Дмитрий смотрел на спящую жену и чувствовал, как внутри всё сжимается от боли. Ирина опять плакала перед сном — он видел следы туши на подушке. Третья неделя этого кошмара казалась бесконечной.
Всё началось с того звонка. Ирина готовила ужин, а он работал в гостиной, любуясь закатом над парком — вид, ради которого они выбрали именно эту квартиру. Внезапно с кухни донёсся звон разбитой тарелки.
— Мама, говори медленнее, я ничего не понимаю, — голос Ирины дрожал. — Что значит «выставил вещи»?
Дмитрий поднял голову от ноутбука. Интонации голоса жены заставили его насторожиться.
— Как это — притащил любовницу? При детях?! — в голосе Ирины появились истерические нотки. — А Светка где сейчас?
Дмитрий встал и направился на кухню. Ирина стояла, прислонившись к стене, телефон трясся в её руке. На полу валялись осколки любимой тарелки из свадебного сервиза.
— Господи, — Ирина закрыла рот рукой. — То есть она уже месяц как подала на развод, а он только сейчас так поступил?
Из трубки доносился взволнованный голос тёщи. Дмитрий присел, начиная собирать осколки.
— И что, прямо при Алисе? — Ирина сползла по стене на пол. — Кирюша хоть спал в это время?
Дмитрий замер с осколком в руке. Речь шла о его племянниках — четырёхлетней Алисе и годовалом Кирюше.
— Светлана давно говорила, что Антон странно себя ведёт, — всхлипывала Ирина. — Но чтобы вот так… Привести эту… прямо в их квартиру, за которую ещё ипотеку платить и платить…
Она слушала, время от времени вытирая слёзы.
— Да-да, я понимаю… Конечно, правильно, что она схватила детей и ушла… А вещи? Хоть что-то успела забрать?.. Боже, совсем ничего? Только документы и детские игрушки?
Дмитрий обнял жену за плечи. Она прижалась к нему, продолжая слушать мать.
— И что теперь? У тебя поживёт?.. Мама, но ей же на работу еще не скоро выходить, декрет еще пару лет — на что она будет жить… А как же садик Алисы? Он же рядом с их домом…
Повисла пауза. Дмитрий почувствовал, как напряглась Ирина.
— Мама, — её голос стал каким-то странным. — Мама, ты это о чём? При чём тут наша квартира?
Их жизнь на следующую неделю превратилась в замкнутый круг звонков, упреков и слез. Теща звонила каждое утро, будто по расписанию – ровно в девять, когда Ирина приезжала на работу.
«Доченька, я тут подумала, – начинала она обычно спокойно, но постепенно срываясь на истерику. – Вы же можете продать свою квартиру, взять поменьше где-нибудь в спальном районе. А на разницу Светочке хватит и долги по ипотеке закрыть, и на первое время останется…»
Вечером Ирина, вся зареванная, пересказывала разговор мужу:
— Дим, мама говорит, если продать нашу квартиру…
— Что? — он резко развернулся от окна. — Ты всерьез думаешь, что я продам квартиру ради твоей семьи?
— Но Света с детьми…
— Ира, — он подошел к жене, взял за плечи. — Давай начистоту. Мы десять лет горбатились, выплачивая ипотеку. Выбирали именно этот район, именно этот дом. И теперь, из-за того что твоя сестра не может разобраться со своей жизнью, мы должны все бросить?
Не успевала Ирина успокоиться после разговора с матерью, как звонила Светка. Плакала в трубку, рассказывала, как Алиса спрашивает про свои игрушки, как Кирюша капризничает.
— Дима, — Ирина снова плакала, пересказывая разговор с сестрой, — может все-таки подумаем? Света обещает, что вернет…
— Вернет? — он горько усмехнулся. — Как она вернет? У нее двое детей, она без работы, в декрете. И муж, который притащил любовницу в дом. Откуда у нее появятся деньги?
