У тебя больше нет сына, услышала мать, когда бросилась встречать вернувшегося с заработков Андрея
Деревенский «бомонд» в лице трех женщин бальзаковского возраста снова собрался на своем излюбленном месте — «Горе». Так прозвали высокий песчаный холм у въезда в деревню, с которого открывался прекрасный вид на единственную улицу и все ее события. Отсюда было удобно наблюдать, кто куда пошел, кто что понес и кто с кем поздоровался.
В центре внимания неизменно была Алевтина Петровна, женщина ядовитая, но с неизменной верой в собственную правоту. Сегодня объектом ее пристального внимания стала бывшая невестка Марина. Девушка шла из магазина, одетая в новое ситцевое платье, с аккуратной укладкой и легкой улыбкой на лице.
— Ишь, вырядилась, пава, — процедила Петровна, провожая Марину злым взглядом. — Поди, денег по соседям назанимала, чтобы пыль в глаза пустить. Думает, раз мой Андрюша на хорошей должности в городе, так она тут королевой ходить будет. Ничего, скоро сын мой ей нос утрет, найдет себе городскую, ученую.
— Дался тебе этот город, Петровна, — вздохнула соседка, Анна Ивановна. — Ты же сама счастье сыну разрушила. Хорошая девка Марина, работящая. Андрей-то твой до сих пор по ней сохнет, несчастен он.
— Я ему глаза открыла! — огрызнулась Петровна. — Эта простушка ему не пара. Я сына для лучшей жизни растила, холила и лелеяла, а не чтобы он на деревенской девке женился!
Марина, не обращая внимания на пересуды, скрылась за калиткой своего дома. Ее вид — нарядный, спокойный и с увесистыми пакетами в руках — вызывал у сплетниц жгучее любопытство. Что-то изменилось в жизни этой тихой девушки. Петровна стиснула зубы. Она решила во что бы то ни стало выяснить, откуда у бывшей невестки деньги. А может, и новый мужчина завелся? Об этом она непременно должна сообщить сыну, чтобы тот окончательно выкинул Марину из головы.
Брак Марины и Андрея продержался всего полгода. Петровна с самого начала была против их союза. Она, вдова, вложившая всю жизнь в единственного сына, мечтала для него о совершенно другой судьбе. В ее картине мира Андрей должен был уехать в город, получить высшее образование и жениться на «достойной» партии — дочери какого-нибудь начальника.
А Марина, простая деревенская девушка-сирота, в эти планы никак не вписывалась. «Деревенская простушка», «голодранка», «хитрюга, захотевшая на все готовенькое» — какими только эпитетами не награждала свекровь невестку, превращая ее жизнь в ежедневный ад.
Марина долго терпела. Она любила Андрея и видела, как он мучается, разрываясь между любовью к ней и сыновним долгом. Андрей пытался защитить жену, но робко, неуверенно — перечить матери, которая всегда была для него непререкаемым авторитетом, он не мог. В один из дней, после очередного унизительного скандала, устроенного Петровной, Марина молча собрала свои немногочисленные вещи и ушла обратно в свой старенький родительский дом.
Андрей был в отчаянии. Два дня он умолял ее вернуться, стоял под окнами, обещал, что все наладится. Но тут вмешалась Петровна. Она устроила сыну грандиозную истерику, обвиняя его в неблагодарности и предательстве. Под этим напором Андрей сломался. Он не вернулся домой, а прямо с порога Марининого дома уехал на вокзал и сел на поезд, идущий на Север, где ему давно предлагали хорошую работу.
Петровна, поначалу убитая горем от отъезда сына, быстро оправилась, когда получила от него первый крупный денежный перевод. Сумма была такой, что она почувствовала себя королевой. Теперь она с гордостью хвасталась на «Горе» успехами сына, демонстрируя новые покупки и не забывая при каждом удобном случае пнуть ненавистную Марину, которая, по ее мнению, была единственной причиной всех бед.
— И что в итоге? — не унималась Ивановна, глядя на Петровну с укором. — Сын на Севере, внуков нет, сидишь тут одна, как сыч. Радовалась бы, что под боком невестка хорошая была, а теперь локти кусаешь.
— Ты на свою невестку посмотри! — взвилась Петровна, переходя в наступление. — Ленивая, неухоженная, только и знает, что по магазинам бегать!
