– Я всё испортила. Как я могла быть такой идиоткой?
– Тихо-тихо, – вкрадчивый голос должен был успокоить её.
– Нет, ты понимаешь? Я отправила ему фото, делая вид, что я дома. А сама сижу у тебя с гитарой. И попалась! Попалась на такой глупости!
– Где ты была? Я звонил весь вечер! – голос Назара звучал непривычно резко.
Владислава вздрогнула, телефон выскользнул из вспотевших пальцев и гулко стукнулся о деку гитары. И без того взвинченные нервы натянулись ещё сильнее.
– Слава, ты меня слышишь?
– Да-да, я здесь, – она старалась говорить спокойно, но предательская дрожь всё равно прорывалась в голосе.
– Что случилось? Почему так долго не отвечала?
– Ничего, всё в порядке. Я… Я просто прилегла, задремала немного.
В гостиной Жанны повисла тревожная тишина. Владислава покосилась на подругу, та одними губами произнесла: «Спокойнее!»
– Ты точно дома? – спросил муж. – Сфотографируй комнату и пришли фото мне. Я хочу убедиться!
Сердце пропустило удар. Владислава лихорадочно открыла галерею в телефоне, пальцы дрожали, пока она листала фотографии в поисках подходящего снимка их гостиной. Вот, совсем недавний, двухнедельной давности… Более поздних, конечно, нет.
– Сейчас, минутку, – пробормотала она, отправляя фото. – Я тут прибиралась немного, извини за беспорядок.
Назар молчал. Долго, мучительно долго. И вдруг спросил совсем другим тоном:
– А почему у нас ёлочная гирлянда на окне? В феврале?
Владислава похолодела. В спешке она совершенно забыла, что на том фото они ещё не убрали новогодние украшения…
Три недели назад Владислава смотрела, как муж собирает вещи в очередную командировку, и вдруг поняла – скоро пять лет, как они вместе. Назар сложил рубашки в чемодан и улыбнулся: «Что так задумалась?»
Вот тогда-то всё и началось. В памяти всплыл их первый вечер: открытая веранда летнего кафе, случайное знакомство, гитарист в углу, исполняющий романтические баллады. Назар тогда попросил для неё «Я тебя никогда не забуду» из «Юноны и Авось». Владислава помнила, как дрогнули струны, как замерло сердце, как его глаза светились в сумерках. Эта песня стала их талисманом – они включали её в каждую годовщину.
«Нужно что-то особенное», – думала Владислава, перебирая варианты подарка к юбилею. И вдруг на глаза попалось объявление о курсах игры на гитаре. Вот оно! Та самая песня, тот самый вечер – только теперь она сама возьмёт гитару… Правда, ни одни курсы, ни один преподаватель не брался научить её играть чуть больше чем за месяц.
Жанна, её подруга со студенческих лет, неожиданно оказалась идеальной помощницей. У неё была гитара и свободные вечера для занятий, навык и море энтузиазма. «Научить тебя играть за месяц? – хохотнула она. – Ну, одну песню осилим!»
Начались тайные вечера у Жанны. Пальцы болели от струн, простые аккорды никак не складывались в мелодию, но Владислава упрямо повторяла раз за разом. Каждый вечер – новая отговорка для мужа по телефону: то встреча с коллегами, то внеплановое совещание, то срочный проект.
Назар поначалу не придавал значения её отлучкам. Но последняя неделя изменила всё. В редких она замечала его напряжённый взгляд, особенно когда он спрашивал, где она. Его звонки участились, вопросы стали острее. А сегодня он впервые потребовал доказательств…
Она понимала – нужно просто рассказать правду. Но до юбилея оставалось всего две недели, и так хотелось сохранить сюрприз в тайне… Вот она и старалась выкручиваться, обсуждала это с Жанной, искала выход.
– Жан, он что-то подозревает, – Владислава отложила гитару и устало потёрла покрасневшие подушечки пальцев. На мягкой коже появились болезненные бороздки от струн. – Вчера звонил три раза за вечер. Спрашивал, правда ли было совещание, намекал, что коллега с работы меня не видел. Я по голосу слышу – не верит.
