Костя быстро собирал вещи, пока мать ходила за ним по пятам.
— Сынок, одумайся! – твердила Елизавета Геннадьевна. – Ты горько пожалеешь об этом.
— Вот о чём я точно пожалею, так это о том, что слишком долго тебе верил! – ответил парень, продолжая сборы.
— Я только ради тебя старалась! – повысила голос женщина.
В ответ она удостоилась только быстрого взгляда сына, в котором сквозила откровенная неприязнь. Елизавета Геннадьевна начала закипать – да что этот сопляк себе позволяет? Когда он успел выйти из-под контроля?
— Что ты зыркаешь на меня? – женщина уже начала терять контроль над собой. – Яйца курицу не судят!!! Я всю жизнь на тебя положила, а ты…
— А я не просил! – резко ответил Костя и тут же отхватил увесистую затрещину.
Мать смотрела на него с вызовом.
— Ну что? Будешь дальше спорить? Или тоже меня ударишь? Всё равно никуда от меня не денешься!
Костя спокойно отнял руку от разбитой губы, из которой сочилась кровь.
Елизавета Геннадьевна и сама не ожидала такого эффекта от своего воспитательного удара. Однако она не собиралась помогать сыну, или, тем более, просить у него прощения. В глазах Кости она увидела мелькнувшую боль и расценила его по-своему.
— Будешь знать, как с матерью пререкаться! – прошипела она.
Знакомое и ей самой, и её сыну состояние тихой ярости всё больше овладевало женщиной.
— А, ну, быстро прекратил свои сборы и пошёл к себе в комнату, или я за себя не ручаюсь!
Елизавета Геннадьевна сжимала кулаки и смотрела на сына с холодной ненавистью. Обычно такой взгляд действовал на парня, как гипноз удава на кролика.
Но почему-то не в этот раз. Костя просто усмехнулся. Привычного страха в его глазах не было. Однако сборы пока притормозил. Женщина сдаваться не собиралась.
— Я сказала: пошёл к себе в комнату!
Она снова замахнулась для удара, но сын успел перехватить её руку. Женщина застыла от неожиданности.
— И что? Ты меня ударишь? Посмеешь поднять руку на свою мать?
Только сейчас Елизавета Геннадьевна заметила, что Костя сместил свой взгляд ей за спину. Едва она успела среагировать, как её рука была перехвачена уже седым мужчиной лет 50. Женщина несколько секунд смотрела на него с недоумением, а затем узнала. На лице появилось выражение шока.
— Паша, ты???
— Костя не решится тебя ударить, а вот я … После всего, что ты натворила…
При бывшем муже Елизавета Геннадьевна не решилась показывать свой норов. Павел спокойно отпустил её руку и посмотрел на Костю.
— Сынок, ты закончил?
Костя кивнул.
— Тогда пойдём.
Парень закинул на плечо большую дорожную сумку и вместе с отцом направился в сторону выхода. Елизавета Геннадьевна бросилась, было, за ними.
— Костя, нет!
Но жёсткий взгляд отца парня её остановил. Мужчины ушли, а женщина вдруг горько разрыдалась чётко осознав, что её прежняя жизнь закончилась навсегда.
Косте было 12 лет, когда его родители развелись
Для мальчика сам факт развода не стал трагедией. Елизавета и Павел давно уже жили, как кошка с собакой, хотя при сыне старались изображать благополучие. Однако парень был уже достаточно взрослым, чтобы понимать, что происходит на самом деле.
Елизавета Геннадьевна работала школьной учительницей, и привычку командовать быстро перенесла и в собственный дом. Костя не раз слышал, как отец сетовал на внезапно испортившийся характер своей жены.
— Была просто прелестная девушка, чистая, светлая, – говорил Павел Владимирович. – И вдруг такая метаморфоза.