Перепалка разгоралась, и женщины уже готовы были вцепиться друг другу в волосы, как вдруг из магазина снова вышла Марина. В руках у нее были два огромных, туго набитых пакета с продуктами. В будний день, когда все экономили каждую копейку, такая закупка выглядела более чем странно. Женщины на «Горе» мгновенно забыли о ссоре, уставившись на Марину.
— Никак гости к ней едут, — предположила третья сплетница, Зинаида. — А то и замуж собралась.
На следующее утро Петровна, сгорая от любопытства, отправилась в магазин. Под предлогом покупки хлеба она выведала у продавщицы Любы все подробности.
— Ох, Петровна, чего она только не брала! — тараторила Люба. — И колбасу сырокопченую, и сыр дорогой, и конфеты в коробке, и даже ананас. Говорит, Андрей скоро приедет, вот, готовлюсь.
Петровна расхохоталась Любе в лицо.
— Ты что, Любка, с луны свалилась? — фыркнула она. — Да они сто лет как в разводе! Андрей с ней и знаться не хочет. Это она все придумывает, чтобы себе цену набить. Ничего, сынок мой скоро вернется, да не к ней. Он себе нормальную городскую бабу найдет, а не эту приживалку.
Слепая уверенность в собственной правоте не позволяла ей даже на миг усомниться в своей картине мира. Она уже представляла, как расскажет Андрею об этих «фантазиях» Марины, и он вместе с ней посмеется над бывшей женой.
После обеда на «Горе» снова кипела жизнь. Женщины обсуждали утренние новости, когда на улице показалось незнакомое такси. Для их деревни это было событие. Машина медленно проехала по улице и, к всеобщему изумлению, остановилась прямо у холма, где сидели сплетницы. Дверь открылась, и из машины вышел… Андрей. Повзрослевший, загорелый, в хорошей куртке.
Петровна ахнула и бросилась к нему.
— Сыночек! Родной мой! Вернулся! — она радостно засуетилась, пытаясь обнять его и заглянуть в глаза. — Пойдем скорее домой, я сейчас стол накрою, все самое вкусное достану!
Но Андрей мягко отстранил ее. Его лицо было серьезным и уставшим.
— Мам, не надо, — тихо сказал он. — Там, куда я еду, уже наготовлено.
Петровна замерла.
— Как это… куда ты едешь? Ты же домой приехал, ко мне.
— Я еду к жене, — еще тише, но твердо ответил Андрей, глядя матери прямо в глаза.
У Петровны потемнело в глазах. Она растерянно оглянулась на соседок, которые, затаив дыхание, наблюдали за сценой.
— К какой жене? — пролепетала она, отказываясь верить. — Ты же в разводе, сынок. Марина тебе не жена больше.
— Она всегда была моей женой, мама, — в голосе Андрея появились стальные нотки. — И будет ей. Я приехал к ней. Мы снова будем вместе. Я люблю ее. И если бы она меня не простила, я бы в эту деревню вообще не вернулся.
Он сделал паузу, давая матери осознать услышанное.
— И я тебя очень прошу, — продолжил он, — больше никогда не лезь в нашу жизнь. Никогда. Если ты хоть слово плохое про нее скажешь или попытаешься что-то сделать, считай, что у тебя больше нет сына. Ты меня поняла?
Это был ультиматум. Холодный, прямой и бесповоротный. Мир Петровны, который она так тщательно выстраивала, рушился на ее глазах.
Услышав жестокие слова сына, Петровна не нашла ничего лучше, как устроить представление для всей деревни. Она отшатнулась от Андрея, картинно всплеснула руками и заголосила на всю улицу, сотрясаясь в рыданиях.
— Ой, люди добрые, посмотрите! Сына единственного змеюка околдовала! Приворожила, проклятая! От матери родной отказывается из-за нее! Жизнь на него положила, а он…
— Мама, прекрати! — криком оборвал ее Андрей. Его лицо исказилось от стыда и боли. — Не делай хуже, прошу тебя.
Он больше не сказал ни слова. Резко развернувшись, он сел в такси, бросил водителю короткое «Поехали» и захлопнул дверь. Петровна продолжала голосить ему вслед, но машина уже тронулась.
На глазах у онемевшей «Горы» такси медленно проехало несколько десятков метров и остановилось у калитки Марининого дома. Андрей вышел из машины. В тот же миг дверь дома распахнулась, и на крыльцо выбежала Марина. Она бросилась ему на шею, и он крепко прижал ее к себе, зарываясь лицом в ее волосы. Это была сцена из кино — молчаливая, но невероятно красноречивая. Сцена прощения и воссоединения.
