— Может хватит уже пересаливать? — скрипучий голос Анны Павловны раздался так неожиданно, что Марина вздрогнула и чуть не выронила солонку. — Решила меня солью извести? Не дождешься!
Марина медленно выдохнула, стараясь унять дрожь в руках. Третий раз за утро она готовила овощной бульон — предыдущие две порции свекровь забраковала, не попробовав.
— Вам бульон пересоленный, а себе, небось, деликатесы готовишь! — ворчала свекровь, не зная, что через неделю внук увезет жену к морю.
— Анна Павловна, я же совсем немного добавила, для вкуса, — Марина старалась говорить спокойно. — Вы сами вчера жаловались, что еда пресная.
— Ах, теперь я виновата?! — старуха гневно постучала тростью по паркету. — Знаю я твои уловки! Специально делаешь все наперекор! Думаешь, раз мой сын на тебе женился, так можно старуху со свету сживать?
Марина украдкой взглянула на часы — половина одиннадцатого. Кирилл обещал приехать к обеду. Нужно было продержаться еще немного.
Просторная кухня в старинном доме когда-то казалась ей волшебной — с высокими потолками, лепниной и антикварным буфетом красного дерева. Теперь же эти стены словно давили, а от запаха готовки к горлу подкатывала тошнота.
— Я стараюсь готовить так, как вы любите, — Марина попыталась улыбнуться. — Давайте я сделаю вам травяной чай с медом? Пока бульон настаивается.
— Ишь ты, хитрая какая! — Анна Павловна презрительно скривила губы. — Знаю я твой мед. Небось, разбавленный. Все норовишь на мне сэкономить! А сама-то что ешь? Небось деликатесы себе готовишь, пока я на бульоне сижу?
Марина невольно посмотрела на свой остывший бутерброд с сыром. За последний месяц она похудела на пять килограммов — было не до деликатесов.
— Анна Павловна, хотите, я вам яичницу поджарю? Или творожную запеканку? — предложила Марина, пытаясь сменить тему.
— Это чтобы я потом животом мучилась? Нет уж, травить меня не надо! — старуха встала, опираясь на трость. — Пойду к себе. А ты полы помой. Везде пыль, дышать нечем. И в моей комнате тоже протри, только веником сначала. А то размажешь грязь, как в прошлый раз.
Марина проводила взглядом сгорбленную фигуру свекрови. Шесть лет. Шесть лет она живет в этой квартире, пытаясь угодить властной старухе. Ради Кирилла, ради их любви.
Она помнила, как впервые переступила порог этой квартиры. Тогда ей было всего двадцать, и весь мир казался удивительным и полным возможностей. Кирилл привел ее знакомиться с бабушкой, как он тогда называл Анну Павловну.
— Проходи, не стесняйся! — улыбался он, подталкивая застывшую от восхищения Марину. — Да, у нас тут немного помпезно. Бабуль, это Мариночка, я тебе о ней рассказывал.
Марина помнила, как замерла посреди огромной гостиной, разглядывая антикварную мебель, картины в тяжелых рамах, хрустальные люстры. Ничего подобного она раньше не видела — в их маленьком городке такой роскоши просто не существовало.
— Судя по всему, первый раз видишь приличную обстановку? — холодно поинтересовалась тогда Анна Павловна, окидывая девушку изучающим взглядом.
— Бабуль! — укоризненно произнес Кирилл.
— А что такого? Я же правду говорю. По человеку сразу видно, откуда он.
Впрочем, тогда Марина пропустила колкость мимо ушей — она была слишком счастлива и влюблена. Кирилл казался ей самым замечательным мужчиной на свете. Да и сейчас казался, просто.
Звонок в дверь прервал ее воспоминания. Марина встрепенулась — неужели Кирилл приехал раньше? Она поспешила в прихожую, на ходу снимая фартук. Но когда открыла дверь, улыбка сползла с ее лица.
На пороге стояла консьержка Валентина Сергеевна с пачкой квитанций в руках.
— А я к вам, Мариночка, — защебетала она. — Тут за месяц платежки принесли. И еще соседи интересуются, когда вы наконец трубы в ванной поменяете? У них уже второй раз потолок заливает.
Марина устало потерла виски. Только этого сейчас не хватало.
— Передайте, что как только Кирилл вернется, мы обязательно займемся трубами, — она через силу улыбнулась. — Спасибо за квитанции.