Мужчина знал, что Елизавета была младшим ребёнком в многодетной семье, где её шпыняли все старшие дети по очереди. Он понимал, что девушка пыталась теперь как-то компенсировать свои прежние комплексы и проблемы. Он любил свою жену, пока любил, и всячески старался ей помочь. Ради них самих, ради сына.
Мужчина предлагал Елизавете сходить к психологу, либо найти другие пути решения их ситуации, но сама женщина никаких проблем не замечала. И с каждым годом её характер становился всё невыносимее.
В итоге Павел Владимирович не выдержал и ушёл в никуда.
? Composition: Medium close-up shot, framing the upper torso and head of an elderly woman. The subject is positioned slightly off-center to the right, with her face angled towards the viewer. Her left hand is propped under her chin, and her right hand rests on her temple, creating a pensive or weary pose. The composition utilizes negative space on the left side of the frame, balanced by the subject’s presence on the right.
? Camera Settings: Estimated aperture of f/2.8 to f/4, suggesting a shallow to moderate depth of field. ISO is likely low, indicating good lighting conditions. Shutter speed would be sufficient to freeze motion, likely around 1/125s or faster. Lighting appears to be studio-based, with a controlled key light.
? Film Grain: The image exhibits a clean, digital clarity with minimal to no discernible film grain. The texture is smooth, with fine details rendered sharply. There is no visible noise.
LENS EFFECTS:
? Optics: A prime lens, likely in the 50mm to 85mm range, is suggested by the natural perspective and subject isolation. Focus is sharp on the woman’s face, particularly her eyes and forehead. There is a subtle softness towards the edges of the frame, but no significant lens distortion is apparent.
? Artifacts: No significant chromatic aberration, lens flare, or ghosting is visible. The image appears clean from optical anomalies.
? Depth of Field: Shallow to moderate depth of field, effectively isolating the subject from the background. The bokeh is smooth and creamy, with a gentle falloff of focus from the subject’s face outwards.
SUBJECT:
? Description: An elderly Caucasian woman, estimated to be in her late 70s to early 80s. She has a slender build and fair skin with visible age lines, particularly around her eyes and mouth. Her hair is long, straight, and a bright, almost white blonde, falling loosely around her face and shoulders. Her facial features include prominent cheekbones, a slightly downturned mouth, and piercing blue eyes. Her expression is one of weariness, contemplation, or perhaps mild displeasure.
? Wardrobe: She is wearing a white garment, likely a top or blouse, visible at the neckline. The material appears to be a soft, possibly cotton or linen fabric. No other clothing items or accessories are visible.
? Grooming: Her hair is styled loosely, with | Enhanced Prompt: A photorealistic medium close-up shot of an elderly Caucasian woman in her late seventies, featuring a slender build, fair skin with pronounced age lines around piercing blue eyes, and long, loosely falling, bright white-blonde hair. Her expression is deeply pensive and weary, with her left hand propped under her chin and her right hand resting on her temple. She wears a soft white linen garment visible at the neckline. The scene utilizes a controlled studio environment with excellent lighting conditions, featuring a strong key light that sculpts her features and creates smooth, creamy bokeh in the background. The composition is slightly off-center to the right, using negative space on the left for balance. The image exhibits clean digital clarity, sharp focus on the eyes, and a shallow depth of field achieved with an 85mm prime lens. SHOT:
• Composition: Medium close-up shot, framing the upper torso and head of an elderly woman. The subject is positioned slightly off-center to the right, with her face angled towards the viewer. Her left hand is propped under her chin, and her right hand rests on her temple, creating a pensive or weary pose. The composition utilizes negative space on the left side of the frame, balanced by the subject’s presence on the right.
• Camera Settings: Estimated aperture of f/2.8 to f/4, suggesting a shallow to moderate depth of field. ISO is likely low, indicating good lighting conditions. Shutter speed would be sufficient to freeze motion, likely around 1/125s or faster. Lighting appears to be studio-based, with a controlled key light.
• Film Grain: The image exhibits a clean, digital clarity with minimal to no discernible film grain. The texture is smooth, with fine details rendered sharply. There is no visible noise.
