— Ну продай ты эту квартиру, Ань… будь человеком. Ну на что она тебе? Всё равно ты там не живёшь. А нам с Ленкой как раз будет , понимаешь? Съём это — дорогое удовольствие, ипотеку не дадут, ты же знаешь, какая у нас кредитная история в банке…
Аня смотрела на брата, и ей было тошно. Не от слов ,нет а — от того, как он их говорил. Взгляд щенячий, голос с жалобной ноткой, плечи сгорблены, будто он несёт на себе весь мир.
— Коля, ты же знаешь ,что это , квартира мамина, — спокойно, но устало проговорила Аня. — Она мне оставила её в наследство не просто так. Я пять лет за ней ухаживала, а ты даже на похороны не приехал…
— Начинается, — брат закатил глаза. — Всё ты, всё ты. А я что? Меня в армию тогда забрали, потом дети, работа… Я тоже жил не в шоколаде!
Аня вздохнула. Им обоим было уже за сорок. Она — разведёнка с дочкой-студенткой, Коля — вечно страдающий, и находящий кого угодно виноватым в своих бедах.
— У тебя есть твоя квартира, — напомнила она. — Маленькая, но есть. И живёте вы с Леной не на улице. Дети ваши не большие, вы бы уже как-то…
— Да ты не понимаешь!
Аня чуть вздрогнула. Сколько раз она слышала эти слова в разных вариантах — от матери, от мужа, от брата… Ты не понимаешь, ты обязана, ты должна.
— Ладно, Коль, — вдруг сказала она тихо. — Я подумаю. Только скажи честно — ты мне потом ничего не предъявишь?
— Ну ты чего, сестрёнка! Конечно нет! Да ты меня спасёшь!
Он обнял её неловко, от него пахло табаком и дешевым гелем для душа. Аня закрыла глаза. Ей было страшно. Страшно от того, что она, кажется, опять сдаётся.
Эту квартиру Анна действительно не любила. Двушка в хрущёвке, с облезлой кухней, тяжёлым воздухом воспоминаний, где каждый угол шептал: «Мама тут болела, тут ругалась, тут плакала». После похорон Аня несколько раз туда приходила — и каждый раз с комом в горле.
Агент по недвижимости долго ворчал:
— Вам бы косметику там сделать, так цены бы не было.
— Не буду ни чего делать— жёстко отрезала она. — Хочу избавиться.И все. А главное побыстрей.
За три месяца нашёлся покупатель — пенсионерка с дочкой. Дали немного меньше, чем просили, ну ничего, зато быстро. Ане отдали на руки чуть больше четырёх миллионов. Она положила деньги на счёт — и в тот же день позвонила Коле.
— Квартира продана. Деньги переведу тебе на карту. Ты доволен ?
— Ань! Ты святая! — кричал брат в трубку. — Я никогда этого не забуду, честно! Ты наша спасительница!
Она улыбнулась. Почему-то сквозь слёзы.
Через месяц , Аня заехала к брату — поздравить их с переездом. Квартира, конечно, была скромной, но чистой, с большими коридорами Дети носились ,как угорелые ,по всей квартире .Лена встретила её в халате и без особого восторга.
— О, Анька, — бросила она. — Ну, заходи.
Коля был в хорошем настроении. Даже предложил Ане вино. Но она отказалась — не пила.
— Ну теперь-то вам жить легче? — спросила она.
— Конечно. Спасибо тебе. Но вообще то , ты могла бы и побольше выручить за старую квартиру, если б не гнала так.
Аня подняла глаза.
— Что ты сказал ? Я что то не очень поняла. ?
— Да я говорю — продала бы не за копейки, а с умом. Ленка вот считает, что ты очень поспешила, поэтому продешевила .Ну да ладно. Что теперь.
— Ах, Ленка считает? — переспросила Аня, чувствуя, как внутри медленно закипает ярость.
— Ну да. Она у нас толковая, с головой. А ты же всегда , как на пороховой бочке — быстрее , быстрее …
Аня встала. Резко.
— Передай своей «толковой» жене, что я тебе ничего не должна. И вы мне — тоже.
— Ты чего завелась-то сразу?!
— Просто вспоминаю, как я тебя спрашивала: не предъявишь мне потом претензии? Так вот, ты уже предъявляешь. Потихоньку, из-под полы, но предъявляешь.
Коля махнул рукой.
— Да брось ты. Не начинай.
Аня ушла. Вечером позвонила дочка.
— Мам, ты что плакала?
— Нет, доча. Просто вспомнила, что у меня, кроме этой квартиры, ничего и не осталось.
Аня не хотела больше приезжать к брату. Но прошёл месяц, и она всё же решилась: привезла племяннику подарок на день рождения — хороший конструктор, дорогостоящий, с которым возилась полвечера, выбирая.
Открыла Лена. Не поздоровалась. Просто посторонилась:
— Входи, раз пришла.