— Тяжело вам одной-то с Анной Павловной, — участливо покачала головой консьержка. — Я ведь помню, какая она раньше была — настоящая интеллигенция! На концерты ходила, выставки. А теперь.
— Валентина Сергеевна! — резкий голос свекрови заставил обеих женщин вздрогнуть. — Что это вы тут обсуждаете? Сплетничаете обо мне?
Анна Павловна стояла в конце коридора, опираясь на трость. В тусклом свете старинного бра ее лицо казалось восковой маской.
— Что вы, Анна Павловна, как можно! — всплеснула руками консьержка. — Я квитанции принесла.
— Знаю я ваши квитанции! — отрезала старуха. — Идите-ка лучше работайте. А ты, — она перевела взгляд на Марину, — что встала? Полы сами себя не помоют.
Консьержка поспешно распрощалась. Марина закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Голова раскалывалась.
— Вам бульон пересоленный, а себе, небось, деликатесы готовишь! — ворчала свекровь, не зная, что через неделю внук увезет жену к морю.
— Собрала тут всю округу на перемывание моих костей! — продолжала бушевать свекровь. — Думаешь, я не знаю, что ты всем на меня жалуешься? Позоришь фамилию!
— Да никому я не жалуюсь, — устало возразила Марина. — Просто люди спрашивают, как вы себя чувствуете.
— Врешь! Все врешь! — Анна Павловна стукнула тростью. — Ох, знал бы мой Кирюша, какую змею пригрел! Променял бабушку на первую встречную провинциалку!
Марина молча пошла за тряпкой и ведром. Спорить было бесполезно. Она помнила, как Кирилл объяснял ей характер бабушки:
— Понимаешь, она ведь всю жизнь в центре внимания была. Папа — известный архитектор, муж — профессор консерватории. А теперь осталась одна, вот и срывается. Ты не обижайся на нее, ладно?
И Марина старалась не обижаться. Бросила очное отделение журфака, перевелась на заочное. Устроилась на удаленную работу — писала статьи для интернет-изданий по ночам, когда свекровь спала. Готовила, убирала, стирала, выслушивала бесконечные придирки.
Все ради их с Кириллом будущего. Ведь квартира действительно была роскошной — четыре комнаты, два санузла, потолки под четыре метра. Такую сейчас не купишь. А Анна Павловна обещала переписать ее на внука.
— Только смотри, Кирюша, — говорила она, поджимая губы, — чтобы все по закону было. А то знаешь, как некоторые. Сначала в доверие втираются, а потом.
Но со временем претензий становилось все больше. То Марина не так готовит, то убирает небрежно, то одевается неподобающе. А последний месяц и вовсе превратился в кошмар.
Кирилл почти перестал бывать дома — работал на радио в ночную смену. Говорил, что это временно, что надо продержаться немного. Обещал, что скоро все наладится. Только вот Марине становилось все тяжелее.
Она домыла полы в гостиной и принялась за комнату свекрови. Старинная мебель красного дерева поблескивала в солнечном свете. На стенах — картины в тяжелых рамах, на столиках — бронзовые статуэтки и фарфоровые безделушки. Целое состояние, как говорил Кирилл.
— Не смей трогать фотографии! — раздался за спиной голос Анны Павловны. — Только пыль развела своей тряпкой!
Марина отдернула руку от старой фотографии, где молодая свекровь стояла рядом с высоким седым мужчиной — своим отцом, известным архитектором.
— Вот в наше время невестки знали свое место, — продолжала старуха, усаживаясь в кресло. — А сейчас что творится? Никакого уважения к старшим! Вот я в твоем возрасте.
Марина машинально кивала, продолжая протирать мебель. Эти истории она знала наизусть. Как Анна Павловна росла в интеллигентной семье, как блистала на концертах, как вышла замуж за профессора консерватории.
Неожиданно в прихожей хлопнула дверь.
— Кирилл? — встрепенулась Анна Павловна.
Марина поспешила в коридор. Действительно, это был он — уставший, осунувшийся, с темными кругами под глазами. Но что-то в его взгляде заставило ее замереть на месте.
— Нам надо поговорить, — тихо сказал он, глядя куда-то мимо жены.
— Кирюшенька, внучек! — Анна Павловна заковыляла в прихожую. — А я тебе супчик куриный сварила, твой любимый!
