Верка сразу поняла, что свёкры ей достались — лопухи последние. Таких надобно доить и доить до гробовой доски, а потом и всё имущество их под себя захапать. И если свёкор был ещё с мозгами и мог грубо послать Верку с её вечным и продуманным нытьём, то свекровь, беззаветно влюблённая в сы́ночку, представляла из себя совершенно управляемое и наивное существо — такой что не ссы в глаза, всё божья роса. С первых же дней, ещё до росписи, Верка стала ласково называть свекровь «мамой» — это такой психологический приём.
Замуж за Антона Верка выходила уже беременной. Что у молодых было стабильно — так это отсутствие денег, потому что зарабатывал Антон мало, хватало только на еду. Но на еду зарплату мужа было бы тратить глупо — Верке ноутбук нужен, чтобы фильмы смотреть с удобством, и телефон новый с навороченной камерой, ибо старый не годился для достойных съёмок подрастающего потомства. И вообще: то платье ей мало, то колготки порвались, то коляска нужна лёгкая, прогулочная, складывающаяся в трость. Растратив зарплату в первые же дни получки на подобные нужды, Верка брала телефон и набирала номер свекрови Елены Михайловны.
— Ма-а-а-ам… У нас кушать нечего, даже молока нет и хлеба, и денег пятьдесят копеек в кошельке осталось… Ребёнок, внук ваш, голодный, Антон с работы придёт — тоже кормить нечем!
Свекровь охает, вздыхает, обзывает Верку транжирой и стрекозой, которой бы только порхать, а сама тем временем уже натягивает курточку, проверяет в кошельке имеющуюся наличность и бежит на маршрутку, потом в магазин, чтобы всё купить самой, полный набор продуктов, ведь Верка самостоятельно может накупить только всякой ерунды: чипсы, пельмени, креветки, йогурты… Денег им Елена Михайловна тоже оставляла, но не для Верки, нет — сына и внука ей жалко. А что поделать? Помощи молодым со стороны Веркиной матери не дождёшься — та в коммуналке жила и любила выпить, взять с неё нечего.
На заре их семейной жизни подсмотрела Верка, что у подруги есть посудомоечная машина. Молодой мамочке резко надоело посуду руками мыть. Но не покупать же дорогую технику за кровные?
— Ма-а-а-ам… Здравствуйте, — всхлипывая, ноет в телефон Вера, — почему я расстроенная? Ребёнка жалко мне! Внук ваш бедный сам по себе растёт, никто им не занимается — у меня не хватает времени. Почему? Да всё посуда эта, будь она неладна! Без конца мою и мою её, стою, как рабыня, у раковины. Вот бы нам посудомоечную… Сколько бы у меня освободилось времени! Я бы может и подрабатывать успевала в интернете, а так всё сидим, бережём последние пятьдесят копеек в кошельке…
Свекровь поворчит за неразумные траты, но посудомоечную машину, после стократного нытья Верки, втайне от мужа купит и денег на продукты снова даст.
Время шло, дитё подрастало. Мальчика отдали в детский сад, но Верка, несмотря на плачевное финансовое положение, на работу выходить не спешила. К тому моменту родня мужа заимела ещё одну невестку — Ирочку. Родители радовались: пара получилась хорошая, оба работящие, у Ирки карьера, высокая зарплата, второй сын тоже не отстаёт. Верка поняла, что новая семья может послужить ей дополнительным источником дохода — пущай делятся, они богатые! Приступила она к обрабатыванию Ирины по старому сценарию:
— Иро-о-о-чка… Как вы там? Живёте, да? Хорошо у вас? А мы тут совсем без денег сидим, сынок последнюю печенюшку доедает. В кошельке осталось пятьдесят копеек…
Ира, ужаснувшись, сделала им раз перевод на карточку, потом второй… А на третий задала бестактный вопрос:
— А почему ты, Вера, на работу не идёшь? Ребёнок у тебя пристроен в сад, свекровь на подхвате есть.
Вера оскорбилась:
— За кого ты меня принимаешь? Я что — ненормальная, чтобы за копейки работать? У меня образования нет, куда я пойду? В Семёрочку? Аль на почту? Увольте!
Ира от такого ответа еле брови до кучи собрала, потому что они, эти брови, разбежались по всему лбу от удивления:
— В таком случае, Вера, денег я тебе не дам, извини! И не проси больше!
