От бабушки Аля сбежала в четырнадцать, как только получила паспорт. Сбежала бы и раньше, но от попрошаек на вокзале знала, что без паспорта сложно. Деньги она украла из шкафа, который стоял у бабушки с незапамятных времён – косоватый, массивный, покрытый коричневым облупленным лаком. Дверца закрывалась ключиком, который бабушка носила в кармане вязаной кофты, и эту кофту бабушка не снимала даже в июльскую душную жару, но у Али получилось заполучить ключ, пока бабушка была в душе.
А ещё денег ей дал Вовка. Он стащил их у отца, которому как раз выдали зарплату на стройке, и Аля знала, что Вовка получит за это от отца, но он в любом случае получит, так что какая разница.
-Пусть высечет, – Вовка сплюнул, подражая взрослым пацанам, и изобразил безразличие, хотя Аля знала, что Вовка страшно боится и самого отца, и побоев.
Отец Вовку не любил, потому что старший сын был похож на сбежавшую с моряком жену – такой же кудрявый, тонкокостный и бесхарактерный. Младшего, с упрямым взглядом и вечно разбитыми коленками, отец привечал больше, так как видел в нём своё отражение. Когда соседка сбежала с моряком, Аля время от времени приглядывала за мальчишками. Вовка был на три года её младше и считал себя достаточно взрослым, чтобы самому присматривать за младшим братом, но не был против присутствия Али – они как-то быстро сдружились несмотря на разницу в возрасте. Наверное, потому, что оба по сути были сиротами.
-Я после школы на модельера пойду, – говорил Вовка, который втайне от всех играл с куклами Али. – Буду шить платья красивые. Мамка у меня любила красивые платья.
Аля завидовала Вовке – тот помнил свою маму. О своей Аля не знала ничего, кроме одной оброненной бабушкой фразы:
-Гимнастка недоделанная…
И поэтому если Вовка мечтал стать модельером, чтобы шить платья и однажды удивить этим свою мать, то Аля мечтала пойти работать в цирк. Ну а где ещё можно встретить гимнастку? После уроков Аля висела на брусьях и пробовала делать всякие трюки, просмотренные в роликах у цирка дю Солей. Раз она сломала руку, и Вовка месяц носил ей рюкзак до школы.
Но сбежала из дома Аля не из-за мамы. И даже не из-за бабки, которая возомнила себя воспитательным гением и мучила Алю. Сбежала Аля из-за бабкиного мужика Семёна.
Ни ванная, ни туалет в квартире не закрывались на защёлку. Её не было в принципе, словно уединение не предусматривалось в том царстве дверей, в котором их изготавливали.
-От кого тебе прятаться! – кричала бабушка. – А меня удар хватит, дверь придётся выбивать.
Из-за этой двери всё и получилось: когда Семён стал жить с ними, он зашёл как-то в душ, когда там была Аля, осмотрел её беспардонно и цокнул языком:
-Ишь какая!
Нет, он пальцем её не тронул, но всегда смотрел своим скользким взглядом, делал вид, будто не слышит шума воды и не видит выключенного света – врывался в ванную, где Аля вся съёживалась от его взгляда. Ей было страшно и противно. Когда бабушка уходила в гости к подруге, он специально включал фильмы, которые маркировались как 18+, и заставлял её смотреть, рассыпая сальные комментарии по поводу того, что происходит на экране.
-Устроюсь работать в цирк, – рассказывала она Вовке. – Стану знаменитой, и меня возьмут в цирк дю Солей. Билет тебе пришлю.
-А я тебе наряды буду шить, – подхватывал он. – Яркие, как ты любишь.
Ни в какой цирк Алю не взяли. Подняли на смех и пригрозили вызвать полицию.
-Родители твои где? – спросила тётка с густо накрашенными глазами.
Аля сбежала, а во дворе её догнал дядечка с длинными седыми бровями, которые почти закрывали глаза.
-Гимнасткой хочешь быть? – ласково спросил он. – Могу обучить тебя на дому.
-Палыч, отстань от ребёнка!
К ним подошла женщина в синей униформе. От неё разило перегаром, волосы, выкрашенный в розовый цвет, сбились в колтун.
Женщину звали Дарина. Она работала в цирке уборщицей, жила при нём же в продуваемой ветром постройке.