Марина едва удержалась от горькой усмешки. Это она три часа варила бульон, который свекровь даже не попробовала.
— Потом, бабуль, — Кирилл неловко обнял старушку. — Мне нужно с Мариной поговорить.
— Что это значит — потом? — возмутилась Анна Павловна. — Я все утро у плиты стояла! А она тебя небось голодом морит? Я же вижу, как ты похудел!
— Пожалуйста, — Кирилл посмотрел на бабушку умоляюще. — Это важно. Мы недолго.
Он взял Марину за руку и повел в их комнату. Здесь все оставалось таким же, как шесть лет назад — старинный комод, тяжелые портьеры, огромная кровать с резными спинками. Только фотографии на стенах прибавились — их свадьба, первое путешествие на море, день, когда Кирилл получил работу на радио.
— Марин, — Кирилл тяжело опустился на край кровати. — Мне предложили повышение.
— Это же замечательно! — она присела рядом, попыталась взять его за руку, но он отстранился.
— Место ведущего утреннего шоу, — продолжал он, глядя в пол. — Хороший оклад, перспективы роста. Только. Это в Калининграде.
Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— То есть, нам придется переехать? — тихо спросила она.
— В том-то и дело, — Кирилл наконец поднял на нее глаза. — Я должен дать ответ до понедельника. Но бабушку мы забрать не сможем — ей нужен особый уход, да и квартиру жалко бросать.
— Значит, ты уедешь один? — Марина почувствовала, как к горлу подкатывает ком.
— Нет, что ты! — он порывисто обнял ее. — Я хочу, чтобы ты поехала со мной. Начнем новую жизнь, заведем детей. Я же вижу, как тебе здесь тяжело.
— А как же… — Марина запнулась.
— Я договорился с тетей Ниной, папиной сестрой, — торопливо произнес Кирилл. — Она согласна переехать к бабушке, будет за ней присматривать. И сиделку наймем, у меня уже есть на примете.
— Она никого не пустит в квартиру, — покачала головой Марина. — Ты же знаешь.
— Знаю, — он сжал ее руку. — Но так больше продолжаться не может. Ты же совсем измучилась! Я вижу, как ты похудела, как осунулась.
За дверью послышалось шарканье и стук трости.
— Кирюша! — голос Анны Павловны дрожал от возмущения. — Долго вы там еще шептаться будете? Суп остынет!
— Иду, бабуль! — крикнул Кирилл и снова повернулся к жене. — Марин, я люблю тебя. Правда люблю. И хочу, чтобы мы были счастливы.
— А бабушка? — тихо спросила она.
— Тетя Нина справится, — уверенно сказал он. — Она построжее меня будет, бабушка ее побаивается. И характером они похожи.
— Неблагодарный! — дверь распахнулась, и на пороге возникла разгневанная Анна Павловна. — Я так и знала! Это все она, твоя змея подколодная! Настраивает тебя против родной бабушки!
— Бабуль, прекрати! — Кирилл вскочил. — Никто никого не настраивает! Просто пойми.
— Все я понимаю! — старуха затряслась от ярости. — Сначала эта-эта окрутила тебя, потом в дом пролезла, а теперь и вовсе хочет разлучить с бабушкой! А ты, дурачок, уши развесил!
— Перестань! — впервые на памяти Марины Кирилл повысил голос на бабушку. — Марина шесть лет заботилась о тебе! Готовила, убирала, терпела все твои капризы! А ты только и делала, что издевалась над ней!
— Ах вот как? — Анна Павловна побледнела. — Значит, я еще и виновата? Да я всю жизнь. Все для тебя. А ты… — она пошатнулась и схватилась за сердце.
— Бабуль! — Кирилл бросился к ней. — Давай я тебе валидол принесу.
— Не надо мне ничего, — старуха оттолкнула его руку. — Раз я вам помеха — уходите! Только учти, Кирюша, — она погрозила внуку скрюченным пальцем, — квартира останется мне! И не надейся, что я ее тебе отпишу! Раз ты такой.
Она не договорила, развернулась и, тяжело опираясь на трость, поковыляла к себе. Через минуту хлопнула дверь.
— Вот и поговорили, — Кирилл устало опустился на кровать. — Марин, прости меня. Я должен был давно это сделать.
Марина молча присела рядом и положила голову ему на плечо. В голове крутился водоворот мыслей.