— Ах так! Вот будет у моего ребёнка голодный обморок, я всем скажу, чтобы тебя винили в этом! Для ребёнка зажать — дело последнее!
Но не подумайте, что на этом попытки Веры наживиться на семье брата мужа остановились — существовало много других, более изощрённых способов, по выманиванию из них прибыли. Уж сколько раз приходилось Ирине слышать впоследствии про Веркины последние пятьдесят копеек!
Например, пойдут они куда-нибудь все вместе, а когда время расплачиваться наступало, Верка открывала свой кошелёк и опять про пятьдесят копеек:
— Мы вам потом отдадим, — обещала она после жалоб.
Но, естественно, никто ничего не отдавал и семейные посиделки постепенно сходили на нет, как и односторонние приглашения в гости — приглашала только Ирина с мужем. Верка приходила с пустыми руками, даже захудалой игрушки ни разу не подарила племяннику к праздникам.
Или на даче родительской, отдыхая на озере: Ира с мужем и дитём отойдут к ларьку лимонада купить, а Верка своего пацана засылает с ними, мол, и нам тоже пить охота. Только у мальчика денег с собой не оказывается, а напиток он уже выбрал… Приходится платить, не обижать же ребёнка. И много-много было подобных случаев.
Муж у Верки был глуповат — это признавал каждый. Но Верке и нужен был такой: тюлень, подкаблучник, простак, которого можно вертеть на вертеле в разные стороны, а он и рад хотя бы тому, что прочь не гонят… Частенько Антон не понимал чего хочет от него благоверная — а хотела она больше денег и больше страстей. Работал себе Антон тихо-мирно на складе за скромное жалованье и никуда повыше не рвался — перемена работы приводила его в ужас. В быту от него тоже проку мало, даже машину водить не умеет, хотя права есть. Да что говорить, если машины нет у них? И решила Вера простимулировать его на трудовые подвиги самым жестоким образом.
Вера завела любовника. И не просто завела, а съехала к нему, предварительно начав перетаскивать в квартиру новоизбранного самые ценные вещи, а потом, воспользовавшись суточным отсутствием мужа, вывезла из жилища вообще всё, оставив только старый диван и шкаф. Надо ли говорить, что всё имущество было куплено на деньги Антона и его родителей? Вера даже продукты выгребла подчистую, оставив пустыми и холодильник, и полку с крупами.
— Как ты мог заметить, я от тебя ушла и ребёнка нашего забрала! — объяснилась с ним по телефону Вера. — Я нашла нового богатого мужа, на развод подам сама. Мне надоело жить в бедности, надоело выпрашивать у всех деньги, ведь ты слабак, ничтожество, семью обеспечить не силах.
Антон очень страдал, погрузился в депрессию и запил.
Периодически он названивал Верке, но трубку снимал её новый мужик и заявлял, что эта женщина теперь его, а он, Антон, пусть идёт лесом. Верка рядом крутилась и подгавкивала, что ребёнка он больше не увидит, у сына будет другой папа. Мать с отцом, втайне радуясь избавлению от наглой невестки, всеми силами пытались успокоить бьющегося о голые стены сыночка, и даже, внутренне вздрагивая от собственных слов, уверяли его, что Вера ещё одумается и вернётся.
«Не дай Бог! Прям не верится, что так легко от неё отделались!»- перекрещивалась мысленно мать Елена Михайловна.
В ту пору на дворе расцветал май, народ предавался праздникам. Как не выпить? Верка с любовником тоже выпила, причём крепко, причём так хорошо, что уже через неделю любовник стал звонить Антону с просьбой забрать свою жену обратно.
— Вещи уже загружают в машину! Забирай свою ненормальную!
— Признавайся: ты ей кто? — задавал дурацкий вопрос Антон.
— Был любовник, а теперь — конь в пальто!
Не каждый знает, что Верка, если выпьет, становится бешенной: ругается, драться лезет и что попало вылетает из её пьяного рта. Любовничек такое терпеть не стал, а Верка, уяснив себе, что муж у неё не так уж плох, раз терпел её выходки, выработала на ходу совершенно гениальную стратегию по возвращению в семью.
— Ты что, Антон! Какой любовник?! Это я тебя проучить хотела! Я грузчика попросила подыграть, дескать он любовник мой, чтобы ты задумался над тем, насколько я тебе дорога! Принимай нас с ребёнком, мы возвращаемся!
