— Я хозяйка в этом доме! — закричала Алевтина Ивановна, перекрывая всех. — А ты всего лишь снимаешь у нас угол! Так что: либо ты начнешь нормально вести хозяйство и перестанешь меня позорить, либо можешь катиться отсюда куда хочешь!
***
Алина встретила Максима, когда училась на последнем курсе университета. Их отношения развивались стремительно. Максим был внимательным, заботливым и в то же время решительным молодым человеком, словно из ее заветной мечты.
Через три месяца он предложил Алине переехать к нему, точнее в квартиру его родителей. Там у Максима была своя комната. Аргументы звучали логично: зачем платить за съемное жилье, если можно жить вместе бесплатно, узнать друг друга ближе, а деньги откладывать на будущее.
Алина немного сомневалась: жить с чужими родителями — не самая лучшая идея. Но желание быть рядом с Максимом перевесило все сомнения.
— Алина, подумай получше! — советовала ей мать Ольга Петровна. — Вы еще очень молоды. Не обязательно так стремительно съезжаться. Тем более, у вас обоих нет отдельного жилья.
— Мам, я все понимаю. Но ты же знаешь, какой вспыльчивый характер у Максима. Сейчас откажусь, потом не предложит.
— Ну и глупышка же ты. Неужели этот Максим — последний мужчина на земле, за которого нужно цепляться всеми руками и ногами?
— Нет. Но я очень его люблю… — произнесла Алина и потупила взгляд.
Ольга Петровна прекрасно знала, что такое влюбленность. Она и сама один раз так обожглась, до встречи с отцом Алины. Его звали Гришей и он тоже склонял Ольгу к сожительству. Та и согласилась по молодости, неопытности. Тогда было нормально — жить с родителями.
Ольга приехала в квартиру родителей Гриши поздним вечером. Она волновалась: впереди было знакомство с будущей свекровью, и сердце стучало так, как будто готово было выпрыгнуть из груди.
Дверь открыла невысокая женщина с тяжелым взглядом. Алевтина Ивановна смерила Ольгу с ног до головы, задержавшись на талии. На лице появилась недовольная гримаса.
— Больно полная ты для своего возраста, — выдала она вместо приветствия.
Ольга остолбенела. Она никогда не страдала лишним весом — наоборот, всегда считалась стройной. Но ответить ничего не смогла, было стыдно. Да и воспитание не позволяло грубить старшим, тем более матери возлюбленного. Она просто пробормотала:
— Добрый вечер… Приятно познакомиться.
Вечер оказался тяжелым. За ужином Алевтина Ивановна рассказывала о достойных женщинах, которые одновременно и учатся, и работают, и дом содержат в чистоте. И все это — при том, что Гриша сидел рядом, улыбался и кивал, словно подтверждая слова матери.
Ольга почувствовала, что делает ошибку, но дороги назад не было. Ведь перед отъездом она сильно поругалась с родителями. Те были категорически против переезда к Грише до свадьбы.
— Дочка, — говорила мать, — мужчина, который зовет жить к своим родителям, но не зовет замуж, думает не о вашем будущем, а только о себе.
Но Ольга, ослепленная чувствами, не послушала слов матери.
— Мам, ты совсем не понимаешь меня. Гриша меня любит. Он не такой, как ты о нем думаешь. И раз ты не принимаешь мой выбор, то лучше мне будет жить у него, с его родителями.
Жизнь в доме свекров оказалась настоящим испытанием для молодой Ольги. Хозяйка ловко пользовалась наивностью и добротой девушки.
— Оля, вынеси мусор перед работой.
— Оля, протри полы, сейчас придут мои подруги.
— Оля, перестирай белье еще раз. Оно грязное до сих пор.
И так каждый день.
Ольга одновременно работала и училась заочно, но это никого не волновало. Алевтина Ивановна считала: если уж она живет в доме — будь добра быть помощницей. Но в итоге получалось так, что все хозяйство легло на плечи Оли.
А еще свекровь требовала деньги.
— Ну ты же работаешь. Значит, за еду и за свет должна платить, — говорила она с ледяной улыбкой.
Гриша был невероятно доволен собой.
— Вот, мама, какая у меня невеста! И по дому помогает, и все делает, и за себя платит, — хвалился он.