Дома пахло котлетами . Аня с улыбкой вручила коробку имениннику. Тот едва глянул и бросил:
— А что, ты на пульте купить не могла ?
Коля хмыкнул:
— Ну да, сейчас так всё дорого стало…
Аня остолбенела. Потом села за стол, отрезала сама себе кусочек торта , так как никто ей даже чай не предложил. Все ели, пили, а ее как будто тут и нет.
— Ань, ты давно в отпуске была? — спросила вдруг Лена.
— Да я… всё дочку на ноги ставлю. Учёба, репетиторы. Пока не до себя.
— Ну, раз у тебя и квартиры нет, и мужа нет, то тебе полегче, чем нам. Мы — семья, ответственность, сама понимаешь. А ты — одна, сама по себе. Чего тебе переживать?
Аня поперхнулась.
— Простите, а вы мне сейчас что пытаетесь сказать?
Лена пожала плечами:
— Да ничего. Просто иногда люди делают вид, что жертвуют, а потом тычут в нос этим, и выговаривают без конца.
Коля даже не вмешался. Только налил себе ещё — пиво.
Аня встала. В коридоре надела куртку и бросила:
— Я надеюсь, вы хоть отопление себе подключили? А то мало ли ,что случится , так я ж виновата опять буду.,
За ней никто не вышел.
Аня замкнулась. Ушла в себя. Перестала отвечать на звонки. Перестала со всеми общаться.Только дочка знала, как мать переживала, как больно ей было. Та сжимала мамину руку и говорила:
— Мам, ну в семье не без урода. Иногда родной человек хуже чужого.
Спустя пару месяцев позвонил Коля. Аня не хотела брать трубку, но на третий раз она всё-таки взяла.
— Ну ты ,что сестра , где пропала-то? У Лены юбилей, ты приедешь?
— Нет, Коля. Спасибо.
— Чего это вдруг?
— Я устала быть у вас виноватой . И приглашённой на праздник только ради вида.
— Да ну тебя, — фыркнул он. — Всё тебе не так,тебе ни как не угодить.Ты вечно со своей правдой. То квартиру тебе жалко было , то за подарки обиделась . Мы что, по твоей милости теперь ,тебе всю жизнь поклоняться должны?
— Нет, Коля, не должны .Просто я ждала, хотя бы малую каплю благодарности. Не унижений. И не ехидства. Я же не обязана была это делать, но сделала. И, как оказалось, зря.
Он хотел что-то сказать, но Аня уже положила трубку.
Через неделю в дверь постучали. Стоял Коля. Один, без жены, с потухшим лицом.
— Я… — начал он, но Аня не пригласила его в дом.
— Погоди, Ань. Я действительно… может, мы и перегнули… Просто… — Коля начал мяться, кашлять, шмыгать носом. — Лена беременна опять. Деньги нужны. Ты не могла бы нам помочь?
Аня стояла молча. Потом сделала шаг назад и тихо закрыла дверь.
Она больше не плакала.
После того, как Аня закрыла перед Колей дверь, её словно отпустило. Больше он не звонил. . И — странно — ей не было больно. Было тихо. Спокойно . Как после генеральной уборки: голо, но дышится легче.
Она поняла, что все эти годы, даже после развода, всё ещё кому-то доказывала — что она хорошая, очень надёжная, что у неё есть сердце, совесть. . А в ответ — только холод, укоры и ощущение, что она вечно виновата.
Перед кем? За что?
Аня устроилась на подработку — преподавать курсы бухгалтерии по вечерам. Не ради денег, а чтобы не вспоминать прошлое. Стала чаще встречаться с дочкой — они гуляли, смеялись, иногда ездили на пару дней в другие города. Впервые за долгое время она ощущала, что живёт для себя. Без чувства вины.
Однажды она случайно встретила Лену в супермаркете. Та шла с коляской и племянником. Лицо было мрачным, усталым.
— Ну здравствуй, благодетельница, — процедила она, глядя свысока. — Думала, мы пропадём без тебя?
Аня спокойно посмотрела в глаза этой женщине. И впервые не почувствовала себя маленькой, слабой, жалкой.
— Нет, — ответила она. — Но мне уже всё равно до вас.
Лена резко ушла, не оборачиваясь. И вдруг Аня улыбнулась — тепло, впервые за долгое время.
Прошёл год.
Аня переехала. Купила квартиру в спальном районе — небольшую, но уютную. Всё, что у неё было — это зарплата, немного сбережений, и огромное чувство собственного достоинства, которое наконец вернулось к ней.
Однажды дочка пришла и с порога сказала:
— Мам, ты так изменилась.
— И в какую сторону?
— Конечно в лучшую. Ты больше не служишь ни кому. Ты просто живёшь.
На душе у Ани стало спокойно. Она больше не спасала никого. Она не была виноватой. Она просто была собой. И впервые за долгие годы — этого оказалось достаточно.