– А ты что? – Жанна протянула подруге чашку горячего чая. В воздухе поплыл успокаивающий аромат ромашки.
– Придумала очередную отговорку. Сказала, что была в другом корпусе. Господи, я уже запуталась в своём вранье! – Владислава со стоном уронила голову на руки. – И ведь каждый раз, понимаешь, каждый раз, когда вру ему, внутри всё обрывается. За пять лет ни разу его не обманывала. А теперь вранье на вранье. Знаешь, что он мне позавчера выдал?
Она отчётливо помнила тот звонок.
– Слава, – сказал он тогда непривычно серьёзно, и от этого тона у неё похолодело внутри. – Помнишь Игоря с Леной? Они тоже начинали с недомолвок. Сначала задержки на работе, потом странные звонки… А закончилось разводом. Знаешь, я вчера полночи не спал, всё думал – может, я что-то упустил? Может, тебе плохо со мной, а я и не заметил?
– Назар, ты что? При чём тут…
– Я просто хочу понять, что происходит. Ты изменилась. Говоришь уклончиво, пропадаешь где-то вечерами, врёшь мне. Раньше делилась всеми мелочами, а теперь… – он замолчал, и это молчание било больнее любых слов.
– Жан, я больше не могу! – Владислава вернулась в реальность, с силой сжимая чашку. Горячий чай обжигал пальцы, но это жжение отрезвляло. – Может, рассказать? К чёрту сюрприз! Я же делаю только хуже. Он там мучается, придумывает невесть что…
– После стольких мучений? – Жанна решительно взяла гитару и протянула подруге. В глазах её мелькнул озорной огонёк. – Две недели осталось! Ты же уже половину песни выучила. Давай ещё раз, с припева. И не забывай про баррэна втором ладу!
Дрожащие пальцы легли на струны. «Я тебя никогда не забуду…» – зазвучала мелодия, спотыкаясь на сложных переходах. Металлические струны холодили кончики пальцев, медиатор предательски выскальзывал из вспотевших пальцев. Владислава закрыла глаза, пытаясь представить, как будет петь это для него. Может, тогда он поймёт, почему она молчала? Поймёт, что каждая фальшивая нота – это часы репетиций, каждый неровный аккорд – следы её стараний, каждая ложь – попытка сохранить его счастливую улыбку на юбилее?
Телефон взорвался звонком на середине куплета. Владислава вздрогнула, сбившись с ритма. Медиатор со звоном упал на паркет.
– Слава! – голос Назара звучал глухо, будто из-под толщи воды. – Я возвращаюсь.
– Что? Но ты же должен быть там до конца недели! У тебя же важные переговоры…
– Беру такси в аэропорт. К вечеру буду дома.
– Зачем? Что случилось?
– Ты знаешь, что. Эта гирлянда на фото… – его голос дрогнул. – Не буду выяснять по телефону.
В трубке послышались короткие гудки. Владислава медленно опустила руку с телефоном. В ушах звенела тишина.
– Что теперь делать? – она медленно подняла глаза на Жанну.
В голове у Владиславы звенело от напряжения. Гитара лежала на коленях бесполезным куском дерева – пальцы дрожали так сильно, что не могли нащупать нужные струны. На подушечках виднелись красные полосы от многочасовых репетиций, кожа была стёрта до болезненной чувствительности.
– Я всё испортила, – прошептала она, разглядывая злосчастное фото на экране телефона. Новогодняя гирлянда предательски мерцала на окне, намертво привязывая снимок к прошлому. – Как я могла быть такой идиоткой?
– Тихо-тихо, – Жанна присела рядом, но Владислава уже не могла остановиться.
– Нет, ты понимаешь? Я отправила ему фото, делая вид, что я дома. А сама сижу у тебя с гитарой. И попалась! Попалась на такой глупости! – она провела рукой по струнам, и гитара отозвалась нестройным, жалобным стоном. – Он же теперь… он думает…
Владислава задохнулась от подступивших слёз. Пять лет вместе. Пять лет доверия, любви, искренности. И вот теперь – эта нелепая ложь, разрушившая всё одним неосторожным фото.