Петровна, захлебываясь слезами, повернулась к соседкам, ища в их глазах поддержки и сочувствия. Но наткнулась на ледяную стену осуждения.
— Почему-то не жаль тебя ни сколечка, Петровна, — тихо, но отчетливо сказала Ивановна. — Совсем не жаль.
Ее слова стали сигналом. Женщины, не сговариваясь, молча поднялись со своих мест.
— Дура ты, Петровна, — бросила Зинаида, проходя мимо. — Сама себе такую жизнь устроила своим поганым характером. Вот и осталась одна.
Они ушли, оставив ее в полном, оглушительном одиночестве на вершине холма, который еще пять минут назад был ее трибуной и ее крепостью.
Петровна осталась одна на пустой «Горе». Солнце светило по-прежнему, но для нее весь мир погрузился во мрак. Медленно, как во сне, она побрела домой. Пустой, холодный дом встретил ее гулкой тишиной. Никто ее не ждал. Она рухнула на диван и пролежала так почти два дня. Она не ела, не пила, только смотрела в одну точку и жалела себя. В ее голове не укладывалось, как сын, ее Андрюша, мог так жестоко с ней поступить. Она была уверена, что во всем виновата только Марина.
На исходе второго дня в ее дверь робко постучали. Петровна не хотела никого видеть, но стук повторился, настойчивее. Кое-как поднявшись, она поплелась к двери и открыла. На пороге стояла Марина.
Она пришла одна, без ведома Андрея. Увидев убитую горем свекровь, она не стала ничего говорить, а просто вошла в дом и поставила на стол сумку с продуктами.
— Я пришла поговорить, Алевтина Петровна, — тихо начала она. — Я не хочу вражды. Андрей вас очень любит, ему тяжело от того, что происходит между нами. Он места себе не находит. Я ведь… я ведь всегда хотела, чтобы вы стали мне второй матерью.
Слушая ее тихий, спокойный голос, Петровна вдруг ощутила, как ледяной ком в ее груди начал таять. Она посмотрела на эту девушку — молодую, красивую, которую она так ненавидела, — и впервые увидела в ней не соперницу, а просто женщину, которая любила ее сына. Горькие, обжигающие слезы хлынули из ее глаз.
— Ты забрала у меня единственного сына, — задыхаясь от рыданий, прошептала она. Это была последняя попытка обвинить кого-то, кроме себя.
— Никто никого не забирал, — мягко ответила Марина, присаживаясь рядом. — Давайте сделаем шаг навстречу друг другу. Ради Андрея. Ради нас всех. Мы с ним завтра снова расписываемся. Приходите вечером к нам. Скромно посидим, отметим.
После ухода Марины Петровна еще долго сидела неподвижно. А потом вдруг вскочила. В ее глазах блеснула решимость. Она выбежала из дома и бросилась к соседке, чей сын работал таксистом. Умоляла, просила, совала деньги, чтобы он срочно отвез ее в райцентр.
Вечером на «Горе» снова собрались женщины. Они недоумевали, куда пропала Петровна. В этот момент из калитки ее дома вышла она — нарядная, в лучшем платье, с укладкой. В руках у нее были яркие подарочные пакеты. Не оглядываясь, она уверенным шагом направилась прямо к дому Марины и Андрея.
— Ох, Марина, добрая душа, — вздохнула Ивановна, глядя ей вслед. — Такую змеину простила.
— Да не в доброте тут дело, — хмыкнула Зинаида. — Просто испугалась одна на старости лет куковать. Вот и поумнела враз.
Жизнь Петровны изменилась. Она больше не сидела на «Горе», перемывая косточки соседям. Теперь все ее время занимали новые, приятные хлопоты. Марина постоянно заботилась о ней, приносила гостинцы, звала в гости. Андрей, видя, что мать изменилась, смягчился и снова стал называть ее «мамулей». А через несколько месяцев Марина, смущенно улыбаясь, сообщила, что Петровна скоро станет бабушкой.
В этот момент Алевтина Петровна не выдержала. Она обняла невестку и разрыдалась — но это были слезы счастья и раскаяния.
— Прости меня, доченька, — шептала она. — Прости за все. Я буду самой лучшей бабушкой на свете, вот увидишь.
Марина крепко обняла ее в ответ. Семья наконец-то воссоединилась. Под крышей маленького деревенского дома поселилось долгожданное, выстраданное счастье.