— Не любовник, значит? А где жила ты неделю?
— Так у меня подружка переезжала на квартиру от мужа и предложила переехать вместе с ней! Я в темпе упаковала вещи, вызвала машину и уехала к ней на съёмную хату, а грузчика — ну, перевозил нас который, — подыграть просила, а он, подлец, слишком хорошо в роль вошёл или просто решил в конце меня опорочить!
Антон в это наглое враньё и верил, и не верил, но жену принял назад, тем более ребёнок у них есть- жалко. Родители сей вести не обрадовались, но выбора у них не было — это семья сына, пусть живут, как знают, лишь бы их не вмешивали. Однако вскоре Верка, дабы спасти свою шкуру, сама вмешала свёкров в грязные и неприятные разборки.
Прошло совсем немного времени после возращения в семью блудной жены. Тему измены старались избегать, а Вера продолжала стоять на своём — дескать, никакой измены и не было. Но поди ж ты! От измены выползли наружу последствия, каких и не ждали! У Верки и Антона начались признаки ЗППП! Но Верка не была бы собой, если бы не нашла оригинальный способ выкрутиться:
— Ах ты ж гад! — набросилась она на мужа, — пока я пыталась спасти наш брак, теснясь по съёмным квартирам, ты мне изменял?! Воспользовался свободой, да ещё и заразу в дом притащил?!
И тут же посыпались звонки с рыданиями по всем родственникам и подругам, включая Ирину: представляешь, он мне изменял, гад такой, кобель бессовестный, есть неопровержимые доказательства… Правда, о характере этих доказательств Верка благоразумно умалчивала.
Вскоре дела ещё интереснее пошли: признаки гадкой болячки проявились и у ребёнка! Верка призвала на помощь всё своё воображение. Под раздачу попала…. свекровь.
— Это вы, мама, заразили его! Именно от вас Федька пришёл домой с красной «пимпочкой»!
— Ты с ума сошла, Вера! Откуда у меня может быть подобная гадость? Да и проверялась я недавно, когда в больницу ложилась с почками — всё было чисто!
Но Верка не сдавалась — свекровь виновата и всё тут. Дабы снискать поддержку, Верка пыталась настроить против свекрови и вторую невестку:
— Хочу тебе глаза открыть на нашу Елену Михайловну… Федька наш от неё пришёл с нехорошей болячкой, не отдавай лучше ей ребёнка.
Но Ирина с головой была дружна:
— Изволь, Вера! Наш ребёнок почти каждый день бывает у бабушки и с ним всё нормально, а твой вдруг с красной «пимпочкой»! Так может дело не в бабушке?
Ирина решила предупредить свекровь о том, что Верка сплетничает. Тут-то и рассказала ей Елена Михайловна, что анализы положительные у всех троих, но виновата почему-то она, свекровь…
— Заставляет меня идти провериться!
«Странно! — подумала Ира,- Верка упомянула только о болезни ребёнка!»
Несколько дней Верка поедом грызла свекровь, обвиняя во грехе, пока в дело не вмешался свёкор и не поставил на место невестку. Нападки резко прекратились, тема закрылась.
Излечившись от болячки, Верка поняла, что жизнь её не так уж и беспросветна. Эвона как она выкрутилась! Свёкры, правда, ещё обижаются… Поспешила Верка зализывать семейные трещины, заодно ища с этого выгоду. Елена Михайловна снова стала любимой «мамой» и получила новую порцию жалоб про пятьдесят копеек, но это была лишь часть пьесы. Верке надоело ютиться в однушке, тем более, принадлежала эта квартира Антону, а ей хотелось иметь что-то своё. И как это сделать, если работать не хочется?
— Ма-а-а-ам… Федька подрастает, нам так тесно становится в одной комнате! Ребёнку и разыграться негде! И как он в школу пойдёт без личной комнаты?
Тут уж свекровь проявила твёрдость и, сколько бы невестка не ныла, отвечала:
— А мы что сделаем? Откуда у нас миллионы? Тем более один ребёнок — это не двое, нормально вам там, не выдумывайте.
Но Верка сдаваться не привыкла и штудировала в голове все возможные варианты. Наконец, начала она копать вокруг темы материнского капитала, обратилась с вопросом к Ирине — у тех как раз один за другим родились погодки.