– Он не просто злится, – голос её упал до шёпота. – Он страдает. Ты слышала его голос? Он решил, что я… что у меня кто-то есть.
Жанна молчала, давая подруге выговориться. Молчание прерывалось только тихим гудением кондиционера да приглушённым шумом машин за окном.
– Пять лет, – Владислава провела пальцем по грифу гитары, морщась от боли в стёртой коже. – Пять лет вместе. И ни разу, ни разу я его не обманывала. А теперь хотела сделать сюрприз, а получилось…
– Подожди, – Жанна вдруг выпрямилась. – А что, если именно это ему и показать?
– Что показать? – Владислава непонимающе подняла голову.
– Вот это всё. Твои старания, твои репетиции. Давай запишем видео – прямо сейчас. Покажем ему правду.
– Какую правду? Что я неделями врала ему? Что не могу сыграть чисто даже куплет?
– Именно это, – Жанна уже доставала телефон. – Всю правду – как есть, без прикрас. Твои стёртые пальцы, твои ошибки, твоё желание порадовать его… Разве не в этом любовь?
Владислава замерла, глядя на гитару. В голове вдруг зазвучали все те слова, которыми она успокаивала себя все эти недели: «Ничего, научусь», «Ещё немного потренируюсь», «В следующий раз получится лучше»… Сколько надежды было в каждой репетиции, сколько любви – в каждой попытке.
– Ты права, – она медленно кивнула. – Правда – это единственное, что у меня осталось.
Жанна быстро установила телефон на стопку книг, выбирая правильный угол. В кадр попадали и гитара, и руки Владиславы, и её лицо.
– Готова? – спросила подруга, держа палец над кнопкой записи.
Владислава глубоко вдохнула, чувствуя, как колотится сердце. Натёртые пальцы легли на прохладные струны. Она посмотрела прямо в камеру:
– Назар, любимый… – голос предательски дрогнул, но она заставила себя продолжать. – Прости меня за враньё. Я хотела, чтобы всё было идеально. Хотела сделать тебе особенный подарок на нашу годовщину…
Она перевела дыхание, борясь с подступающими слезами:
– А теперь просто посмотри, чем я занималась все эти вечера.
Первый аккорд вышел неуверенным – пальцы дрожали, струны впивались в саднящую кожу. Но она не остановилась. Медленно, спотыкаясь на переходах, путаясь в последовательности, она играла их песню. Ту самую, с которой всё началось пять лет назад.
«Я тебя никогда не забуду…» – голос срывался на высоких нотах, пальцы соскальзывали с непривычных позиций. Но в каждом движении, в каждом звуке была та самая правда, о которой говорила Жанна. Правда о женщине, которая три недели училась играть на гитаре, чтобы спеть любимому мужу одну-единственную песню.
Последний аккорд растворился в тишине комнаты. Владислава подняла глаза на камеру:
– Вот так я готовила тебе сюрприз. Не очень хорошо получается, правда? – она через силу улыбнулась, чувствуя, как по щекам катятся слёзы. – Но я старалась. Я так хотела сделать тебе подарок… особенный, только для тебя. Прости, что всё испортила своим враньём.
Жанна остановила запись. В комнате повисла звенящая тишина.
– Отправляй, – тихо сказала она. – Сейчас же.
Владислава трясущимися пальцами нажала «Отправить». Индикатор загрузки медленно полз по экрану, каждая секунда казалась вечностью. Наконец телефон звякнул, подтверждая отправку.
– А теперь что? – прошептала она, не выпуская телефон из рук.
– А теперь ждём, – Жанна осторожно забрала у подруги гитару. – И верим, что твой муж поймёт – такое не сыграешь. Такое можно только прожить.
Владислава кивнула, не в силах произнести ни слова. Где-то там, в небе над страной, летел самолёт с Назаром. И теперь всё зависело от того, что он увидит в этом неумелом признании: ложь или любовь.
