Внезапно наступила ночь. Как будто плотный туман окутал всё вокруг. Женщина зашторила окна. Она задержала взгляд на окнах дома напротив. В темноте одно за другим загорались окна квартир. За каждым окном была чья-то жизнь. Только одно окно никогда не светилось в темноте. По крайней мере, Надежда никогда не видела его тёплого света. Это было крайнее справа окно на четвёртом этаже. Рядом с ним светилось окно. Скорее всего, это была кухня. А вот в комнате свет так и не зажегся.
Женщина отогнала от себя мысли о чужой жизни и плотно зашторила окна. Мягкий свет лампы разогнал сгустившуюся темноту. Подойдя к полке с книгами, Надежда взяла томик своего любимого Пастернака и опустилась в большое мягкое и очень уютное кресло. Она долго искала в магазинах мебели именно такое. Вся обстановка в этой квартире была подобрана по вкусу хозяйки. Никаких новомодных предметов интерьера, пугающих своим холодным никелированным блеском и большим количеством стекла.
К стеклу у Надежды была особая неприязнь. Тогда, в другой жизни, стекло она даже любила. В их загородном доме были огромные и такие весёлые окна. Оригинальные зеркала. Низкие стеклянные столики. Прозрачные полочки и фотографии в причудливых рамках. Фотографий было много — наверное, не меньше пары-тройки сотен. Муж Надежды страстно увлекался фотографией.
Вадим не был профессионалом, но в любую свободную минуту брал в руки Nikon со всевозможными прибамбасами и снимал. Сначала он фотографировал саму Надежду. Этих снимков накопилось почти целый ящик комода. Потом началась эпопея с ежедневными фотосессиями их сына Илюшки.
Илюшенька — маленькое курносое солнышко. В каких только ракурсах папа не снимал его среди игрушек! На природе, на руках у мамы, чуть позже за рулём большого детского квадроцикла, подаренного сыну на трёхлетие.
Было ли это счастьем? Надежда никогда раньше не задумывалась над таким вопросом.
Она просто жила, дышала своими любимыми мужчинами. Каждое утро она просыпалась с ощущением бесконечного счастья и предвкушением чего-то светлого и доброго. Это чувство наполняло её любовью к жизни.
В тот день она проснулась с особым трепетом. Казалось, всё было как обычно, но что-то внутри подсказывало ей, что сегодня произойдёт что-то особенное.
Десять лет назад они всей семьёй собирались на лошадиную ферму, чтобы познакомить Илюшку с этими прекрасными животными. Уже сели в машину, но Вадим вдруг вспомнил, что забыл дома свою фотокамеру. Без неё поездка была бы невозможной.
Почему Надя не остановила мужа и не настояла на том, чтобы вернуться? Она знала, что это плохая примета, но тогда она просто ждала, когда муж вернётся. Она с любовью смотрела на сына, сидящего в детском кресле на переднем сиденье.
До фермы было не так далеко, и Вадим был очень аккуратным водителем. Он никогда не нарушал правил. Почему же он решил посадить сына рядом с собой? Надя не знала ответа. Просто в то утро всё случилось именно так.
Они ехали под музыку любимой радиостанции мужа. Он отвлёкся всего на мгновение, ища удобный съезд с дороги. Он хотел запечатлеть жену и сына на вершине живописного холма, откуда, по его мнению, открывался великолепный вид.
Но внезапно из встречной полосы резко вывернул микроавтобус с аляповатой картинкой на борту и надписью «Овощи-фрукты».
Надя услышала крик и поняла, что это кричит она сама. Затем был удар, звон и скрежет, а потом тишина. Она долго была в коме, а потом скиталась по разным медицинским центрам. На похоронах не было Надежды. Все заботы легли на плечи её родителей.
В памяти не запечатлелся этот печальный момент, когда два гроба — большой и маленький — опускались в общую могилу.
Последние воспоминания о той жизни — это яркая картинка, которая запечатлелась в угасающем сознании. Детская ручонка, усыпанная осколками стекла, сияющими в лучах солнца. И мандарины — множество ярко-оранжевых мандаринов, высыпавшихся из искорёженного фургона на дорогу и прямо в салон их разбитой машины.
Справедливости женщина не искала. Парень, водитель того злополучного грузовика, приходил к ней в больницу, когда она уже вышла из сумеречного состояния. Он плакал, просил прощения, а она даже не слышала его слов. Она умерла вместе со своими любимыми мальчиками там, на дороге.
Ни на одном из судов Надя не присутствовала. Загородный дом продал её адвокат. Она так и не смогла найти в себе силы побывать там, где осталась прошлая жизнь.
Квартирка, в которой эти десять лет жила Надежда, была куплена ею после длительного курса реабилитации. Здесь ничего не напоминало о прошлом. Только ночи, бессонные ночи, которых так боялась женщина, назойливо возвращали её на десятилетие назад.
Эта наступающая ночь не могла быть исключением. Проворочавшись почти до рассвета в постели, женщина всё же задремала. Утром, взбодрив себя кофе, она поспешила на работу. Фирма, которой владел Вадим и которая перешла ей по наследству, стала центром жизни Нади. И надо сказать, начальницу здесь любили не потому, что жалели, а потому, что она действительно была хорошим руководителем.
