— Не заглядывай, рано еще, давай уж завтра, заодно и праздник отметим.
Пётр Андреевич, покрутившись у буфета, за стеклом которого поблёскивали стопочки, такие маленькие, что называл их «мензурками», и вернулся за стол. – Выдумала ты, Клавдия «ерундень» на плетень, — миролюбиво проворчал хозяин.
— Ну а чего будет, если воздержишься? Воздержание – оно во благо, так еще моя бабушка говаривала.
— Да мы уж сами давно бабка и дед, впору свою философию придумать, — ответил хозяин.
— Ну, не ворчи, дед, потерпи до завтра, чего уж на ночь-то…
— Потерплю. Я же не девка, это девкам – замуж невтерпёж. – Он удобно сел на стул с высокой спинкой, взял газету, надел очки и окунулся в мировые события. Время от времени цокал языком, удивляясь, как много неравноправия в мире.
За окном окончательно стемнело, и уже понятно, что мороз крепчает. Стукнула дверь в сенях, хозяева, не сговариваясь, посмотрели на неё. Внучка Наталья, девятнадцатилетняя хорошенькая девчонка, как Снегурочка, появилась на пороге дома Степашиных.
Клавдия бросила полотенце и засеменила к двери.
— Ага, приехала! Думаю, дай съезжу, выходной ведь у меня, — снимая шапку, объявила девушка.
— Наталка, молодец! Вот это по-нашему, взяла и приехала к деду с бабкой, — обрадовался Пётр Андреевич.
— Замерзла поди? – волнуется Клавдия.
— Неа, я ведь на автобусе. А тут из райцентра до вас всего-то шестьдесят километров.
— От остановки шла, все равно задубела, — Клавдия трогает руки внучки. И Наташа быстро разувается, раздевается и к печке. С самого детства родители привозили её сюда, все каникулы провела в селе, где живут бабушка и дед.
А потом стала реже приезжать, выучилась на продавца-кассира, устроилась в универсам в своём родном райцентре, и времени стало меньше, и интересы другие.
Наташа прислонила ладони к теплой печке, и через руки тепло, казалось, расходится по всему телу.
— А вообще хорошо на улице, морозец есть, щиплет немного, а всё равно хорошо. И снега у вас больше… и белы-белый…
Ела она торопливо, дула на горячий чай, чтобы скорей остыл.
— Блюдце возьми, — советует дед Петя.
— Не-ее, я так не умею, — отказывается Наташа.
Быстренько убрала посуду и снова одевается.
— Куда? – спрашивает изумленная Клавдия.
— Да я к Лидке сбегаю, слышала, в клубе у вас сегодня вроде праздника…
— Да темно уже.
— Ну и что, времени-то все равно мало. Я недолго, с Лидкой повидаюсь.
— Ну беги, егоза, да не стой нигде на морозе, а то кабы не заболела… валенки бы лучше…
— Не-еет, — отказывается Наташа.
Застегнув пальтишко с пушистым воротником, выскользнула из дома.
— Заставишь её валенки обуть, как же, — ворчит Пётр Андреевич, — невеста уже.
Клавдия соглашается. Знает она, зачем на выходные примчалась внучка. Обидно немного, конечно, что не из-за них, а из-за Володи Лукашевича приехала. Пришёл Володя из армии осенью прошлого года, вот с той поры и появилась у них симпатия.
А недели две назад будто чёрная кошка между ними пробежала. Явился в гости к тете Дусе племянник, недавно отслуживший бравый десантник. Увидел Наташу и сразу на танец пригласил. Напористый такой, подтянутый – местные сразу «на заметку» его, чего это с нашими девчатами танцует, городских что ли ему мало.
Володька Лукашевич, конечно, напрягся, хотя один танец вытерпеть можно. Но когда нахальный Серёга-десантник не отошел от Наташи, а стал зубы ей заговаривать, Володька сжал кулаки. Конечно, Володька — не десантник, а всего лишь связистом был, но девушку отбивать не позволит.
Сцепились они, слово за слово, и надо сказать, что Володька первым «наехал». Наташа обиделась и поссорилась с парнем. Десантник, вызвав ревность, уехал… временный он тут человек. А Наташа с Володей по сей день не разговаривают.
И вот приехала Наталья вроде как к деду с бабой, а на самом деле на Володьку взглянуть. Напрямую не скажешь ведь. Так она подружку Лиду с собой прихватила, они обе на язык дерзкие, умеют насмехаться. Вот и в этот раз, забежав за Лидой, пошли вместе в клуб.
