— Четвертое место? Позор какой! — Лидия Петровна швыряет грамоту на стол. — Надо быть первым во всём!
Артём прижимает медаль к груди. Минуту назад он сиял от гордости, теперь губы дрожат.
— Мама, там участвовало сто детей! — не выдерживаю я.
— И что? Значит, четверо оказались лучше!
Смотрю на сына. Семь лет, а в глазах уже знакомый страх. Мой страх из детства.
— Артёмка, иди в комнату, порисуй, — говорю мягко.
Он убегает, медаль звенит в кулачке. Поворачиваюсь к матери.
— Хватит.
— Что хватит? — она даже не смотрит на меня, перебирает его тетради.
— Хватит калечить моего ребёнка.
Теперь смотрит. Глаза холодные, как всегда.
— Я калечу? Я развиваю! Четыре кружка — это минимум для современного ребёнка!
— Четыре кружка и гастрит в семь лет!
— От неправильного питания гастрит!
— От стресса, мама! Как у меня в восьмом классе!
Она морщится. Не любит вспоминать мою больницу. Тогда врач прямо сказал: «Девочка перегружена, нервы на пределе». Мать ответила: «Слабохарактерная, в отца».
— Ты преувеличиваешь, — отмахивается она. — Артём нормально справляется.
— Нормально? Он вчера час плакал из-за ошибки в примере!
— Значит, надо больше заниматься математикой.
— Он боялся, что ты узнаешь!
Встаю, хожу по кухне. Руки трясутся — от злости, от старых обид, от страха за сына.
— Знаешь, что я помню из детства? — говорю, не оборачиваясь. — Страх. Постоянный страх не оправдать твои ожидания.
— Я хотела, чтобы ты была лучшей!
— А я хотела, чтобы ты меня любила!
Тишина. Слышно, как в комнате Артём что-то роняет.
— Я тебя любила, — наконец говорит она.
— За что? За пятёрки? За грамоты? А когда я получила четвёрку по физике, ты неделю со мной не разговаривала!
— Это было воспитание!
— Это было унижение!
Сажусь напротив неё. Вижу — постарела. Морщины глубже, волосы седее. Но взгляд тот же — требовательный, недовольный.
— Мам, я до сих пор не умею радоваться успехам. Получила повышение — думаю, вдруг не справлюсь. Похвалили проект — ищу, где ошибка. Это ты во мне воспитала.
— Зато ты успешная!
— Успешная? Я несчастная, мам! Тридцать семь лет, а я до сих пор маленькая девочка, которая боится разочаровать маму!
Она молчит. Смотрит в окно.
— И теперь ты делаешь то же самое с Артёмом.
— Я забочусь о его будущем!
— Ты крадёшь его детство!
Из комнаты выходит Артём. В руках рисунок.
— Мам, смотри, я дракона нарисовал!
Беру листок. Кривой дракон с тремя лапами и кривой улыбкой. Прекрасный детский дракон.
— Красавец! Давай на холодильник повесим?
Он улыбается. Настоящей, не испуганной улыбкой.
— Бабушка, смотри! — поворачивается к ней.
Мать берёт рисунок, разглядывает.
— Драконы не бывают трёхлапыми, — говорит она. — И огонь надо красным рисовать, не синим.
Улыбка гаснет. Артём опускает голову.
— Всё. Достаточно.
Встаю, беру сына за руку.
— Мы уходим.
— Куда это? — возмущается мать.
— Домой. И больше мы не придём, пока ты не научишься принимать внука таким, какой он есть.
— Анна! Ты с ума сошла!
— Нет, мам. Я наконец-то пришла в себя.
Одеваю Артёма. Руки дрожат, но я решительно застёгиваю его куртку.
— Не смей уходить! — кричит мать.
— Смотри.
Открываю дверь. Артём прижимается ко мне.
— Анна! Я же как лучше хочу!
Оборачиваюсь.