-У меня роман с прошлым директором был, – улыбалась Дарина беззубым ртом. – Я ж гимнасткой была, ты не смотри, что я сейчас такая страшная. Раньше я была тонкой и гибкой, прямо как ты.
Дарина взяла Алю под своё крыло: Аля за неё драила полы, а взамен получала крышу над головой. Еду первое время добывала как могла: воровала в магазинах, просила пожилых мужчин в дорогих костюмах купить ей булочку, ходила по фуд-кортам и высматривала брошенную пиццу или картошку.
Потом устроилась на склад. Работа была тяжёлая, но зато денег хватало, правда, половину Дарина пропивала.
-Ты мне как дочка, – однажды сказала Дарина. – У меня же есть где-то дочка. Бросила я её, к матери увезла.
Аля остолбенела. Гимнастка. Дочка. К матери увезла. Неужели это её мама?
Раньше Аля никогда не упоминала ни бабушку, ни родной город – боялась, что её вернут назад. Но теперь решила специально рассказать. Про то, что никогда не знала свою мать, что та уехала и оставила её с бабушкой. Что бабушка была жутко строгой и не любила Алю: заставляла её носить колючие рейтузы, на Новый год, вместо того, чтобы купить новое платье, шила ей уродское платье из шторы. И сладкого Аля почти не видела, а если и перепадала какая конфетка, бабушка делила её пополам и забирала половину себе. Говорила и смотрела Дарине в глаза. Но та виду не подала, что ей это о чём-то говорит, только вздохнула:
-Все мы под богом ходим.
От Дарины пришлось съехать в шестнадцать: та притащила домой забулдыгу по типу Семёна, Аля его боялась. В то время Аля познакомилась с мужчиной – тот красиво ухаживал, ни на чём не настаивал и говорил, что дождётся её совершеннолетия. Он и снял Але комнату у милой старушки, помог устроиться в вечернюю школу, а потом и в спортивный колледж.
Они собирались пожениться, но накануне свадьбы он исчез – Аля так и не узнала куда. Дарина, к которой она время от времени заходила, считала, что тот был спецагентом.
-Бог тебя отвёл.
Пила Дарина всё больше, совсем опустилась. В глубине души Аля считала, что Дарина – её мать. Поэтому не бросала её: помогала деньгами, вызывала скорую, чтобы откачали. В скорой и познакомилась с Андреем. Он был высокий, кудрявый, немного циничный, но в целом добрый. У них с Алей как-то сразу завертелось: вместе жить он не предлагал, но Аля часто у него ночевала, даже вещи свои там оставляла. Статуса никакого у них не было, Андрей считал, что статусы – пережитки прошлого. Иногда он пропадал на неделю, потом появлялся как ни в чём не бывало и звал Алю кататься по ночному городу. Она к тому времени уже работала тренером в фитнес-клубе, но всё ещё снимала комнату у бабушки – много денег уходило на Дарину.
Ей было двадцать, когда она забеременела. Глупо так вышло: сама сказала Андрею, что у неё безопасные дни. Как говорить ему, не знала, хотя в глубине души надеялась, что он обрадуется и прозовёт замуж: сколько можно встречаться вот так?
Андрей не обрадовался. Он сказал:
-Почему я должен верить, что это мой ребёнок?
И ещё сказал:
— Вообще-то, у меня свадьба летом.
Аля сначала не поняла, подумала, что он про их свадьбу. Но Андрей сказал:
-У меня невеста есть, Юля.
Казалось, за окном грохотал гром, хотя небо было ясным.
-Какая невеста? А как же я?
-А что ты? Мы с тобой просто… Ну, сама понимаешь. Денег дам, не ссы, все под наркозом сделают.
Аля не хотела под наркозом. Она хотела оставить ребёнка. Но Андрей оказался не такой простой: когда Аля перестала отвечать на его сообщения, в квартиру пришли братки и обещали оторвать Але голову, если она не образумится. Хозяйка испугалась и выгнала Алю из дома. И пришлось ей вернуться к Дарине.
-А как зовут твою дочь? – спросила Аля в надежде, что та признается.
-Да откуда же я знаю! Мать ей имя дала, не моё это дело.
-А ты не скучаешь? Ну, не хочешь её увидеть?