Наташа делает вид, что не нужен ей Володька. Но поглядывает и посмеивается, а он злится. И хочется подойти, да этот десантник Серёга вспоминается, хотя он больше не появляется здесь. Жаль Володьке, что удержал его Сашка, а то бы он навалял ему, справился бы с десантником.
https://filed8-7.my.mail.ru (художник Михаил Гайдеров)
Два часа прошло, а Наташи нет. Клавдия – по окнам. Смотрит, прислушивается, вдруг внучка скоро придёт. И вроде рядышком, а всё равно душа не на месте. – Ох, детки! За малыми трясешься, а как вырастут – тоже переживаешь.
— Петя, может выглянешь, дойдёшь до клуба, чего она там так долго.
— Да чего караулить? Чего стрясётся? Давай лучше я «намахну», внучка ведь приехала, — спрашивает хозяин.
— Нашёл время! Я говорю: сходи, Наташу глянь… да и праздник-то завтра, так что воздержись, побереги свой желудок.
Пётр Андреевич вздыхает: права Клавдия. Не из тех он, кто хлещет, да и ни к чему на ночь. А вот завтра, под холодец, да под картошечку из печи, самое то.
Единственное удручало, что с самой уборочной страды воздерживается. То некогда было, план гнали, то потом технику ремонтируют, а ведь Пётр Андреевич, хоть и за шестьдесят ему, еще работает. Вот и приходится воздерживаться.
Пётр обул валенки, надел полушубок, шапку-ушанку и вышел из дома, окунувшись в морозную ночь.
Свет от окон падал по обе стороны заснеженной улицы, поблескивая и напоминая о празднике. И хотя официальным праздничным днём Рождество не считалось в конце 70-х, сохранилось в памяти старшего поколения особенным днём.
Клавдия забрала из сеней пирожки, что напекла еще утром, — пусть отойдут от холода, а то в сенях-то прохладно, почти как холодильник. Достала праздничный сервиз – тоже на утро будет. Потом поправила постель для любимой внучки, приготовив новый комплект. Пока возилась по хозяйству, прошел час. Клавдия ахнула: — Батюшки, где же они? Отправила за внучкой и никого нет, а ходу тут всего-ничего.
Пришлось одеться и самой идти, узнавать, где там внучка и дед потерялись.
Клуб был открыт, музыки не слышно, молодёжь, кто ещё остался, топтались у крыльца.
Наташа с Лидой посмеивались, перекидываясь колкими словечками с парнями. Володька по-прежнему злился на Наташу и делал вид, что ему неинтересно.
— Ба, это ты? – Наташа удивилась, увидев бабушку.
— Внуча, ну чего так поздно? Я уже переживаю.
— Да идем мы, идем.
— Наташа, а дед-то где? Я ведь деда отправила за тобой, уж больше часа прошло.
Теперь заволновалась Наташа. – Не было его. Вот мы все здесь, никто не приходил… вообще его не видела.
— Ой, батюшки, тут идти от силы минут пятнадцать, а его до сих пор нет. Где он мог потеряться? Может худо ему сделалось?
— Правда, не было, — подтвердила подружка Лида, — давайте по улице пройдём, может где-нибудь… остановился.
Предположить, что дед Пётр Андреевич стоит где-нибудь на морозе – трудно. Даже представить невозможно. Нет в этом никакой логики.
— А может он к тёте Вале пошел?
— А зачем? Не собирался он к сестре, — размышляет Клавдия.
Валентина – старшая сестра Петра – жила на другом конце села, и до нее гораздо дальше чем до клуба.
— Мы сейчас сбегаем, — пообещала встревоженная Наташа.
— И я с вами, — напросилась Клавдия.
Володя Лукашевич всё это время наблюдал за Наташей, и заметил, как исчезла с ее лица насмешливость, как волнуется Клавдия Семёновна.
Он подошел к женщинам. – Здрасьте, баба Клава. Что у вас случилось?
— Да еще не знаю, что-то хозяина моего нет, больше часа как ушёл.
— Ну так это пустяки, это же совсем мало времени, — успокоил Володька.
— Так в том-то и дело, что в клуб он пошел, Наташу домой позвать, а то поздно уже…
Володька задумался: — Не видел. Не было.
— Ну вот, потерялся дед-то мой, а на улице мороз.
— Да он точно у тёти Вали, — пыталась успокоить Наталья, — сейчас пойдём туда.
— Короче, вместе пойдём, — предложил парень, — а вы, баба Клава, вспомните, к кому еще мог зайти деда Петя.
— Да к кумовьям мог зайти, тут недалеко…
— Тогда и к ним заглянем, — и Володька пошёл первым. Его догнал друг Сашка. Они остановились, подождали Клавдию и Наташу с подружкой Лидой.
— Если там нет, то разделимся и пройдём по вашей улице, вдруг ещё куда-нибудь зашёл, — предложил Володя.
Всю дорогу молчали. Не хотелось думать о плохом, но всё-таки…
В доме Валентины Мельниковой было темно, ворота закрыты. – Спит она, — сказала Клавдия, — значит нет здесь Петра, только зря поднимем её и напугаем пропажей.
