– Ты чего так долго? – раздался голос Ольги из кухни. – Думала, уже поужинаем, а ты где шлялся до девяти?
– В банке был, – ответил Павел, не глядя на жену, повесил куртку. – Одобрили.
– Что – одобрили? – она выглянула из кухни, держа тряпку в руках. – Ты о чём?
– Ипотеку. Квартиру купим. Всё, как хотела. Без съёмов. Своё жильё. Всё нормально.
– Погоди… ты же говорил, что на двушку еле хватает… Мы с детьми как втиснемся? Там же малюсенькие комнаты?
– Не на двушку. На трёшку.
– Вот это да! – Ольга всплеснула руками. – И кто-то у нас говорил, что с двумя детьми вечно ни на что не хватает… Павлик, ты серьёзно? Нам одобрили трёшку?
– Не нам, – тихо пробормотал он. – Мне. Вернее… маме. Я оформил ипотеку на неё.
***
– Что ты сказал? – её голос стал резким. – Маме?
– Да. Это правильнее. Спокойнее. Безопаснее.
– Безопаснее ДЛЯ КОГО?! – она вытерла руки о фартук и вышла из кухни. – Ты в своём уме?
– Не начинай, Оль. Я просто подстраховался. Мало ли… Жизнь такая. Сегодня живём вместе, завтра – подаёшь на развод.
– Подожди, подожди. Стоп. То есть, ты мне сейчас в лицо говоришь, что… не доверяешь?
– Не в этом дело, – Павел закатил глаза. – Я просто…
– А в чём? Мы вместе уже сколько? Двадцать лет! Двое детей! Я тебе родила! Дом держу! Работать перестала, потому что ты сам сказал – «лучше, если ты с детьми, я обеспечу». А теперь… ты берёшь ипотеку на мать?
– Мама надёжнее, Оль. Она своё не предаст.
– А я – предам?! Серьёзно?! – она подошла ближе. – Ты вообще понимаешь, как это звучит? Я – мать твоих детей, твоя жена. И ты даже не сказал мне. Ты принял это решение за нас!
– Потому что ты бы устроила истерику, как сейчас, – огрызнулся он.
– А ты не думал, Паша, что я имею ПРАВО знать? Мы вместе живём. Мы – семья. А ты пошёл и взял квартиру на женщину, которая, извини, пару лет назад на день рождения внука даже смс не прислала!
– Мама старой школы. Она по-другому воспитана. Ей сложно.
– Да при чём тут воспитание?! Ты мне не доверяешь! Вот в чём дело! И детям своим не доверяешь!
– Перестань. Я всё просчитал. Выплачу быстро. Пять-семь лет максимум. Потом оформим, как хочешь.
– А если не успеешь? Если что-то случится? Ты вообще в курсе, что мать твоя может эту квартиру на кого угодно переписать? На двоюродного брата, на соседку по лестничной клетке. И всё. Мы – на улице.
– Мама так не поступит.
– Ты уверен?
– Да.
– А ты помнишь, как она выгнала нас, когда мы в её однушке жили, потому что ей мешал шум от Карины?
– То было сто лет назад.
– А я не забыла. Ты опять всё ставишь на одну карту – на маму. А я и дети – в пролёте.
– Не драматизируй.
– Драматизируй – это так ты это называешь? Тогда слушай. Чтобы ты, бедненький, не боялся, что я что-то у тебя отниму – я САМА подам на развод.
– Серьёзно?
– Более чем.
– Вот видишь! Сама подтверждаешь – я правильно сделал!
– Убирайся к своей мамочке. Надёжной. Спокойной. Безопасной.
***
– Мам, ты чего? – Карина стояла с кружкой чая в руке, глаза круглые. – Ты что, правда его выгнала?
– Не выгнала, – Ольга вытерла слёзы. – Он сам ушёл. Ему так спокойнее. С мамой.
– А он… правда не сказал тебе заранее?
– Ни слова. А я ещё думаю: что он по вечерам на телефоне утыкается, на карту глядит, как будто клад ищет… А он ипотеку на мать оформлял.
– Жесть… – прошептала Карина. – А бабушка… ну… она ж всегда тебя недолюбливала.
– Не то слово. Когда я только появилась, она сразу мне: «Ты не пара моему сыну. У него другие планы». А я, дура, молчала. Терпела.
– Ты ж всегда говорила: «Семья – это главное».
– Да. Только знаешь, в этой семье главное – мама Павла. Не я. Не вы, дети. А она.
– Ты теперь что делать будешь?
– Не знаю… – Ольга поднялась. – Устроюсь в бухгалтерию обратно. Там Оксана ещё работает, вроде бы место освобождается. Съём искать начну. Или к бабушке поедем. В дачном доме пока тепло.
– А я подработку возьму, – заявила Карина. – В «Пятёрке» на выходных. А что? До учёбы ещё месяц. Зато деньги будут. Мы справимся, мам.
