Марина Владимировна, вас к телефону, — секретарша заглядывает в кабинет с каким-то особенным выражением лица. — Говорят — из школы.
Марина отвлекается от отчётов о продажах. Сорок два года, директор сети косметических магазинов, деловая женщина до кончиков идеально уложенных волос. Из школы? Странно. Её Денис уже не учится в школе, ему 20 лет.
— Алло?
— Марина Владимировна? Это Анна Петровна, завуч школы номер семнадцать. У нас тут ситуация с вашей… племянницей.
— С кем? — Марина хмурится. — Вы ошиблись номером, у меня нет племянницы.
— Девочка — Катя Морозова. Шестнадцать лет.
Морозова… Марина резко выпрямляется в кресле. Таня. Младшая сестра, с которой они не общались десять лет. После той ужасной ссоры, когда Таня назвала её «бездушной карьеристкой», а она — Таню — «вечной неудачницей».
— Что случилось? — голос звучит глухо.
— Девочка уже неделю не посещает занятия. Соседи говорят, что мать… что её мать попала в больницу. Катя одна в квартире. Говорит, что у неё есть тётя — вы.
Марина закрывает глаза. Таня в больнице. Её дочка, которую Марина не видела уже много лет, только на фотографиях в социальных сетях. Маленькая девочка с косичками превратилась в подростка.
— Я… я сейчас приеду.
Дом в старом районе выглядит удручающе. Краска облезла, подъезд пахнет сыростью. Марина поднимается на четвёртый этаж в дорогом пальто и туфлях на каблуках, чувствуя себя инопланетянкой.
Дверь открывает худенькая девочка с серьёзными глазами — точная копия Тани в том возрасте. Только в глазах — настороженность взрослого человека.
— Ты тётя Марина? — спрашивает она без всякого приветствия.
— Да. А ты Катя.
— Проходи. Только сразу говорю, к тебе не поеду.
В квартире чисто, но бедно. Старая мебель, потёртый ковёр, зато везде — книги, альбомы для рисования, самодельные поделки. На холодильнике — рисунки, явно Катины, и фотографии: Таня с дочкой на море, в парке, дома за столом.
— Где мама? — тихо спрашивает Марина.
— В областной больнице. Операция была… сложная. Врачи не говорят, когда выпишут. — Катя старается говорить ровно, но губы дрожат. — Я справляюсь сама. Хожу в магазин, готовлю. В школу пока не хожу, но это временно.
— Катя, тебе шестнадцать лет…
— И что? Мама в моём возрасте уже работала после школы. — В голосе девочки появляются металлические нотки. — А ты об этом, наверное, не знаешь. Потому что сбежала, как только деньги начала зарабатывать.
Марина садится на старенький диван, чувствуя, как щёки горят от стыда. Да, она помнит. Помнит, как Таня в шестнадцать лет мыла полы в офисе, чтобы купить ей, старшей сестре Марине, учебники для института. Как отказывалась от новой одежды, чтобы сестра могла одеваться прилично.
— Я не сбежала. Мы поссорились…
— Из-за денег. Мама рассказывала. Ты хотела дать нам денег, а мама не взяла. Гордость. — Катя усмехается горько. — Знаешь, что она мне говорила? «Марина думает, что деньгами можно всё решить. А я хочу, чтобы она просто приехала, обняла, сказала, что скучает».
Тишина. За окном шумит дождь, где-то лает собака. Марина смотрит на племянницу и видит в ней не только Таню, но и себя — то же упрямство, та же гордость.
— Покажешь мне свои рисунки? — спрашивает она наконец.
Катя удивлённо поднимает брови, но достаёт альбом. Рисунки потрясающие — портреты, пейзажи, фантастические существа. Каждый — маленькая история.
— Ты очень талантливая.
— Мама говорит то же самое. Хотела записать меня в художественную школу, но денег не хватило.
— А чем ещё занимаешься?
— Читаю много. Учу английский сама по интернету. Хочу поступить в институт на дизайнера… — Катя замолкает, словно спохватившись, что слишком много рассказывает.
Марина встаёт, подходит к окну. За стеклом — серый двор, детская площадка с облупившимися качелями. А в её доме сейчас сидит домработница, готовит ужин для Дениса и её. Дениса, который весь день играет в компьютерные игры и не знает, чего хочет от жизни.