-А зачем? Мать меня родила от какого-то проезжего моряка, я дочь нагуляла в цирке, и она так же родит, а потом ещё и мне подкинет. А я детей не люблю.
В груди стало горячо, будто кипятком внутренности ошпарило. И Аля вдруг вспомнила, как бабушка заставляла надевать её рейтузы, чтобы не застудиться по-женски, как шила ей платье на Новый год из шторы, как делила каждую конфету ровно пополам…
-Поеду я, наверное, домой, – прошептала Аля.
-Езжай…
В поезде Аля в основном спала. Соседки подкармливали её домашними пирожками и спрашивают пол ребёнка – животик уверенно выпирал наружу, не оставляя сомнений насчёт её положения. Выйдя на вокзале родного города, Аля на миг зажмурилась и вдохнула прохладный весенний воздух.
-Алька, ты, что ли?
На перроне стоял паренёк, принимая сумки у смутно знакомой женщины. Поставив сумки у лавки, он подошёл к Але, широко улыбаясь.
-Вовка? – догадалась она. – Ничего себе, ты изменился!
Вовке было почти восемнадцать, и он заканчивал школу. По дороге в автобусе рассказывал про то, что поедет поступать на дизайн костюма, как и собирался. Женщина молчала, печально улыбаясь и глядя в окно.
-А как там бабушка? – спросила, наконец, Аля.
-Да как, нормально. Как обычно вроде.
-А Семён?
-Так помер он, ещё год назад…
Але было страшно идти одной к бабушке, и она попросила Вовку сопроводить её.
-Мама, я Алю провожу и вернусь.
Только тут Аля поняла, кто перед ней. Она выпучила на Вовку глаза, а он широко улыбнулся. Когда они остались одни, прошептал:
-Вернулась год назад. Беременная.
-А отец что?
-Принял её, куда деваться. Только от ребёнка велел избавиться.
-А она?
-Избавилась.
Вовка покосился на живот Али.
-Ты сама как?
-Нормально.
-Гимнасткой стала?
-Не…
-Ну, ничего.
Бабушка открыла дверь и сразу запричитала:
-Явилась! Нет, ну ты посмотри – с животом! Это за что мне такое наказание? Вся в мать, пота…
-Регина Петровна, здравствуйте! – перебил её Вовка.
Но бабушка его не слушала.
-Ты хоть знаешь, кто отец? Конечно, нет! Думаешь, я снова буду на ноги поднимать? Не дождёшься!
Вовка шагнул вперёд и сказал:
-Я отец.
Аля чуть не рассмеялась: ну какой из него отец!
Бабушка, видимо, тоже про это подумала.
-И как ты ребёнка собрался содержать?
-На стройку к отцу пойду, – решительно сказал Вовка.
-Не смеши меня! Какой из тебя строитель!
В этот момент раскрылась соседняя дверь и вышла мать Вовки.
-Не надо на стройку. Девочка с нами будет жить. Прокормим.
Она слабо улыбнулась Але. Глаза защипало. А бабушка вдруг вся размякла и сказала:
-Ну, раз так, то проходите.
Уже потом, вечером, бабушка расспрашивала Алю про то, где она была, охала и вздыхала. Аля рассказала ей всё, только про Дарину не рассказывала. И спросила вдруг:
-А как зовут мою маму?
Бабушка поджала губы. Аля ждала, что бабушка скажет ш… или что-то вроде этого. Но бабушка произнесла:
-Кристина.
Это ещё ничего не значило.
-А у тебя есть её фотография?
Видимо, за эти годы с бабушкой что-то случилось. Она вздохнула и ушла в спальню, где долго рылась в комоде. Потом вернулась, положила перед Алей снимок.
На фотографии была не Дарина, а очень похожая на Алю девушка с родинкой на щеке.
-Где она сейчас? – шёпотом спросила Аля.
-Кто ж её знает…
Аля провела по снимку пальцем, погладила маму по спутанным волосам. В квартиру позвонили. Бабушка открыла дверь, и боком в квартиру просочился Вовка с тортиком в руках. Почему-то Але стало так легко и так спокойно. И Вовка этот – неужели он серьёзно? Аля встала и взяла у него торт. И решила: она никогда не бросит свою дочь. Никогда.