***
– Мам, ты где? – раздался голос сына, Мишки, из коридора. – Папа ушёл?
– Ушёл, Мишенька. Всё хорошо. Иди сюда.
Мальчик подошёл, прижался к ней.
– А ты плачешь?
– Нет, солнце. Просто глаза щиплет. Ты кушал?
– Карина мне макароны подогрела. Мам, а мы что, теперь без квартиры?
– Мы с тобой всегда будем вместе. Это главное. А квартира… найдём.
– А папа к нам вернётся?
Ольга замолчала. Погладила сына по голове.
– Знаешь, родной, иногда взрослые совершают ошибки. А иногда… эти ошибки стоят слишком дорого.
***
Через три дня Ольга собирала документы. Старый ноутбук, распечатки резюме, справки. Дети вели себя тихо, почти не спорили. Даже Мишка перестал просить включить мультики. Ощущение пустоты висело в квартире, как плотный смог. И не оттого, что Павла не стало – его будто и не было никогда.
Раздался звонок.
– Кто там?
– Это я, – раздался голос мужчины. – Алексей Сергеевич. Отец Павла.
Ольга удивлённо открыла дверь. Свёкор стоял с пакетом и усталым лицом.
– Можно?
– Конечно. Проходите.
Он сел на кухне, молча вытащил продукты из пакета.
– Это вам. Так, по старой памяти.
– Спасибо… но вы зря…
– Слышал я. Про ипотеку. Про маму. Павел мне сам всё рассказал. Говорит, «я прав». А я ему говорю – «ты идиот».
– Спасибо, Алексей Сергеевич, но…
– Не «но». Павел очень подло поступает с тобой и детьми. Видимо я ему мало уделял внимания в детстве после того, как мы с его материю развелись. Что-то я не донес.
– Я не хочу обсуждать Павла, правда…
– Я и не про него. Я про вас. Вы – семья. Вы с детьми. И я хочу помочь. Не как отец Павла. А как человек. У меня есть немного накоплений. Хватит на первый взнос. Можем попробовать взять квартиру на тебя и детей. Небольшую, но свою.
Ольга смотрела на него с широко раскрытыми глазами.
– Почему вы это делаете?
– Потому что ты за двадцать лет ни разу не отказала, когда я просил пообедать, забрать лекарства, свозить в поликлинику. Потому что, в отличие от Натальи Ивановны, ты человека в себе сохранила. А он, Павел, сгинет. Поймёт позже, но будет поздно.
***
Через пару месяцев договор был подписан. Двушка в старом фонде, но с чистым подъездом и видом на парк. Небольшая, но светлая. Оформлена на Ольгу. Банк одобрил быстро – Ольга вернулась на работу в бухгалтерии, и справки сыграли свою роль. Алексей Сергеевич настоял: «Ни копейки мне не вернёшь! Считай, это тебе от меня. За всех женщин, которых в своё время подвели мужики».
Павел не появлялся.
Ольга узнала от общих знакомых, что Павел и мать оформили ипотеку, и теперь она – полноправная хозяйка той самой «трешки». Сразу после первого платежа она сдала её чужим людям, потому что так «выгоднее оплачивать ипотеку», а Павел переехал к матери в однушку.
Ольга не злорадствовала. Ни разу не сказала детям плохо о нём.
– Он просто испугался, – говорила она. – Бывает. Главное – что мы справились.
***
Спустя месяц она сидела вечером на новой кухне, с чашкой чая и квитанцией в руках. Карина распечатывала на принтере своё резюме, Миша играл в углу с пазлами.
– Мам? – Карина подошла, села рядом. – Спасибо тебе.
– За что?
– За то, что не сломалась. Что выбрала нас. Что не опустила руки.
– Я и не собиралась. У нас есть мы. Это – и есть семья.
– А если он вернётся?
– Он не вернётся. А если вернётся – дверь будет закрыта.
***
Через два месяца Павел действительно пришёл.
С цветами. С виноватыми глазами.
– Оль, прости… я всё осознал… Я глупость сделал. Слишком поздно понял, кто мне нужен…
Ольга стояла на пороге.
– У мамы живешь?
– Да… Она… она сказала, что сдавать будет. А мне… временно, пока…
– Пока что?
– Пока снова не решишь за всех? Пока снова не оформишь всё, как тебе удобно?
– Оль…
– Уходи, Павел.
– А дети?
– Дети – не предмет. Они – не «дополнение» к квартире. Они тебя не ждут. И я тоже.
Он ещё стоял, когда дверь уже была закрыта.
***
Вечером Ольга вешала бельё на балконе. Карина принесла чай.
– Мам?
– Ммм?
– Я вот думаю… Может, когда вырасту, я тоже бояться начну? Что мужчина меня обманет?
– Будешь бояться – не отдавай всё сразу. Ни квартиру. Ни душу.
– А ты?
– А я теперь – умнее. И ипотека у меня – не инструмент манипуляции. А для нас. И мы – навсегда.