LENS EFFECTS:
• Optics: A prime lens, likely in the 50mm to 85mm range, is suggested by the natural perspective and subject isolation. Focus is sharp on the woman’s face, particularly her eyes and forehead. There is a subtle softness towards the edges of the frame, but no significant lens distortion is apparent.
• Artifacts: No significant chromatic aberration, lens flare, or ghosting is visible. The image appears clean from optical anomalies.
• Depth of Field: Shallow to moderate depth of field, effectively isolating the subject from the background. The bokeh is smooth and creamy, with a gentle falloff of focus from the subject’s face outwards.
SUBJECT:
• Description: An elderly Caucasian woman, estimated to be in her late 70s to early 80s. She has a slender build and fair skin with visible age lines, particularly around her eyes and mouth. Her hair is long, straight, and a bright, almost white blonde, falling loosely around her face and shoulders. Her facial features include prominent cheekbones, a slightly downturned mouth, and piercing blue eyes. Her expression is one of weariness, contemplation, or perhaps mild displeasure.
• Wardrobe: She is wearing a white garment, likely a top or blouse, visible at the neckline. The material appears to be a soft, possibly cotton or linen fabric. No other clothing items or accessories are visible.
• Grooming: Her hair is styled loosely, with
Костя был даже рад разводу родителей, хоть и отчаянно скучал по отцу. Но Павел Владимирович просто исчез из их жизни, испарился. Косте было невыносимо думать, что отец его предал. Сама Елизавета Геннадьевна всячески подогревал эту мысль. И мальчик со временем был вынужден смириться.
Когда Косте исполнилось 16 лет, у него появилась первая девушка. Он долго не решался подойти к Оле, но потом всё же осмелился пригласить её на свидание. Девочка согласилась, и Костя подошёл к матери попросить немного денег.
— Взрослый стал? Тогда иди и заработай!
Ехидно спросила его Елизавета Геннадьевна
— Так мне же всего 16, кто меня на работу возьмёт? – удивился Костя.
— А мне какое дело? – ответила мать. – И так одна тебя тяну, от папаши твоего ни копейки! Теперь ещё и девок твоих кормить?
Костя попытался возразить, но вместо контраргумента мать влепила ему пощёчину. С того дня оплеухи и затрещины стали регулярными. По любому поводу и без.
— Пока ты живёшь в моём доме, пока я тебя кормлю, будешь делать то, что я говорю! – заявляла мать.
Косте всё же удалось найти работу. После школьных занятий он начал раздавать рекламные листовки возле магазина. Деньги были хоть и не большие, но побаловать себя и даже подругу кино и чем-то вкусным, он вполне мог себе позволить. Как он думал…
Конечно, Елизавета Геннадьевна узнала о том, что сын теперь трудоустроен. Она не поленилась сходить к нему на работу, пообщаться со старшим менеджером, кому подчинялся Костя, и выяснить сумму его оклада и график его выдачи.
И в день первой получки она потребовала у сына отдать ей все заработанные деньги. Парень хотел схитрить и отсчитал матери лишь часть, но женщина была проинформирована. Она устроила сыну дикий скандал и даже схватилась за ремень.
— У тебя нет твоих денег, будешь отдавать мне свою зарплату до копейки!
Поборы стали регулярными.
— Вспомни, сколько лет я тебя кормила в одиночку, – постоянно напоминала ему мать. – Если бы не прицеп в твоём лице, я бы давно повторно замуж вышла и горя не знала! Всю жизнь мне испортили, и ты, и твой папаша!
Один раз Костя не выдержал и решил поднять маленький бунт. Он заявил матери, что будет отдавать ей лишь часть своей зарплаты. А также добавил, что идёт гулять с друзьями и вернётся, когда посчитает нужным. Сказав это, он ушёл из дома, хлопнув дверью.
И по возвращению домой узнал, что мать выпила пол-аптечки, и её едва спасли.