— А правда ли, что для улучшения жилищных условий маткапитал дают сразу после рождения второго ребёнка?
Ира подумала, что она шутит.
— Ну да, прям сразу в роддом и приносят. А ты почему спрашиваешь? Тебе это зачем?
Ирине даже страшно за свёкров сделалось — Верка не работает, Антона грозились сократить. Всей семьёй висят у родителей на шее, не дай Бог второй ребёнок ещё!
— Да так… — возразила Верка, — подруга интересуется.
Едва минул месяц, как Верка обрадовала свёкров новой беременностью: разумеется, случайной. Свёкры от такой новости за сердце схватились и спрашивают:
— Как будете растить двоих детей на пособие по безработице?
Верка молчит. Знамо как! За ваш счёт, мамочка!
Родилась у них девочка. Верка получила сертификат на капитал и пошла улучшать жилищные условия. Если продать квартиру Антона и добавить маткапитал, то суммы на приобретение просторной двушки всё равно не хватит — это Верка знала и рассчитывала, что Антон возьмёт ипотеку. А в ипотеке Антону отказали! Доход не соответствует! Его хоть и не сократили, но платили сущие копейки. Верка даже пробовала купить справку о хороших доходах, но не срослось.
И тут-то она впервые запаниковала. Как лютая гиена, Верка вцепилась в горло свекрови и не разжимала хватку ни на день: просит «маму» прийти внучку понянчить, а сама давай ныть: «Как нам тяжело вчетвером в однушке! Такая жара, мы задыхаемся, одёжку детскую сушить негде!»
Вернётся Елена Михайловна домой никакая от расстройства. но и дома покоя нет — звонит Верка и начинает:
— Сонечка не может заснуть, ей Федя мешает, тишину не можем создать для ребёнка! Мы не высыпаемся, мы мучаемся, мы подохнем здесь!
Несколько месяцев допекала Верка свёкров и добилась своего: свёкор, который всё время твердил, что рожать не просил, пошёл кредит на себя оформлять и по знакомым деньги просить — жалко стало сыночка. Уже к Новому Году молодая семья переехала в просторную, хоть и требующую ремонта, квартиру. Верка радовалась: наконец-то у неё есть собственное жильё! Три четверти, считай, ей принадлежат, благодаря маткапиталу.
Подобным образом и окна им свекор вставил (так холодно, мы мучаемся, Сонька ползает по холодному полу, все болеем, просто сил нет), и сантехнику, двери. Но этого показалось Верке мало и для полного счастья она затеяла ремонт.
Заняли они деньги на материалы у знакомых, отдавали подчистую с зарплаты Антона. А на продукты откуда деньги взять? Правильно…
— Ма-а-ам… Одна картошина в холодильнике валяется, дети кушать хотят, а в кошельке пятьдесят копеек…
С этим ремонтом и Ирина с мужем им помогли — вынужденно. Звонит:
— Мы тут ремонт небольшой затеяли, не мог бы Слава дать нам свою карту оптовика? Может? Отлично! Мы будем ждать около строительного магазина. Ах, да, и ещё! Попроси Славу захватить пару банок белой эмали, я ему деньги отдам!
Ирине показалось несколько нелогичной такая просьба, ведь они и так шли в строительный магазин, но муж сделал как Вера просила.
Поехал Слава к магазину, где ждали его Верка и Антон. Не было его часа два или три. Рассказывал он потом Ирине со смехом: «Подъехал. Стоят они на морозе всем семейством, включая грудного ребёнка. Отдал карту, а Верка просит помочь с выбором материалов, они, мол сами не разбираются. Ладно, согласился. Не такое простое это дело оказалось, с двумя детьми, один из которых всюду лез, а другой орал и титю просил, и с нервной Верой.
На кассе им совершенно неожиданно не хватило денег и Вера попросила доплатить, обещая, что завтра же отдаст. Ну куда деваться? Потом попросила их домой отвезти, а то с грудной Сонькой они замучались. Ну, а раз сами сели, то и стройматериалы в багажник погрузили, что тоже экономия, ведь пришлось бы нанимать машину.»
Долг за материалы они так и не отдали, хотя намёки со стороны Ирины были. Верка с шутками отмахивалась от вопросов и предпочла забыть об этом долге, как, впрочем, и про деньги за эмаль.