— Знаешь, — тихо произнесла Марина, — я ведь часто думала, как все могло бы быть по-другому. Помнишь, как мы познакомились?
Кирилл слабо улыбнулся:
— В редакции городской газеты. Ты пришла на практику, а я делал репортаж о молодых журналистах.
— Ты тогда сказал, что я похожа на героиню из французского фильма, — Марина невольно улыбнулась воспоминаниям. — А я подумала — какой самоуверенный тип!
— Но ведь сработало? — он легонько щелкнул ее по носу.
— Сработало, — согласилась она. — Знаешь, я тогда была уверена, что все будет как в кино — любовь, карьера, путешествия.
— А получилось как в жизни, — вздохнул Кирилл. — Прости меня, Мариш. Я должен был раньше все это прекратить. Но ты же знаешь бабушку — она после папиной гибели совсем одна осталась. Я не мог ее бросить.
Марина молчала. Она помнила, как Кирилл рассказывал о своем детстве — как бабушка водила его в музеи и театры, как читала книги перед сном, как гордилась его первыми успехами в журналистике. Анна Павловна заменила ему мать, которую он почти не помнил.
— А помнишь, как ты впервые привел меня сюда? — спросила Марина. — Я думала, что попала во дворец. Никогда раньше не видела таких квартир.
— Да уж, — хмыкнул Кирилл. — Папино наследство. Знаешь, он ведь правда был известным архитектором — полгорода его домов. Бабушка до сих пор хранит все его чертежи, эскизы.
За стеной послышался звон разбитого стекла. Марина вздрогнула.
— Может, пойти проверить? — неуверенно спросила она.
— Не надо, — покачал головой Кирилл. — Знаю я эти ее фокусы. Сейчас начнет вещи швырять, потом успокоится.
— Как же она будет с тетей Ниной? — тихо спросила Марина. — Ведь правда никого к себе не подпустит.
— Тетя Нина — папина сестра, она знает все бабушкины повадки. И характер у нее железный — работала завучем в школе. Справится.
— А квартира? — Марина закусила губу. — Ты же столько лет.
— К черту квартиру! — неожиданно резко сказал Кирилл. — Да, красивая, да, антикварная. Но какой ценой? Шесть лет ты как служанка here — готовишь, убираешь, терпишь оскорбления. Я работаю сутками, чтобы содержать эту роскошь — одна реставрация мебели чего стоит! А счастья все нет и нет.
Он встал и начал ходить по комнате:
— Знаешь, что я понял за этот месяц на радио? Что совершенно разучился радоваться жизни. Прихожу домой — тут вечные скандалы, претензии, упреки. Ты измученная, бабушка злая. А в Калининграде у нас будет свое жилье — небольшое, но наше. Будем по выходным гулять по набережной, ездить на море.
— Мне страшно, Кир, — призналась Марина. — Все бросить, уехать в чужой город.
— А мне страшно потерять тебя, — он опустился перед ней на колени. — Я же вижу, как ты угасаешь здесь. Еще немного — и ты возненавидишь меня за все это.
— Я никогда тебя не возненавижу, — она погладила его по щеке.
— Тогда поедем со мной, — он поймал ее руку. — Начнем все сначала. Будем жить для себя, а не для этих стен.
За дверью снова что-то разбилось. Послышались приглушенные рыдания.
— Она не простит нас, — вздохнула Марина.
— Знаешь, а может это и к лучшему, — задумчиво произнес Кирилл. — Бабушка привыкла, что все пляшут под ее дудку. А тетя Нина — другое дело. Она сразу поставит ее на место.
— И когда нужно уезжать? — тихо спросила Марина.
— Через неделю. Успеем собрать вещи, я уже договорился насчет квартиры там. Маленькая, но у моря.
Марина встала и подошла к окну. Весеннее солнце заливало двор, на клумбах распускались первые тюльпаны. Странно, она и не заметила, когда они появились — все некогда было выглянуть в окно.
— Знаешь, а ведь я так давно не была на улице просто так, — сказала она. — Только в магазин и обратно.
Кирилл подошел и обнял ее сзади:
— В Калининграде у нас будет балкон с видом на море. Будешь сидеть там в кресле и писать свои статьи.
— А как же твоя работа здесь? — спросила Марина. — Ты столько лет шел к этой должности.