— Ну про невесту ты еще погоди! — отвечала Алевтина Ивановна. — Поживем, увидим.
Постепенно с легкой руки матери, Гриша будто забыл о своем обещании жениться. И уже полгода он словно наслаждался своим положением. А Ольга все больше худела и грустнела. Вечерами, уставшая, она сидела на краю кровати и вспоминала слова матери.
«Какая же я дура, — думала она. — Поссорилась с самыми родными ради Гриши. А он… просто использует меня».
Возвращаться домой было стыдно. Признавать ошибку — еще тяжелее.
Тем временем Алевтина Ивановна, довольная такой работящей невесткой, продолжала морить Ольгу голодом и нагружать обязанностями. Для нее Оля была не будущей частью семьи, а бесплатной прислугой.
И вот однажды, когда у Ольги была зимняя сессия, она перестала успевать делать все так быстро и ловко, как к этому привыкли свекры и Гриша.
Оля возвращалась домой поздно вечером. После работы и учебы она еле держалась на ногах: автобусы были переполнены, на улице дул холодный ветер, и простуда уже напоминала о себе першением в горле и ломотой в теле. Она мечтала только о тепле, кружке горячего чая и кровати.
Но вместо этого ее встретила Алевтина Ивановна. Та стояла у порога, сложив руки на груди, с выражением лица, которое сразу отбивало желание заходить внутрь.
— Наконец-то явилась! — рявкнула она, не поздоровавшись.
Оля даже растерялась, не понимая, что случилось. Позади матери стоял Гриша. Его лицо было недовольным, взгляд холодным, будто она перед ним была в чем-то виновата.
— Где ты шлялась?! — резко спросила Алевтина Ивановна.
— Я… я была в университете. Сессия же… — тихо ответила Оля, сжимая ремешок сумки, словно тот мог придать ей уверенности.
Но никто не собирался ее слушать.
— Университет, работа… Сказки ты эти мне брось! — фыркнула будущая свекровь. — Ты должна была уже приготовить ужин и убрать всю квартиру, а вместо этого ты пропадала непонятно где.
Оля почувствовала, как подступает обида. Ей хотелось объяснить, что она едва успевает учиться и работать, что сил почти не осталось. Но вместо этого вдруг защекотало в носу, и она громко чихнула. Потом еще и еще — один за другим.
— Ты что это себе позволяешь?! — возмутилась Алевтина Ивановна, словно Оля сделала это специально, из дерзости. — Это что за манеры такие?
Оля попыталась что-то сказать, но новый приступ чихания не давал ей вымолвить и слова.
— Я хозяйка в этом доме! — закричала Алевтина Ивановна, перекрывая всех. — А ты всего лишь снимаешь у нас угол! Так что: либо ты начнешь нормально вести хозяйство и перестанешь меня позорить, либо можешь катиться отсюда куда хочешь!
Повисла тишина. Эти слова прозвучали как пощечина. Все стало ясно — для них Оль никогда не была невесткой или частью семьи, она была просто удобной и бесплатной работницей.
Она всхлипнула, бросилась в комнату и, дрожащими руками начала сгребать в сумку и пакет свои вещи. Она собралась молниеносно и уже через десять минут снова стояла у входной двери.
— Оль, да ты чего? — протянул Гриша с удивлением, наблюдая, как она выходит в коридор с вещами. — Мы же просто хотели немного проучить тебя, чтобы больше такого не повторялось. Ты что всерьез куда-то пойдешь? Ты посмотри, ночь почти!
Но она ничего не ответила.
Под крики Алевтины Ивановны и растерянные реплики Гриши, Ольга вышла за дверь. На улице ее окатил ледяной воздух, но внутри все горело от унижения.
К родителям она заявилась далеко за полночь — с высокой температурой, с промокшими ногами и бледным лицом. Мать ахнула, увидев дочь, и сразу потащила в комнату, укладывать в постель.
Оля дрожала от высокой температуры и только шептала:
— Мам, прости меня. Ты была права…
А мать, поправив одеяло и глядя на исхудавшее лицо дочери, тихо сказала:
— Главное, что ты вернулась. Остальное переживем.
Ольга болела долго — то ли от нервов, то ли от простуды, подхваченной в ту холодную и неспокойную ночь. Несколько недель она лежала с температурой, слабея, и все время терзала себя мыслями о своей ошибке.