— Знаю, мам. Ты всегда хотела как лучше. Но получалось как больнее.
Выходим. Слышу, как она кричит что-то вслед, но не разбираю слов.
В лифте Артём спрашивает:
— Мам, мы больше к бабушке не пойдём?
— Пойдём, солнышко. Когда бабушка научится тебя любить.
— А она меня не любит?
Приседаю перед ним.
— Любит. Просто не умеет правильно показывать.
— А ты умеешь?
— Учусь.
Дома достаю его рисунок, вешаю на холодильник. Трёхлапый дракон с синим огнём смотрит на нас довольно.
— Мам, а можно мне не ходить на каратэ? — вдруг спрашивает Артём.
— Не нравится?
— Не очень. Я больше рисовать люблю.
— Конечно, можно. Будешь рисовать.
Он обнимает меня. Крепко, по-детски неловко.
— Мам, а я правда молодец, что четвёртое место занял?
— Правда, солнышко. Большой молодец.
Вечером звонит мать. Не беру трубку. Потом ещё раз. И ещё.
Пишет сообщение: «Ты губишь ребёнка своей мягкотелостью!»
Удаляю не читая следующие.
Артём рисует за столом. Сосредоточенно, высунув язык. Новый дракон — уже четырёхлапый, с разноцветными крыльями.
— Мам, а у драконов правда не бывает синего огня?
— У твоих драконов может быть любой огонь. Хоть в горошек.
Он смеётся. Звонко, счастливо. Когда он последний раз так смеялся?
Звонит телефон. Снова мать. Выключаю звук.
— Мам, можно завтра не пойти на английский? Витька звал в футбол играть.
Витька — соседский мальчишка. Обычный ребёнок, без грамот и медалей. Мать называла его «дурное влияние».
— Можно. Играйте.
— Ура!
Смотрю, как он подпрыгивает от радости. Такая малость — пропустить английский. А для него — праздник.
На следующий день приезжает отец. Развелись мы давно, но Артёма он навещает регулярно.
— Лидия Петровна звонила, — говорит с порога. — Сказала, ты взбесилась.
— Я защищаю сына.
— От родной бабушки?
— От её перфекционизма.
Он вздыхает. Сам-то натерпелся от тёщи.
— Может, перегибаешь? Всё-таки старается для внука.
— Как для меня старалась? Помнишь, как я в больнице лежала?
Молчит. Помнит.
— Ладно, — наконец говорит. — Твоё право. Только совсем не отрезай мать. Она одинокая.
— Пусть научится людей не третировать. Тогда и не будет одинокой.
Артём выбегает к отцу, показывает драконов. Отец хвалит искренне, без оговорок. Сын расцветает.
Идут гулять. Я остаюсь дома, думаю.
Может, я слишком резко? Может, стоило потерпеть?
Вспоминаю себя в детстве. Вечную отличницу с трясущимися руками. Девочку, которая боялась принести домой четвёрку больше, чем темноты.
Нет. Не стоило терпеть.
Телефон вибрирует. Сообщение от матери: «Я просто хочу, чтобы он был успешным».
Набираю ответ: «А я хочу, чтобы он был счастливым».
Отправляю.
Через минуту приходит: «Без успеха не бывает счастья».
«У меня весь успех. Где моё счастье?»
Молчание.
Вечером укладываю Артёма спать. Он обнимает плюшевого мишку, смотрит на меня.
— Мам, а бабушка на меня обиделась?
— Нет, солнышко. Просто ей нужно время подумать.
— О чём?
— О важных вещах.
— А мы правда к ней вернёмся?
— Если она захочет, чтобы мы вернулись.
— А как она покажет, что захочет?
Думаю. Как объяснить семилетке про токсичные отношения, про границы, про любовь без условий?
— Когда она скажет, что ты молодец, просто потому что ты есть. Не за медали, не за оценки. Просто так.