К концу недели Ирина была измотана бесконечными звонками. А ночью сыпались сообщения от тещи – длинные, полные упреков.
— Посмотри, что мама пишет, — Ирина протягивала телефон мужу.
— Даже читать не буду, — отрезал он. — И тебе не советую. Это манипуляция, чистой воды. Они просто давят на жалость.
В пятницу теща сменила тактику – звонила с включенным громкоговорителем, чтобы Ирина слышала плач детей.
— Дима, я не могу больше, — всхлипывала Ирина вечером. — Ты слышал, как они плачут?
— Слышал, — его голос стал жестче. — И знаешь, что я думаю? Твоя мать специально включает громкую связь в эти моменты. Она манипулирует тобой, неужели не видишь? И Светка туда же – как по расписанию звонит поплакать.
— Но что же делать? — Ирина в отчаянии заламывала руки.
— Что делать? — он посмотрел ей прямо в глаза. — Прекратить этот цирк. Я не собираюсь продавать нашу квартиру. Точка. И давай закроем эту тему раз и навсегда.
К концу недели Ирина почти не спала, все время плакала и едва притрагивалась к еде. Дмитрий видел, как жена разрывается между семейным долгом и их общим будущим, но оставался непреклонен. Он не мог позволить, чтобы все, что они строили годами, рухнуло из-за чужих проблем.
Но судьба готовила новое испытание – приближался день рождения Ирины.
Они планировали этот праздник заранее. Дмитрий забронировал места на белоснежном теплоходе, договорился тайно с пиротехниками о салюте – хотел, чтобы в этот вечер небо озарилось огнями только для нее. Ирина светилась от счастья, когда он рассказал ей о забронированной поездке. После такой изматывающей недели этот праздник мог стать для них глотком свежего воздуха.
Но теща все решила по-своему.
«Ирочка, я уже и продукты купила, — причитала она по телефону. — Помнишь тот салатик с курочкой, которые ты так любила в детстве? И твой любимый торт наполеон испеку, прямо как в твои шестнадцать…»
Дима видел, как дрогнуло лицо жены. После недели бесконечных звонков и слез она была особенно уязвима для этих манипуляций с воспоминаниями о счастливом детстве.
«Мы же семья, доченька, — голос тещи стал непривычно мягким. — Давай просто посидим все вместе, как раньше. Помнишь, как в детстве вы со Светой играли в прятки в саду? А я пеку пирожки, твой папа в беседке чай разливает… Никаких разговоров о проблемах, обещаю. Просто отметим твой день, как раньше – тепло, по-семейному. Я даже достала ту старую скатерть, которую твоя бабушка вышивала. И знаешь, у меня осталось то черничное варенье, которое ты так любишь… Пятилетней выдержки, специально для такого случая берегла.»
Дмитрий видел, как тают последние остатки сопротивления жены. Теща знала, на какие струны давить – детские воспоминания, семейные традиции, обещание тихого праздника без драм и требований. Как будто можно было просто забыть прошедшую неделю бесконечных упреков и манипуляций.
Ирина умоляюще посмотрела на мужа. Он знал, что их ждет в этом старом, тесном доме на окраине города. Знал, что праздника не будет. Но как он мог отказать жене?
Дмитрий сразу почуял неладное, но отказать не смог — Ирина так отчаянно хотела верить, что хотя бы в её день рождения все наладится.
Праздничный ужин превратился в череду скрытых намеков и тяжелых взглядов. Ирина почти не притрагивалась к любимым с детства блюдам — кусок не лез в горло. Света то и дело вздыхала, демонстративно вытирая глаза салфеткой.
— Ириш, — не выдержала наконец теща, — вот смотрю я на твою сестру и думаю… Ну куда ей с двумя детьми? А у вас такая большая квартира…
— Мама, — Ирина побледнела, — мы же договорились…
— А что я такого сказала? — теща повысила голос. — Между прочим, когда тебе нужны были деньги на первый взнос, Света все свои сбережения отдала!