Пришлось вернуться. Кумовья уже хотели выключить телевизор и лечь спать, когда к ним постучали.
— Не было его у нас, — сказал кум Михаил, — завтра же обещали зайти, — напомнил он.
— Да, Миша, помню, обещали, но думаю, вдруг сегодня какая надобность.
— Бабушка, иди домой, ты ведь устала, — попросила Наталья. Жалко ей Клавдию.
Вроде не ребенок Пётр Андреевич, каждый куст тут знает, но уж очень странная ситуация. До клуба рукой подать, а человека никто не видел. Как так может быть?
— Давайте тогда все к нам, — предложила Клавдия молодёжи, — тоже ведь замёрзли, хоть погреетесь.
Усталые, раскрасневшиеся от мороза, они пришли домой. Клавдия вспомнила, что и дверь забыла закрыть.
Смели снег с обуви и все пятеро вошли в дом. Клавдия первой, за ней Наташа с подружкой Лидой, а Володя с Санькой следом.
У Степашиных сразу, как войдешь, большая комната, где печка и сама кухня располагается. А часть этой комнаты отгорожена ситцевой занавеской. И вот тут, недалеко от двери, стоит старый дерматиновый диван, Пётр Андреевич обычно присаживается на него, если разуться надо. А иногда и прилечь может для короткого перерыва.
Клавдия как вошла, так и «воткнулась» взглядом в этот диван, на котором лежал Пётр Андреевич. Он как был в ватных стеганых штанах и фланелевой рубахе, так и прилег на диванчик.
Клавдия сразу к нему, присела рядом, видно проверить хотела, дышит ли. Трясущимися руками взяла его лицо в свои ладони. Пётр Андреевич открыл глаза и увидел перед собой лицо жены. – Ты где был? – дрожащим голосом спросила она.
А он продолжал смотреть на нее, еще не сообразив, о чем речь.
– Ты где был? – повторила она.
Пётр Андреевич увидел внучку и её друзей, стал приподниматься, моргая удивлённо глазами.
— Где ты был? Мы тебя искали! Где ты был? – схватив теперь за воротник рубахи, надрывно спросила Клавдия.
— А? Чего? Я? – пытаясь сообразить, чего от него хотят, невнятно бормотал дед. А потом, будто радиоприёмник, который настраивают на нужную волну, вдруг «наладился» и, не отпуская взглядом внучку, затараторил. – Ты где была? – перекинул он вопрос Клавдии на Наталью. – А? Где была, спрашиваю?
— Деда, ты чего? Я в клубе была, — ответила опешившая Наталья.
Клавдия теперь уже услышала запах и отпрянула от мужа.
– Давайте-ка, молодёжь, туда, в комнату идите, грейтесь, — предложила она. А деда взяла под локоток и увела в спаленку. – Снимай свои «стёганки», не замерзнешь, хорошо хоть сам домой явился… чую, попробовал уже «первача»… где только тебя угораздило…
Утром, пока Наташа спала, Клавдия ворчала на Петра Андреевича: — Ничего тебе доверить нельзя, послала, называется, за внучкой…
— Сама виновата! – Огрызался дед Петя. – «Воздержись, воздержись», ну вот и воздержался.
— Да уж, тебя удержишь… скажи лучше, кто это тебя вчера перехватил?
Дед Петя закряхтел виновато, придвинулся ближе к столу и попросил горяченьких щей и капусточки.
— Васька Ворохин повстречался, с фермы явился, ну и позвал к себе…
— И Файка Васькина прям-таки усадила вас за стол и налила? — съязвила Клавдия.
— Не-ее, Василий лучше придумал… он ей и на глаза не показался, будто задерживается… мы с ним в его бане сидели, она у них с утра была протоплена, так что не остыла ещё совсем.
— У-уу, старый, до чего докатился, в бане они сидели украдкой… знамо дело, Василий — известный «заливаха», и ты туда же со своим здоровьем…
— А я чего? Я глянул, в клубе свет горит, музыка играет, ну, думаю, веселится молодёжь… чего бы к Ваське не заглянуть ненадолго, у него уже припрятано было.
Клавдия не имела привычки «пилить» мужа, даже если сильно проштрафился, и этот случай вскоре забылся. Только Наташа и Володя долго об этом помнили, потому как их ссора после того вечера сошла на нет. Весной они поженились, и Наталья переехала в село, где жили бабушка и дед.
И еще есть один жирный плюс в этой истории, можно сказать, первый урок, который получили будущие муж и жена Лукашевичи. Володя в тот вечер, забыв про обиду, вызвался помочь. И вместе искали Петра Андреевича. А Наташа не отказалась, приняла помощь, ни слова не сказав о прошлой размолвке. В общем-то так и должно быть в семье: если вдруг беда, объединяемся и выкарабкиваемся вместе.