Ждать предстояло долго. Назар был уже в воздухе.
Назар смотрел видео уже в третий раз. За окном такси проплывали огни вечернего города – до дома оставалось минут двадцать. Он специально попросил водителя ехать не по набережной, хотелось тишины и времени подумать.
«Я тебя никогда не забуду…» – в наушнике снова зазвучал дрожащий голос жены. Назар вздрогнул – как тогда, пять лет назад, в летнем кафе. Те же слова, та же мелодия… Только исполнение другое – неуверенное, с ошибками. Но от этого ещё пронзительнее.
Он смотрел на её пальцы – красные, натёртые струнами. На закушенную губу, когда не получался сложный аккорд. На слёзы, которые она пыталась сморгнуть, не прерывая песню. И чувствовал, как отпускает сжимавшая сердце тревога, как растворяются горькие подозрения.
– Остановите у магазина, – попросил он, заметив впереди вывеску «Музыкальный арсенал».
В магазине пахло деревом и лаком. Гитары висели на стенах, как диковинные бабочки, поблёскивая лакированными боками.
– Вам помочь? – улыбнулась девушка-консультант.
– Да, – Назар достал телефон, показал кадр из видео. – Мне нужна классическая гитара. Для начинающих.
Консультант кивнула:
– Вот эта модель подойдёт. Широкий гриф – удобно для обучения. Какие струны поставить?
– А какие лучше для новичка?
– Нейлоновые, средней жёсткости. Меньше травмируют пальцы при обучении.
Через полчаса он вышел из магазина с футляром в руках. В кармане лежал чек на приличную сумму, но Назар чувствовал – оно того стоит.
В такси он достал телефон. Номер Жанны нашелся быстро – когда-то они часто общались, пока работа не раскидала всех по разным городам.
– Алло, – в голосе Жанны слышалось напряжение.
– Привет. Это Назар. Скинь, пожалуйста, свой адрес.
– Конечно. Она очень старалась, знаешь. Каждый вечер…
– Знаю. Еду к вам.
Телефон тренькнул входящим сообщением. Назар показал адрес таксисту:
– Поехали.
Звонок в дверь заставил Владиславу вздрогнуть. Она беспомощно посмотрела на Жанну – та молча кивнула в сторону прихожей.
Когда дверь открылась, несколько секунд они просто смотрели друг на друга. Назар – с гитарным футляром в руках, Владислава – растрёпанная, с покрасневшими от слёз глазами. Где-то в глубине квартиры Жанна деликатно прикрыла дверь в кухню.
Владислава шагнула назад, пропуская мужа. Его взгляд упал на гитару, прислонённую к креслу.
– Это… – начала она.
Назар молча протянул ей футляр. Дрожащими руками Владислава расстегнула замки. Новенькая гитара блеснула лаком.
– Я подумал, – голос Назара звучал хрипло, – тебе нужен свой инструмент. Для репетиций.
Она подняла на него глаза:
– Ты не сердишься?
Вместо ответа он достал телефон, включил видео. «Я тебя никогда не забуду…» – зазвучал её неуверенный голос.
– Вот за это, – Назар провёл пальцем по экрану, – невозможно сердиться.
…Через две недели в их гостиной собрались гости. Владислава, уже увереннее обнимая гитару, тихонько перебирала струны.
– Готова? – шепнул Назар.
Она кивнула. И, глядя только на мужа, запела их песню. Пальцы иногда всё ещё путались в аккордах, голос срывался на сложных нотах. Но никто этого не замечал – все видели лишь двоих людей, для которых эта неидеальная мелодия значила больше любой виртуозной игры.
А гитара с тех пор всегда стояла в углу их гостиной – немой свидетель того, как иногда из неуклюжей попытки сделать сюрприз рождается настоящее чудо.
Как хорошо, когда подозрения оказываются напрасными. Как хорошо, что двое любящих друг друга людей смогли договориться, даже несмотря на возникшее недоверие. Но бывает и иначе.