— Катя, я поеду к маме. Хочешь со мной?
— В больницу? — глаза девочки загораются. — Можно? А тебя пустят?
— Я устрою.
В областной больнице Таня лежит в реанимации после операции на желудке. Худая, бледная, но глаза всё те же — добрые и насмешливые одновременно.
— Марина? — шепчет она. — Неужели это ты?
— Дура ты, — говорит Марина, и голос срывается. — Почему не позвонила? Я бы помогла…
— Гордость, — слабо улыбается Таня. — Семейная черта. Как Катька?
— Справляется. Сильная девочка.
— Вся в нас. — Таня прикрывает глаза. — Марин, если что со мной… ты присмотришь за ней? Не в детдом, пожалуйста. Она особенная, ей нужна семья.
— Ничего с тобой не будет. А Катя… — Марина берёт сестру за руку. — Катя может жить со мной. Если захочет.
— Она не захочет. Гордая очень.
— Тогда я переселюсь к вам.
Таня открывает глаза:
— Что?
Через месяц Таня выписалась. Слабая ещё, но живая. Марина к тому времени уже фактически жила в их квартире, ездила на работу оттуда. Записала Катю в художественную школу, наняла репетитора по английскому. Но главное — они разговаривали. Часами. О том, что происходило эти десять лет, о планах, о жизни.
— Тёть Марин, а почему ты развелась с дядей Сергеем? — спросила как-то Катя за ужином.
— Потому что мы стали чужими людьми. Каждый жил своей жизнью, не интересовался другим.
— А с мамой так не будет?
— С мамой по-другому. Мы семья. А семья — это когда интересы общие, когда вместе и радость, и беда.
— И когда всегда есть кому позвонить, если страшно? — тихо добавила Катя.
— Особенно тогда.
Постепенно жизнь наладилась. Марина купила трёхкомнатную квартиру рядом — чтобы у каждой была личная территория, но чтобы быть рядом. Таня устроилась работать в библиотеку — по здоровью тяжёлую работу уже не могла. Катя расцвела в художественной школе, её рисунки стали ещё лучше.
А Денис… Денис сначала протестовал, но потом стал приезжать к ним на выходные. Катя оказалась отличной компанией — они вместе читали, она показывала ему, как рисовать, а он учил её играть в шахматы.
— Мам, а почему раньше мы не жили так? — спросил он как-то.
— Потому что я думала, что счастье — это когда у тебя много денег и успешная карьера.
— А теперь?
— А теперь знаю — счастье, это когда есть люди, которым ты нужна. И которые нужны тебе.
Год спустя Катя заняла первое место на областном конкурсе юных художников. Вечером они отмечали это дома — Марина, Таня, Катя и Денис За столом – тем самым, накрытым своими руками. На нём дымится пирог — Таня испекла его по бабушкиному рецепту, аромат витает по всей комнате.
– Слушай, а помнишь… – вдруг сказала Таня, глядя куда-то в окно. – Как мы когда-то, ещё в детстве, мечтали жить по соседству? Чтобы наши дети дружили так же, как мы… А мы — вместе, сидели вот так за столом и болтали до ночи?
— Помню. И знаешь, что? — Марина подняла чашку с чаем. — Мечты иногда сбываются. Просто не так, как планировали. И не тогда, когда ждали.
— За семью? — предложила Катя.
— За семью, — согласились все.
А за окном неспешно падал снег — крупными, ленивыми хлопьями, будто кто-то решил укрыть улицу мягким одеялом. В доме было уютно и тепло. Марина вдруг поймала себя на мысли: странная всё-таки штука — эта жизнь. Ещё каких-то десять лет назад она была уверена — она успешная женщина, всё схвачено, всё под контролем…
А теперь понимала — тогда она просто существовала. А жить по-настоящему начала только сейчас. Когда поняла простую истину: не важно, сколько у тебя денег или наград. Важно, сколько в твоей жизни любви. И сколько её ты можешь подарить другим.
Иногда, чтобы разглядеть по-настоящему важное, надо потерять всё до последней мелочи. И ведь самое удивительное — это главное обычно где-то совсем поблизости. Просто мы постоянно в бегах, суетимся, слишком заняты, чтобы вовремя это заметить…