— Какие сбережения — двести тысяч?! Которые я потом вернула, с процентами и она не продавала свою квартиру, — тихо ответила Ирина.
— Да разве дело в деньгах? — теща всплеснула руками. —У сестры родной горе, а вы не можете квартиру продать — поужаться немного? — она злобно посмотрела на меня. — Ты, Ирка, как всегда не можешь сама решений принимать — все мужа слушаешь — тоже мне раскомандовался.
Дмитрий с грохотом отодвинул тарелку. Его трясло от злости — даже в день рождения жены они не могли оставить эту тему.
Праздник был безнадежно испорчен.
Домой ехали в молчании. Следующую неделю почти не разговаривали — Ирина всё начинала плакать, стоило завести разговор о сестре. «Мама говорит, если бы Света была на моём месте…» — и снова слёзы.
В какой-то момент Дмитрий не выдержал:
— Нам надо поговорить. Сейчас же.
Они сидели на кухне, из окна всё так же открывался вид на любимый парк. Десять лет назад они специально искали квартиру именно здесь — рядом с его работой, недалеко от метро, в районе с хорошей инфраструктурой.
— Ира, — его голос звучал жёстко, — это должно прекратиться. Сегодня же.
Ирина подняла на него заплаканные глаза:
— Дима, я понимаю, правда понимаю. Но мама каждый день звонит, и я слышу, как плачет Алиса…
— Нет, — он резко перебил её, — ты не понимаешь. Десять лет мы выплачивали ипотеку. Десять лет экономили на всём. И теперь, когда мы наконец достигли того, к чему шли, ты готова всё разрушить из-за истерик твоей матери?
— Я так устала, Дим, — она провела рукой по лицу. — Мама говорит, что настоящая семья…
— Хватит! — он ударил ладонью по столу. — Я больше не желаю слышать, что там говорит твоя мать. Света — взрослая женщина. У неё двое детей. И это её проблемы, а не наши. Я не позволю разрушить всё, что мы строили годами, только потому, что твоя сестра не может наладить свою жизнь.
Он встал, прошёлся по кухне: — И знаешь, что меня просто вымораживает? То, как легко ты поддаёшься на эти манипуляции. Неделю назад мы планировали твой день рождения на теплоходе, а вместо этого что? Сидели и выслушивали упрёки твоей матери. И ты позволила им испортить свой праздник!
Ирина молчала, глядя в окно. Потом тихо произнесла:
— Помнишь, как она пыталась нас рассорить? Тогда, десять лет назад…
— Помню, — кивнул он. — И сейчас она снова разрушает нашу семью. Только теперь руками твоей матери.
На следующий день Ирина позвонила матери и твёрдо сказала «нет». Тёща устроила скандал, кричала о бессердечности и чёрствости. Ирина просто сбросила звонок.
Но это было только начало. Телефоны обоих буквально разрывались от звонков – теща атаковала круглосуточно, а Света методично подключалась во время дневного сна Кирюши, когда могла спокойно поплакать в трубку. Когда они перестали брать трубку, началась настоящая осада в мессенджерах.
«Чтоб вы подавились своей квартирой», «Предатели», «Будьте вы прокляты» – теща строчила гневные сообщения, не стесняясь в выражениях. А следом Светка присылала фотографии: вот Алиса сидит в углу с заплаканным лицом, прижимая к груди потрепанного зайца – единственную игрушку, которую успели захватить, вот Кирюша спит на старом диване в тесной комнате, свернувшись калачиком. И к каждому снимку подпись: «Смотри, как им тяжело, сестренка».
Дмитрий молча удалял сообщения, но Ирина читала все. Он видел, как она украдкой утирает слезы, глядя на фотографии племянников, как вздрагивает от каждого нового звонка.
