старшей, а значит, ответственной.
К двадцати пяти годам Виктория уже имела высшее образование и работала в серьёзной компании. Елена в это время билась за аттестат зрелости, провалив выпускные экзамены с первого раза.
— Вика, может, поможешь сестре с подготовкой к пересдаче? — как ни в чём не бывало просила мать.
— Мама, ей девятнадцать лет. Пора самой отвечать за свою учёбу.
— Но ведь тебе не трудно…
Трудно было объяснить родителям, что у неё есть собственная жизнь, планы, усталость после работы. Что она не обязана расплачиваться за Ленину безответственность.
После третьей пересдачи Елена всё-таки получила аттестат. Поступать в институт не стала — решила, что образование ей не нужно. Устроилась продавцом в магазин одежды и через месяц рассорилась с администрацией.
— Они там все дуры! — жаловалась она родителям. — Придираются по мелочам!
Следующая работа продержалась три недели. Третья — полтора месяца. К двадцати одному году у Елены в трудовой книжке было уже восемь записей.
— Может, стоит посмотреть на себя? — осторожно предложила Виктория. — Если везде возникают проблемы…
— Ты что, на их сторону встала? — вспыхнула сестра. — Свои родные должны поддерживать, а не упрекать!
Тамара Ивановна немедленно встала на защиту младшей дочери:
— Вика права, конечно. Но Лена ещё молодая, ей нужно время найти себя.
Время находить себя затянулось. Елена то работала, то сидела дома без денег, требуя помощи от родителей. Виктория помогать отказывалась, за что регулярно выслушивала лекции о сестринском долге.
— Ты же старшая, — в сотый раз повторял отец. — Должна помогать семье.
— Лена — не ребёнок. Пусть сама зарабатывает.
— Как ты жестоко с ней обращаешься! — ужасалась мать. — Словно ненавидишь родную сестру!
Первый серьёзный конфликт случился два года назад. Елена пришла домой в слезах — на работе обнаружилась недостача, и её обвинили в воровстве.
— Нужно срочно двести тысяч! — рыдала она. — Иначе меня посадят!
Родители метались по квартире, не зная, где взять такие деньги. У них самих на счету было не больше пятидесяти тысяч.
— Вика, выручай! — взмолился отец. — Ты же не дашь сестре сесть в тюрьму?
Виктория долго сопротивлялась, но в итоге сдалась. Отдала почти все свои накопления, отложенные на первоначальный взнос по ипотеке. Мечта о собственной квартире отодвинулась ещё на год.
А через неделю коллега рассказал ей, что видел Елену в дорогом ресторане с каким-то парнем. Сестра заказывала шампанское и морепродукты, не стесняясь в тратах.
Виктория проверила — никакой недостачи в магазине не было. Елена просто солгала, чтобы выманить деньги на развлечения.
Когда она попыталась поговорить об этом с родителями, те не поверили.
— Не может быть! — отмахнулась мать. — Лена не способна на такое.
— Да и откуда у неё деньги на рестораны? — поддержал отец. — Ты, наверное, ошиблась.
Виктория поняла — родители не хотят знать правду о младшей дочери. Им удобнее считать её жертвой обстоятельств.
Поэтому когда год спустя Елена заявила о страшной болезни и необходимости дорогостоящего лечения за границей, Виктория даже не удивилась. Она сразу заподозрила подвох.
— Покажи справки, — потребовала она.
Елена принесла целую папку медицинских документов. Родители изучили их и пришли в ужас — диагноз действительно был серьёзным.
— Нужно полтора миллиона на операцию, — дрожащим голосом сообщила Тамара Ивановна. — Если не сделать её в ближайшие два месяца…
Она не смогла договорить.
— Вика, умоляю! — упал на колени отец. — Спаси сестру!
Но Виктория была непреклонна. Что-то внутри неё подсказывало — это очередной обман.
— Я не дам ни копейки.
Скандал, который разразился после этих слов, затмил все предыдущие. Родители обвиняли её в жестокости, родственники названивали с упрёками, соседи шептались за спиной. Виктории пришлось съехать от родителей, чтобы не слышать ежедневных проклятий.
Семья с трудом собрала нужную сумму, занимая у всех знакомых. Елена уехала лечиться, а Виктория осталась изгоем.
Но она не сдавалась. Тайно проверила клинику, куда якобы поехала сестра. Выяснила, что врач, который ставил диагноз, в эти дни был в отпуске. Нашла в социальных сетях страницу Лениного бойфренда — санитара из той же больницы.
Парень не стеснялся выкладывать фотографии с курорта, где они с подружкой проводили медовый месяц на чужие деньги.
Спустя две недели Елена вернулась якобы после успешной операции. Родители ликовали, устроили праздничный ужин, на который Викторию, конечно, не позвали.
А ещё через несколько дней старшая сестра пришла домой с компроматом.
Теперь она сидела и наблюдала, как рушится мир Елены. Младшая сестра всё ещё не могла вымолвить ни слова оправдания.
— Лена, это правда? — голос Тамары Ивановны звучал надломленно. — Ты нас обманула?
Елена кивнула, не поднимая глаз.
— Но зачем? Зачем ты заставила нас так страдать?
— Я хотела… мы планировали пожениться… — пролепетала девушка. — Сашка сказал, что всё обойдётся…
— Сашка? — переспросила мать. — Это тот санитар, который изображал врача?
Снова кивок.
— Господи… — Тамара Ивановна схватилась за голову. — А деньги? Что стало с деньгами?
— Мы их потратили, — еле слышно призналась Елена. — На путешествие… на кольцо… на…
Она не договорила. В дверях появился Борис Петрович — отец семейства вернулся с работы и застал домашних в слезах.
— Что случилось? — встревожился он.
Виктория встала, собираясь уходить. Её миссия была выполнена — правда наконец восторжествовала.
— Пап, расскажет мама. А мне пора.
— Стой! — окликнула её Тамара Ивановна. — А как же Лена? Что с ней теперь будет?
Виктория обернулась на пороге. Елена сидела, уткнувшись лицом в ладони, и беззвучно плакала. Впервые в жизни она выглядела по-настоящему раскаявшейся.
— Может, теперь она наконец повзрослеет, — сказала Виктора и вышла.
Прошёл год. Елена, опозоренная и всеми осуждаемая, была вынуждена устроиться на низкооплачиваемую работу и постепенно отдавать родительские долги. Родственники регулярно напоминали семье о том, как их обманули, требуя возврата денег с процентами.
Виктория получила долгожданное повышение и, наконец, купила собственную квартиру. Небольшую однушку в новостройке, но свою.
Когда она рассказала об этом родителям, те предложили отпраздновать. За столом собралась вся родня — теперь уже в честь Виктории. Её хвалили, поздравляли, желали дальнейших успехов.
Елена на празднике не появилась.
— Где сестра? — спросила Виктория.
— Работает, — коротко ответила мать. — У неё две смены подряд.
Виктория кивнула. Справедливость восторжествовала, но почему-то на душе было тяжело. Она добилась правды, но потеряла семью. Родители теперь относились к ней с уважением, но без прежнего тепла. А сестра… сестры как будто не стало вовсе.
— За что ты меня так ненавидишь? — эти слова Елены всё ещё звучали в её голове.
Виктория пила шампанское и думала о том, что победа не всегда приносит счастье. Иногда она приносит лишь горькое удовлетворение и пустоту там, где раньше была семья.
Но выбора у неё не было. Правда дороже ложного мира.