Только одно странное правило существовало в стенах их офиса: никаких детей. Сотрудники, зная это, никогда не приводили своих сыновей и дочек даже на минутку, уважая чувство начальницы. Поэтому Надя пришла в замешательство, увидев в холле мальчика лет пяти, веснушчатого и улыбающегося редкозубой улыбкой. Охранник виновато отвёл взгляд и пояснил, что это ребёнок мужчины, который пришёл устраиваться на работу. Накануне отдел кадров разместил на одном из сайтов информацию о поиске новых сотрудников. Вспыхнувшая было злость сменилась надеждой, и рабочий день продолжился в обычном режиме.
Бумаги, совещания, рабочие встречи, короткий перерыв на кофе — всё это чередовалось с важными, но почему-то не приносящими радости делами. Возможно, причина была в том, что как бы она ни была занята в течение дня, до позднего вечера, ей всё равно приходилось возвращаться в пустую квартиру.
Она старалась оттянуть этот момент, но в кабинет то и дело заглядывали подчинённые. Девушки смущённо просили отпустить их пораньше. Надя не препятствовала, ведь она не хотела мешать другим устраивать свою личную жизнь, а для этого сейчас было самое время.
Наконец здание офиса почти опустело. Надежда встала, потянулась и выключила компьютер. Рабочий день закончен. Нужно зайти в магазин и отправиться в свою уютную, но пропитанную холодом одиночества квартиру.
Она заглянула в ближайший к дому супермаркет. Медленно ходила вдоль полок с товарами. Что нужно 35-летней женщине, не имеющей семьи? Чтобы не остаться голодной, она положила в корзину небольшой кусочек телячьей вырезки, замороженные овощи и гроздь бананов.
Поспешно отведя глаза от полки с цитрусовыми, она не могла даже смотреть на эти весёлые оранжевые фрукты. Надежда нагнулась, чтобы выбрать несколько свежих кабачков, и еле устояла на ногах. Кто-то несильно, но ощутимо толкнул её сзади.
Она обернулась и увидела того самого конопатого мальчишку, который смутил её и сегодня утром.
— Тётя, достань мне апельсины, пожалуйста, — попросил он, доверчиво глядя снизу вверх прямо в глаза женщины.
Она взяла со стеллажа сетку с тремя апельсинами и протянула её мальчику.
— Спасибо! — крикнул он и вихрем унёсся куда-то вглубь магазина.
У Нади защемило сердце, потемнело в глазах. Чтобы не упасть, она оперлась рукой на полку с товаром.
— Вам нехорошо? — спросил приятный мужской голос.
— Нет, нет, всё в порядке, просто закружилась голова, — вежливо ответила она и повернула голову, чтобы рассмотреть того, кто проявил такую заботу о незнакомом человеке.
Перед ней стоял Вадим. Вернее, конечно, не он, а незнакомый мужчина, невероятно похожий на её покойного супруга. Надежда была потрясена.
Вероятно, она сильно побледнела, когда незнакомец, подхватив корзину с продуктами, предложил ей опереться на его руку. Они быстро миновали кассу, и, кажется, он сам заплатил за всё.
Затем он вывел её на улицу и усадил в автомобиль, припаркованный неподалёку. Он извинился и вернулся в торговый зал, откуда вскоре вышел, ведя за руку того самого мальчика.
Всё это Надя наблюдала словно со стороны, словно всё происходящее было лишь чередой сцен из очень реалистичного фильма.
Мужчина усадил на заднее сиденье маленького непоседу и сам сел за руль. Он повернулся к Наде и представился. Затем он поинтересовался, как она себя чувствует.
И вдруг Надя разговорилась. Она выплеснула незнакомцу всю боль, которую хранила глубоко внутри. Сначала она говорила как бы отстранённо, но потом всё больше погружалась в эмоции и наконец заплакала.
Она не плакала все эти годы, заперла слёзы под замок молчаливой скорби. Но сейчас они просто хлынули из её глаз, и остановить этот солёный поток было невозможно.
Сколько они сидели в машине, она не знала. Время просто остановило свой бег. Мальчик на заднем сиденье уже уснул, а Надя всё говорила и говорила, не в силах остановиться, боясь, что её перебьют. Но Михаил внимательно слушал, лишь изредка поглаживая руку женщины, которая в какой-то момент очутилась в его руке.
Затем он рассказал о себе. Они с сыном переехали в этот город буквально накануне. Они купили квартиру через агентство и заглянули в магазин, чтобы запастись самыми необходимыми продуктами.
Как оказалось, с женой, мамой мальчика, Михаил расстался. Она просто полюбила другого, более успешного и обеспеченного.
Сейчас Михаил ищет работу, его сбережений надолго не хватит.
— А мальчик? Почему сын остался с вами? — спросила Надя, удивляясь такому поступку незнакомой ей женщины.
Михаил ответил:
— Это сын моей бывшей жены. Я его усыновил. Да, он ей был не нужен, а я вот к пацану привязался. Он мне родным стал. И при разводе было условие: Илья останется со мной.
Услышав имя ребёнка, Надя замерла, а потом почему-то улыбнулась. И больше в этот вечер она уже ничему не удивлялась. Например, тому, что Михаил направил свою машину во двор, где жила сама Надя. Или тому, что они вошли в ту самую квартиру на четвёртом этаже противоположного дома, окно которой так смущало её раньше. В прихожей она оставила пакеты с продуктами, а затем помогла Михаилу раздеть крепко спящего Илью. После этого она прошла в комнату и включила свет. С улыбкой на лице она подумала, что теперь здесь больше не будет сумрачно по вечерам. Она была уверена в этом.