— За что они так со мной? — шептала Ирина, прижимаясь к мужу. — Я же всегда помогала, всегда была рядом…
Утром он принял решение. Дмитрий сидел в машине, стиснув руль до побелевших костяшек. Вместо того чтобы поехать на работу, он свернул к дому тёщи — впервые за пятнадцать лет взял отгул, не сказав жене ни слова. Перед глазами всё ещё стояло заплаканное лицо Ирины, когда она читала очередное сообщение от матери. «Будьте вы прокляты»… «Предатели»… Он до хруста сжал зубы, вспоминая, как вздрагивала жена от каждого телефонного звонка, как пыталась скрыть покрасневшие от слёз глаза.
Хватит. Теперь его очередь действовать.
Он достал телефон, в последний раз просмотрел сообщения от тёщи. Каждое слово сочилось ядом: «Змей подколодный, всю семью развалил»… «Думаешь, дочь тебя не возненавидит?»… Что ж, он готов рискнуть этой ненавистью, но остановить этот бесконечный поток манипуляций и угроз.
В бардачке лежал конверт с деньгами — достаточно, чтобы оплатить Свете съёмную квартиру на полгода вперёд. Не самый дорогой район, но приличный дом, рядом с садиком Алисы.
Тёщин дом встретил его открытой настежь дверью — июльская жара заставляла искать любой способ проветрить комнаты. Дмитрий медленно поднялся по знакомым ступенькам, каждая мышца была напряжена, словно перед прыжком. Из кухни доносились голоса…
— Нет, мам, ты представляешь, — голос Светки звенел от возмущения, — она мне вчера написала, что «искренне сочувствует». Сочувствует она! А квартиру продать слабо?
— Не кипятись, — в голосе тёщи зазвучали медовые нотки. — Всё идёт по плану. Ирочка у нас девочка мягкая, совестливая. Её просто нужно правильно… подтолкнуть.
Звякнула ложечка о блюдце.
— А этот её благоверный? — фыркнула Света. — Как с ним быть? Он же всё контролирует, каждый её шаг.
— Доченька, — теща рассмеялась, — да неужели ты не видишь? Чем больше он упирается, тем лучше для нас. Ирка же мечется между мужем и семьёй. И чем жёстче он себя ведёт, тем больше она жалеет нас. Ещё неделька слёз, причитаний — и она сама его дожмёт.
— Думаешь? — в голосе Светки появились сомнения. — Дима же упёртый, принципиальный…
— Да плевать на его принципы! — теща стукнула чашкой о стол. — Главное — правильно на Ирку давить. Вот эти фотографии детей — отличная идея. Ты видела, как она на них реагирует? Захлёбывается слезами! Давай ещё про игрушки Алисы напиши, как девочка по ним скучает…
— Мам, может хватит уже? — в голосе Светки промелькнуло сомнение. — Третья неделя пошла, а толку никакого. Он же упрямый как пень.
— Да ты что? Сдаваться вздумала? — теща повысила голос. — После всего, что мы уже сделали? Нет уж, Ирка у нас мягкая, совестливая. Еще неделька слёз и истерик — продадут свою драгоценную квартиру как миленькие. А ты и ипотеку закроешь, и на первое время останется…
— А если не получится? — Светка говорила тише, но с какой-то злой настойчивостью. — Сколько можно этот цирк устраивать?
— Получится! — отрезала теща. — Главное — не сбавлять обороты. Ирка не выдержит, на детях она всегда ломается.
Дмитрий стоял в тени коридора, чувствуя, как немеют пальцы от сдерживаемой ярости. Десять лет назад, когда Светка пыталась их рассорить, наплела Ирине про какую-то несуществующую любовницу, он простил — ради любимой жены, ради мира в семье. Но сейчас… Сейчас они зашли слишком далеко.
Медленно, стараясь не выдать своего присутствия, он достал телефон и включил диктофон. Его руки дрожали от гнева, но он заставил себя стоять неподвижно. Пусть Ирина наконец услышит, кто её настоящая семья.