— Я уже написал заявление, — спокойно ответил он. — Знаешь, когда мне предложили этот вариант в Калининграде, я сначала отказался. Думал — как же так, бросить все, начинать с нуля. А потом приехал домой, увидел, как ты спишь — прямо за ноутбуком, в обнимку с черновиками. Такая измученная, бледная. И понял — к черту все. Хватит.
В коридоре снова послышались шаги. Дверь распахнулась — на пороге стояла Анна Павловна. Глаза у нее были красные от слез, в руках она сжимала какую-то бумагу.
— Вот, — хрипло сказала она, протягивая листок Кириллу. — Возьми. Это завещание на квартиру. Я его еще три года назад составила.
Кирилл молча смотрел на бабушку.
— Ну что уставился? — она всхлипнула. — Бери! Ради нее все бросаешь, так забирай и квартиру заодно!
— Не нужна мне квартира, бабуль, — тихо сказал Кирилл. — Я не за этим здесь жил.
— А за чем?! — снова вспылила старуха. — Я же для тебя старалась! Все для тебя берегла! Каждую вещь, каждую безделушку! А ты…
— А я хочу просто жить, — он подошел к бабушке. — Быть счастливым. Любить жену. Может, детей завести. Неужели ты не понимаешь?
— Не понимаю! — она затрясла головой. — В наше время.
— Бабуль, твое время прошло, — мягко перебил ее Кирилл. — Ты всю жизнь прожила в этих стенах. Они для тебя — целый мир. Но мы с Мариной хотим другого.
— А как же я? — голос Анны Павловны дрогнул. — Одна останусь?
— Тетя Нина приедет. Она уже согласилась. И сиделку наймем — хорошую, проверенную.
— Не нужна мне сиделка! — старуха стукнула тростью. — И Нинка твоя не нужна! Я сама справлюсь!
— Нет, бабуль, не справишься, — Кирилл покачал головой. — Тебе помощь нужна. Настоящая помощь, а не вот это все.
Он обвел рукой комнату:
— Посмотри, во что превратилась наша жизнь! Ты целыми днями изводишь Марину, я пропадаю на работе. Разве об этом ты мечтала для своего внука?
Анна Павловна молчала, теребя кружевной платочек.
— Мы будем приезжать, — добавил Кирилл. — На праздники, на твой день рождения. Будем звонить каждый день. Но жить здесь больше не можем.
— Предатель, — прошептала старуха. — Все вы предатели.
Она повернулась и медленно пошла к двери. На пороге остановилась:
— Завещание все равно заберите. Мне оно больше не нужно.
Бумага спланировала на пол. Анна Павловна ушла, громко хлопнув дверью.
Марина подняла листок, пробежала глазами:
— Кир, тут все на твое имя. Еще три года назад.
— Знаю, — он устало потер лицо. — Она каждый год новое составляла. То на меня пишет, то обратно на себя переделывает. Игра у нее такая.
— И что теперь? — тихо спросила Марина.
— Теперь будем собираться, — он решительно подошел к шкафу. — Возьмем самое необходимое, остальное потом заберем. Или купим новое — какая разница?
— А бабушка?
— Переживет, — жестко сказал Кирилл. — Тетя Нина приедет через три дня. Она построже меня будет, быстро порядок наведет.
Марина подошла к окну. В старом дворе играли дети, молодая мама катила коляску. Обычная жизнь, о которой она так давно мечтала.
— Знаешь, — сказала она, не оборачиваясь, — а ведь я даже не помню, когда в последний раз гуляла просто так. Все некогда было.
— Это неправильно, — Кирилл обнял ее за плечи. — Все это неправильно. Но теперь будет иначе. Обещаю.
Следующие три дня пролетели как в тумане. Марина собирала вещи, стараясь не попадаться на глаза свекрови. Анна Павловна заперлась в своей комнате и выходила только по ночам — Марина слышала, как она шаркает по коридору, бормоча что-то себе под нос.
Кирилл занимался документами, договаривался насчет перевозки вещей, созванивался с новым начальством. Вечерами они с Мариной сидели в их комнате, строили планы на будущее.
— Представляешь, квартира на первом этаже, но с отдельным входом и небольшим палисадником, — рассказывал он. — Можно будет цветы посадить. Ты же всегда хотела.
— А море правда близко? — спрашивала Марина.
— Десять минут пешком. Будем гулять по вечерам, смотреть на закат. Летом купаться.