— Довёл бедную женщину, паразит! – выговаривала ему соседка. – А если бы не откачали? Тебя куда, в детский дом? Хоть бы головой своей подумал…
Костя испугался всерьёз и больше не решался устраивать демарши. Окончив школу, он поступил в институт. Парень мечтал перебраться в общежитие, однако мать снова ему намекнула, что повторит попытку в случае его ухода. Правда, на этот раз тон у неё был иной.
— Да мне и жить будет уже незачем… И не для кого, – грустно вздохнула она.
Парню снова стало не по себе. Он не знал, всерьёз ли мать говорит, или просто манипулирует. Но если что-то случится, он понимал, что никогда себя не простит.
Учась в институте, он продолжал подрабатывать и отдавать матери всё, до копейки. Он уже старался взвешивать каждое своё слово, но мать всегда находила повод наорать на него и наградить очередной затрещиной.
* * *
Однажды Костя, как обычно, раздавал рекламные листовки на углу возле магазина, когда услышал до боли знакомый голос.
— Костя???? Это ты?
Парень увидел совершенно седого мужчину. Не сразу, но он узнал в нём своего отца. Казалось, что совсем ещё не старый мужчина был сильно прибит каким-то горем, настолько осунувшимся он выглядел.
— Папа?
Павел Владимирович бросился к сыну и начал горячо его обнимать и заглядывать ему в лицо, ощупывать, как будто хотел убедиться, что это действительно он. Такая реакция отца очень удивила Костю.
— Отец, что с тобой?
— Господи, Костик, ты жив, жив…
Словно обезумевший, Павел Владимирович продолжал обнимать и тискать сына. Когда первый шок от встречи прошёл, и отец с сыном, наконец, смогли поговорить, испытать целую гамму чувств довелось уже самому Косте. Он долго был не в силах поверить в то, что услышал от отца…
— Она сказала, что я умер?
— Что ты сам это сделал… Из-за меня, из-за моего ухода…
Пока Павел Владимирович говорил, его трясло.
— Отец, почему ты так легко поверил?
— Легко?! Она была очень убедительна! Слишком убедительна!!! Она показала мне свидетельство о твоей смерти… И ещё… Она мне твою могилу показала!!! Господи, я даже уехал, потому что больше не мог здесь оставаться!
От услышанного у Кости потемнело в глазах и повело голову. Отец успел его поймать и слегка похлопал по щекам, чтобы привести в себя.
— Тихо, тихо, ты что?
Парню всё же удалось взять себя в руки.
— Я могу… могу это увидеть?
И он увидел… небольшой деревянный крест, на котором было его фото в 12 летнем возрасте, и даты жизни. Отец продолжал крепко обнимать его.
— Сынок, она сумасшедшая, – хрипло сказал он. – Тебе нужно бежать оттуда.
Отец и сын договорились, что Павел Владимирович заедет за ним домой через час. Парень отправился в квартиру матери, чтобы окончательно всё выяснить.
Елизаветы Геннадьевны не было дома, и Костя устроил небольшой обыск. Долго искать не пришлось. Парень знал, что мать хранит все документы в одном месте. И ему без труда удалось обнаружить поддельное свидетельство о его смерти. Пока он переваривал информацию, вернулась Елизавета Геннадьевна.
Она даже не собиралась каяться, или защищаться, уверенная в свой правоте.
— Я хотела, чтобы твоему отцу было также больно, как было мне, когда он ушёл! – заявила она сыну.
На самом деле отпускать она его не хотела, и искренне верила, что порыв горячности у Кости пройдёт. Но когда он всё же ушёл с отцом, предалась горьким слезам.
«Неужели он больше не вернётся?» — спрашивала она сама себя. И тут же убеждала, что всё это юношеская блажь. Сын всё поймет и осознает. Ведь она столько сделала для него.
Елизавета Геннадиевна по-прежнему не сомневалась, что все эти годы была хорошей матерью, которую просто не смогли оценить по достоинству.