— Это сложно, да?
— Для бабушки — да. Но я верю, она справится.
Засыпает. Сижу рядом, глажу по голове.
Звонок в дверь. Поздно уже, кто там?
Открываю. Мать.
— Можно войти?
Впускаю. Она проходит на кухню, садится.
— Чаю?
Кивает.
Молчим. Чайник шумит, как тогда, в детстве. Сколько раз мы вот так сидели — она недовольная, я виноватая.
— Я думала, — наконец говорит она.
Жду.
— Может, ты права. Может, я слишком требовательная.
Первый раз в жизни слышу от неё такое.
— Но я не умею иначе! Меня так воспитывали!
— Знаю, мам.
— Мой отец был ещё строже. За тройку мог выпороть.
Никогда она не рассказывала о деде. Умер до моего рождения.
— Тебе было тяжело?
— Очень. Но я думала — это нормально. Думала, так и надо детей воспитывать.
Наливаю чай. Руки больше не дрожат.
— А потом ты в больнице оказалась. Врач сказал — нервы. Я не поверила. Думала, придумывает.
— Но это была правда.
— Да. Теперь понимаю.
Пьём чай. За окном темно, тихо.
— Я не знаю, как любить без требований, — вдруг говорит она.
— Учись, мам. Я учусь.
— В мои годы сложно меняться.
— Но можно. Если захотеть.
Она встаёт, идёт к двери. Оборачивается.
— Покажешь драконов?
Приношу рисунки. Она разглядывает молча.
— Необычные. Яркие.
— Детские.
— Да. Детские. Хорошие детские драконы.
Смотрю на неё удивлённо.
— Приходите в воскресенье. Испеку пирог.
— Мам…
— Постараюсь. Правда постараюсь не критиковать. Но если сорвусь — останавливай.
— Хорошо.
Уходит. Стою в прихожей, не верю.
В воскресенье собираемся к бабушке. Артём волнуется.
— А вдруг она опять скажет, что я не такой?
— Тогда мы уйдём. Но давай дадим ей шанс, хорошо?
Мать встречает нас пирогом с яблоками. Артёмин любимый.
— Ба, смотри! — сын протягивает нового дракона.
Она берёт рисунок. Я напрягаюсь.
— Красивый. Мне нравятся крылья.
Артём улыбается.
— А огонь видела? Он трёхцветный!
— Вижу. Оригинально.
Выдыхаю. Получается. Пока получается.
За столом мать спрашивает:
— Как дела в школе?
— Нормально, — отвечает Артём, уплетая пирог.
— По математике как?
Вот оно. Смотрю на неё предупреждающе.
— По-разному, — пожимает плечами сын.
Вижу, как она открывает рот для следующего вопроса. И закрывает.
— Главное, чтобы тебе нравилось учиться.
Артём чуть пирогом не давится от удивления.
— Нравится! Особенно рисование!
— Это хорошо.
Остаток дня проходит спокойно. Мать пару раз порывается что-то сказать про оценки, про кружки, но сдерживается.
Когда уходим, Артём обнимает её.
— Ба, приходи к нам драконов смотреть!
— Приду, — улыбается она. И мне: — Спасибо.
— За что?
— За урок. Тяжёлый, но нужный.
Дома Артём рисует нового дракона. Счастливого дракона с доброй улыбкой.
— Мам, это бабушка-дракон!
— Почему бабушка?
— Она сначала строгая была, как злой дракон. А потом добрая стала!
Смеюсь. Детская мудрость.
Мать меняется медленно. Иногда срывается, начинает критиковать. Но я останавливаю, и она слушается. Учится хвалить просто так. Учится принимать четвёртые места и кривых драконов.
А я учусь прощать. Своё детство, её ошибки, собственные страхи.
Артём растёт. Не отличником, не чемпионом. Обычным счастливым ребёнком.
И знаете что? Это гораздо важнее всех медалей мира.