От этих разговоров на душе становилось теплее. Впервые за долгие годы Марина позволила себе мечтать о будущем — их общем будущем, без тяжелых портьер, антикварной мебели и постоянного чувства вины.
На третий день приехала тетя Нина. Марина никогда раньше ее не видела — высокая сухощавая женщина с коротко стриженными седыми волосами. Строгий костюм, очки в тонкой оправе, прямая спина.
— Так, показывайте мне наше хозяйство, — скомандовала она, едва переступив порог. — Кирюша, неси чемодан в гостевую комнату. Марина, ставь чайник.
— Бабушка заперлась, не выходит, — предупредил Кирилл.
— Ничего, это мы сейчас исправим, — тетя Нина решительно направилась к комнате свекрови. — Аня! Открывай немедленно! Это я, Нина!
За дверью что-то упало.
— Я сказала — немедленно! — тетя Нина постучала в дверь. — Не заставляй меня вызывать слесаря!
Щелкнул замок. На пороге появилась Анна Павловна — осунувшаяся, с растрепанными волосами.
— Явилась — не запылилась, — проскрипела она. — Что, решила на готовенькое?..
— Прекрати истерику, — оборвала ее тетя Нина. — Посмотри на себя — на кого ты похожа? Немедленно приведи себя в порядок и выходи к столу. Будем пить чай и обсуждать, как жить дальше.
— Не указывай мне! — вспылила Анна Павловна. — В моем доме.
— В доме моего брата, — жестко сказала тетя Нина. — Который, между прочим, не для того его строил, чтобы ты тут устраивала цирк. Марш умываться!
Марина с изумлением наблюдала, как свекровь, бормоча что-то себе под нос, послушно заковыляла в ванную.
— А ты чего встала? — повернулась к ней тетя Нина. — Где обещанный чай?
Через полчаса они сидели за столом в гостиной. Анна Павловна, причесанная и переодетая, молча пила чай. Тетя Нина раздавала указания:
— Значит так, Кирилл с Мариной уезжают послезавтра. Я остаюсь. С понедельника приходит сиделка — я уже договорилась, проверенный человек. Будет готовить, убирать, следить за лекарствами.
— Не нужна мне… — начала было Анна Павловна.
— Молчать! — припечатала тетя Нина. — Сиделка будет приходить с девяти до шести. В выходные я сама за всем прослежу. Вещи антикварные я пересмотрела — половину нужно реставрировать. Составлю опись, найму специалистов.
— Ты в моей квартире.
— В нашей квартире, — поправила тетя Нина. — Я тоже дочь своего отца, если ты забыла. И не позволю, чтобы его наследие разрушалось из-за твоих капризов.
Анна Павловна замолчала, поджав губы.
— Теперь по поводу режима, — продолжала тетя Нина. — Завтрак в девять, обед в два, ужин в семь. Никаких перекусов по ночам — у тебя гастрит. Прогулки два раза в день — утром и вечером. Можешь не изображать немощную старуху, я прекрасно помню, как ты в прошлом году на дачу ездила.
— Откуда ты… — поперхнулась чаем Анна Павловна.
— Я все знаю, — отрезала тетя Нина. — И про то, как ты девочку изводила — тоже. Стыдно должно быть! Она тебе в дочери годится, а ты с ней как с прислугой.
— Да как ты смеешь! — вскинулась Анна Павловна.
— А вот так и смею! — тетя Нина стукнула ладонью по столу. — Хватит! Натерпелись все от твоих закидонов. Теперь будет по-моему.
Марина переглянулась с Кириллом. Тот едва заметно подмигнул — мол, я же говорил.
— Кирилл с Мариной будут приезжать на праздники, — продолжала тетя Нина уже спокойнее. — И звонить каждый день. Правда, Кирюша?
— Конечно, — кивнул он. — Бабуль, мы же не бросаем тебя. Просто…
— Просто хотите жить своей жизнью, — закончила за него тетя Нина. — И правильно делаете. Нечего молодым со старухами сидеть.
— Вот и ты меня старухой называешь, — всхлипнула Анна Павловна.
— Называю, потому что ты себя ею сделала, — отрезала тетя Нина. — А теперь марш к себе — разбирать гардероб. Половину тряпок выкинем, остальное в химчистку.