И вот сделан ремонт, обновили кое-какую мебель. По окончанию декретного отпуска Верку даже заставили устроиться на работу — свёкор вышел на пенсию, денежный поток стал иссякать. Устроил её свёкор на уборку офисов со словами: «мы вас четверых кормим, хватит бездельничать, а не то вообще денег давать не будем». Верке работать даже понравилось — денежка какая-никакая, да есть… Всё есть вроде бы! Пора задуматься о последнем мериле успешности — Верка решила, что настала пора покупать автомобиль.
Для начала Вера окончила автошколу. Экзамен на права был сдан с четвёртой попытки. И вот Верка, размахивая своим водительским удостоверением в кругу семьи, кричит:
— И зачем мне эти права без машины? Надо покупать, у нас детей двое, сплошные неудобства, если надо куда-то ехать!
Свёкор, услышав новость такую, ответил Верке в очень грубой форме, можно сказать, обрубил крылья её новой мечте. Человека понять можно — мужчина только закончил выплачивать кредит за их квартиру и отдавать долги. Обозвал он Верку собакой женского рода и припомнил все грехи её, за которые им краснеть приходилось. Верка-то думала, что старик всё простил ей: и выходки пьяные, и болячки интересные, и влитые в них средства… Ан-нет.
— Только попробуй и вообще деньгопровод перекрою! Ни копейки от меня не увидите! А, впрочем, денег у вас на машину нет.
Но плохо свёкор знал Верочку… Кредит на мужа был для Веры последним вариантом. Вначале она попыталась занять денег, в том числе и у Ирины, также уговаривала владельца отдать машину в рассрочку на честном слове, но на всё получила отказ.
Чтобы наскребать нужную сумму, Антон, как бы ни был против покупки машины, оформил на себя два кредита, но денег всё равно не хватило. Вера нашла деньги. Сказала — подруга заняла. На погашение ежемесячных платежей у Антона уходило более 70% от зарплаты, но Вера заверила его, что всё просчитала и денег им хватит. Оставалось от зарплаты десять тысяч плюс Веркины подработки уборщицей. Разве на это прожить вчетвером? Но ведь есть волшебная песня для свекрови: «Мааам… У нас и молока не осталось, в кошельке пятьдесят копеек…»
Ирина с мужем звонили их поздравить и поинтересовались: вписали ли Антона в качестве водителя в страховой полис. Антон ответил, что не знает, и тут же спросил у жены:
— Вер! А ты меня вписала в страховку?
— Ты чё — дурак?
Вот как замечательно! Кредит плати, корми, одевай, а при малейшем поползновении на машину — дурак. Верка ясно дала понять мужу, что машина её и только её.
Антон, как бы ни был глуп, стал задумываться: «Она или больная или хочет выбить из меня все, что можно, а потом выкинуть». По сути теперь всё её здесь: 3/4 квартиры, машина… Не забирать же ему у детей имущество. Если выгонит — уйдёт к маме гол как сокол. Но пока живут…
Свёкор узнал о покупке машины в последнюю очередь. У него даже сил не осталось, чтобы злиться. Махнул рукой:
— Что сделаешь, если ей в башку втемяшилось. Пусть выкручивается сама, у меня теперь денег нет, я предупреждал.
Позлились свёкры, пообижались, и продолжили их дальше спонсировать. Тем более Верка тоже выказывала им в ответ свою немилость — раз денег не даёте, то и внуков вам не видать! Свёкор им свой гараж предоставил, автомобиль регулярно там ремонтирует. А что делать? Антона они любят, а Верку терпят. Куда деваться, если они вместе, двоих детей нажили.
И Верка простила их за жадность. Снова внуки там каждую неделю. Всех Верка признавала хорошими, кто на поводу у неё шёл, и только Ирку, вторую невестку, не любила она, жаловалась общим знакомым, что та жадина, злыдня, не женщина, а так… кусок железа.
— Федька с ними в кинотеатр пошёл, напросился, а они, представляешь, потребовали с него за билет! Нет, они, конечно, купили, но потом хватило наглости привезти ребёнка домой и потребовать с меня сто восемьдесят рублей! Вот разве понять этим богачам бедных людей? Как прожить, если в кошельке только пятьдесят копеек лежат последние? Никому я не пожелаю такого! А они… ух! Ну и жадные! Постоянно с нас назад что-то требуют, родственная связь для них пустой звук!
