— Ты в своём уме вообще? — вспыхнул Антон, уже не скрывая раздражения. — Это же моя мама! Она у меня одна. А жен может быть сколько угодно.
— Правда? — холодно переспросила Лариса. — Тогда объясни: в чём суть? Собирай вещи и уезжай. Выполняй свой «сыновий долг» сам.
Они прожили вместе больше тридцати лет. Выросли двое детей, которые уже стали взрослыми, создали свои семьи и покинули родной дом. Сначала Лариса тяжело привыкала к пустой квартире: казалось, всё через чур большое, еда — лишняя, а сама она продолжала готовить «как раньше» — на четверых, хотя вдвоём в семье были лишь она и Антон.
Со временем наладилась новая рутина. Маленькие кастрюльки, меньше покупок, новое увлечение — суккуленты, которым она давно хотела посвятить время. Жизнь снова обрела размеренный ритм: было место и для мужа, и для работы, и для себя.
И вдруг — всё рухнуло в один день.
Антон объявил: его мать, живущая за городом, передала дом сестре. Та собирается выставить его на продажу. А раз дом продан, то сын, как единственный мужчина в семье, обязан принять мать к себе.
— Подожди, — растеряно спросила Лариса, — ты говоришь, что мама отдала дом сестре, а заботиться о ней должен ты?
— Да.
— А почему бы ей не переехать к той дочери?
— Лариса, ты же знаешь, что у сестры нет условий. Там маленький посёлок, больницы далеко, врачей нормальных не найти. У нас всё проще.
— Она же здорова? — осторожно спросила она.
— Нет, она не молодеет. Проблемы могут возникнуть в любой момент. Ты же знаешь, что значит ухаживать за больным родным, — голос Антона был будто неосознанно напряжённым.
Лариса сжалась. Перед глазами пронеслись образы долгих лет, когда она сама ухаживала за своими родителями — сначала за отцом, затем за матерью. Они медленно уходили, и она помнила каждую бессонную ночь, каждую битву за дыхание. Сейчас они с Антоном жили в наследственной четырёхкомнатной квартире, и тем не менее вопрос с его мамой — как будто обострял на старые раны.
— Я понимаю всё, — сказала она наконец, — но не понимаю: почему твоя мама должна переехать к нам, если у неё есть дочь? И почему ты не спросил меня? Она с тобой советовалась, прежде чем отдавать дом?
— Нет.
— То есть ты просто узнал и повествовал?
— Она мне сказала, что так лучше.
— Хорошо. А со мной поговорить? — Лариса уже не вела себя тихо. — Я не готова становиться сиделкой чужой женщины. Я сама с родителями справлялась. Пусть вы с сестрой решаете её судьбу без меня. Может, ей подождать с продажей? Она же пока живёт.
— Ты нормальная? — сорвался Антон. — Это же моя мать! Я единственный сын!
— Вот и живи с ней, — отрезала Лариса. — Только не тяни меня в это. Я не буду перестраивать всю свою жизнь под её присутствие, не спрашивая ни моего согласия, ни моего мнения.
— Тогда собирай вещи. Уходи. Делай то, что должен. — её голос стал жёстким. — Если ты не хочешь быть рядом, то уходи.
Антон бросился в другую комнату. Он не ушёл в тот вечер. Сидел, курил, делал вид, что всё нормально. Утром уехал на работу, как обычно. А к вечеру спокойно сказал:
— Мама приедет в субботу. Привезёт часть вещей. Один знакомый поможет. Приготовь ей комнату.
Лариса молчала. На следующий день, пока мужа не было дома, связалась с детьми. Рассказала во всех подробностях. Сказала, что не собирается принимать его мать. И если Антон не учтёт её позиции — завтра подаёт на развод.
Когда Антон вернулся с работы, увидел на пороге большую дорожную сумку. Ключ в замок не вошёл — дверь была заперта изнутри. Он стоял, слушал молчание, думал: «Она не имеет ни стыда, ни совести», и ушёл — не стучал, не звонил.
Неделю он жил у знакомого, перебираясь в бутылку и оправдывая свои сомнения: как же так, семья разламывается из-за его матери? Что скажут дети? Может, сестра подождёт с продажей? Он собрал мать и сестру вместе, надеясь на компромисс. Встреча обернулась взрывом: обиды друг на друга, прошлые неудобства, неоговорённые претензии всплывали сами собой. В итоге Антон заявил, что не может принять мать — потому что разводится.
Ссора разгорелась ещё сильнее. Сестра в ответ выпалила с ехидством:
— Хочешь, чтобы я с ней возилась? А вдруг ей ещё лет десять жить?
Мать в тот момент схватилась за сердце. Скорую вызвали не сразу — ожидание растянулось. Диагноз был тяжёлым: инсульт.
Антон вернулся в город. Зашёл к жене. Лариса, хоть и ещё обожжённая, впустила его. Узнав, что произошло, спокойно сказала:
— Жаль. Я понимаю. Но вы сами будете ухаживать. Я помогу, чем смогу, но только на одном условии.
— Каком? — спросил он тихо.
— Больше не принимать важные решения без меня. Видишь, к чему всё это привело.
Он позвонил сестре и сказал: она должна забрать мать после больницы.
— Наймём сиделку, — предложил он. — Мы поможем с деньгами.
— Нет, — ответила та. — Я её не возьму. Оформлю на соцобслуживание. Это окончательно.
Пока шла эта канитель — мать умерла.