Родители заботились о ней, ни разу не упрекнув за глупое решение уйти из дома. Мать приносила чай с малиной, отец — сидел молча у кровати и держал дочь за руку. И чем дольше Ольга оставалась дома, тем яснее понимала: то, что было у них с Гришей, было не любовью, а унижением, в которое она сама позволила себя втянуть.
А потом в ее жизни появился Никита. Сначала случайно — знакомые пригласили Ольгу на день рождения, и там она встретила его. Для Оли он сразу выделялся среди остальных в толпе людей. Никита был не из тех, кто красиво обещал, но мало делал. Он не медлил, не обещал золотых гор, а однажды просто предложил:
— Давай поженимся. Я хочу, чтобы мы были вместе всегда.
Ольга не сразу поверила, слишком свежа была боль после отношений с Гришей. Но рядом с Никитой все складывалось иначе. Сначала они снимали жилье, копили на свое, вместе строили жизнь шаг за шагом. Никто не ставил Олю в позицию прислуги, никто не упрекал и не морил голодом. Наоборот, Никита гордился супругой, помогал и ценил каждую мелочь.
Родители Никиты приняли Ольгу с теплом, как родную дочь. Даже спустя годы они сохраняли с невесткой добрые и доверительные отношения. Для них она была частью семьи.
Именно поэтому Ольга Петровна хотела для своей дочери лучшего. Она знала, как легко ошибиться, когда любишь и веришь, и как дорого приходится за это платить. Но понимала и другое: изменить решение Алины она не сможет. Упрямство — в крови. Вся в мать.
Поэтому Ольга только сказала:
— Доченька, я не стану тебя отговаривать. Но помни: мы всегда готовы принять тебя обратно. Что бы ни случилось.
И в этих словах была не только забота, но и вся горечь собственного прошлого опыта, который она не хотела повторения для Алины.
Алина слушала мать, кивнула, потом крепко обняла ее и, не сказав больше ни слова, побежала в комнату. Чемодан уже стоял наготове — собранный торопливыми руками, с любимыми платьями, косметикой и всем необходимым.
Через двадцать минут она выскочила из подъезда. Возле дома стояла машина Максима. Он сразу вышел из автомобиля и поцеловал любимую. А затем взял чемодан из рук Алины и аккуратно положил его в багажник, придержал для девушки дверцу и помог сесть.
За всем этим из окна наблюдала Ольга Петровна. Она невольно вздохнула:
«Ну хотя бы галантный».
Но сердце все равно сжималось. Впереди ее ожидал долгий и тяжелый разговор с Никитой Константиновичем. Муж наверняка спросит, почему она отпустила дочь жить к парню, и что она ответит? Что удержать упрямую Алину все равно было невозможно?
Прошла неделя.
Поздним вечером в квартире раздался звонок. Ольга Петровна, занятая на кухне, сначала подумала, что ошиблась. Но в дверь снова позвонили. И когда она открыла, то чуть не лишилась дара речи.
На пороге стояла Алина. У матери чуть сердце не остановилось. Ольга Петровна уже готовилась к самому худшему.
— Мам! — крикнула она и подняла руку. На пальце блестело новенькое колечко. — Я выхожу замуж!
Ольга Петровна закрыла дверь и тут же крепко обняла дочь, прижимая ее к себе так, словно боялась снова отпустить.
За ужином Алина все объяснила. Оказалось, Максим хотел понять, готова ли она быть рядом с ним в любых условиях, даже в родительской квартире. Но на самом деле они снимают неподалеку квартиру-студию и скоро собираются расписаться.
— Мам, я так счастлива! — улыбалась Алина. — Мы все спланировали. Будет шикарная свадьба.
Ольга Петровна слушала, и на душе становилось теплее. Больше всего на свете она боялась, что дочь повторит ее ошибки, что ее жизнь окажется похожей на тот горький опыт с Гришей. Но нет. У Алины все сложилось иначе.
Теперь у них впереди было много дел — платье, ресторан, гости, хлопоты. Но в тот вечер Ольга думала лишь об одном: ее дочка стала совсем взрослой и вот уже совсем скоро у Алины будет своя семья.