— Но…
— Никаких «но»! На счет три…
Анна Павловна, удивительно похожая сейчас на нашкодившую девчонку, поспешно встала из-за стола.
— И не вздумай запираться! — крикнула ей вслед тетя Нина.
Когда за свекровью закрылась дверь, она повернулась к Марине:
— Прости, девочка. Я должна была раньше вмешаться. Но ты держалась молодцом.
— Спасибо, — тихо ответила Марина. — Знаете, я ведь правда старалась.
— Знаю, — кивнула тетя Нина. — Но с ней по-другому надо. Она всю жизнь привыкла командовать — муж-профессор, дочь-пианистка, сын-архитектор. Вот и разбаловалась. А когда осталась одна — совсем с катушек съехала.
Она налила себе еще чаю:
— Ничего, теперь порядок наведем. Я ей не Кирюша — миндальничать не буду.
— Тетя Нин, — Кирилл замялся. — А может, не стоит так строго? Все-таки возраст.
— Возраст не оправдание хамству, — отрезала она. — И вообще, хватит об этом. Лучше расскажите про свою новую квартиру.
Весь вечер они просидели за чаем. Тетя Нина расспрашивала про Калининград, давала советы, вспоминала молодость. Оказалось, она тоже когда-то мечтала уехать из этой квартиры.
— Но не решилась, — вздохнула она. — Все казалось — как же так, родные стены, папино наследство. А жизнь прошла мимо. Так что вы молодцы, что решились.
Из комнаты Анны Павловны не доносилось ни звука. Только под вечер она высунулась спросить, куда делась ее любимая шаль.
— В химчистку отправим, — отрезала тетя Нина. — Вместе с остальными вещами. И не спорь!
Следующий день прошел в суматохе сборов. Марина складывала вещи, то и дело ловя себя на мысли, что берет с собой совсем немного — пара чемоданов одежды, ноутбук, любимые книги. Остальное осталось в прошлой жизни.
Анна Павловна не выходила из комнаты. Только когда стемнело, Марина услышала, как скрипнула дверь. Она выглянула в коридор — свекровь стояла у окна, глядя на ночной город.
— Анна Павловна, — тихо позвала Марина. — Может, поужинаете? Я суп сварила.
Старуха обернулась. В тусклом свете ночника ее лицо казалось особенно изможденным.
— Знаешь, — неожиданно сказала она, — а ведь я тоже когда-то мечтала уехать. В Ленинград — там консерватория, театры. Но отец не пустил. Сказал — нечего по чужим городам мотаться, когда дома все есть.
Она помолчала и добавила:
— А потом замуж вышла, дети пошли. Так и прожила всю жизнь в этих стенах.
— Мы будем приезжать, — сказала Марина. — И звонить каждый день.
— Не надо, — покачала головой свекровь. — Живите своей жизнью. А я- я как-нибудь. С Нинкой.
Она усмехнулась:
— Вот ведь характер — хуже моего! Всю жизнь с ней собачились. А теперь, видишь как.
— Анна Павловна, — Марина набрала в грудь воздуха. — Я хотела сказать. Простите меня, если что не так.
Старуха долго молчала. Потом вдруг махнула рукой:
— И ты меня прости, девонька. Характер у меня. сама знаешь. Озлобилась на старости лет.
Она повернулась к окну:
— Ступай, собирайся. А суп, суп я потом поем.
Утром они уезжали. Тетя Нина суетилась у машины, командовала грузчиками. Кирилл проверял документы. Марина в последний раз обошла квартиру — странно, но она не чувствовала ни сожаления, ни грусти. Будто и не было этих шести лет.
Анна Павловна вышла проводить их до дверей. Молча смотрела, как выносят чемоданы. Потом вдруг сказала:
— В верхнем ящике комода — шкатулка. Возьми, там бабушкины украшения. Тебе пригодятся.
— Спасибо, — растерялась Марина. — Но может не надо.
— Надо, — отрезала свекровь. — Чего добру пропадать? А мне уже ни к чему.
Она отвернулась, пряча повлажневшие глаза:
— Ну все, идите. Нечего тут…
Кирилл обнял бабушку:
— Мы приедем на твой день рождения. Обещаю.
— Иди уже, — она ворчливо высвободилась. — А то на поезд опоздаете.
Марина подошла попрощаться. Анна Павловна неожиданно притянула ее к себе:
— Береги его, — шепнула она. — Он у меня, один остался.
