Лера стояла на кухне, сжимая в руке стакан с вином так, будто собиралась отломать его пополам. Игорь, как ни в чём не бывало, продолжал мешать соус на плите, не обращая внимания на её дрожащие пальцы.
— Ты что, с ума сошла? — её голос дрожал, но не от страха, а от бешенства. — Ты вообще понимаешь, что ты натворил?
— Что натворил? — Игорь скосил глаза, не отрываясь от кастрюли. Его голос был каким-то ленивым, будто он не имел к этому никакого отношения. — Я просто решил твой вопрос. Ты ведь сама говорила, что хочешь избавиться от этой квартиры. Вот я и избавил.
— Решил вопрос?! — Лера вырвала стакан из руки, как будто собиралась разбить его о голову. Вместо этого она швырнула его в раковину, и стекло громко треснуло, разлетевшись вдребезги. — Ты взял кредит! Влез в долги! И теперь хочешь, чтобы я расплатилась за твою жопу!
Игорь, наконец, повернулся к ней, глаза сузились, будто он только сейчас понял, что ситуация не такая уж безобидная. Он выдохнул, как если бы это было не первое его разочарование в жизни.
— Ты вообще что, с ума сошла? Семья — это когда удобно, да? Ты ж меня на каждом шагу на кухне кормила этим «мы, мы, мы», а как только дело касается моих денег, сразу «мой кошелёк, не трогай»?
— Это не помощь, это грабёж! — Лера шагнула к нему, её пальцы впились в его руку, и на мгновение ей показалось, что если бы она сжала его сильнее, то он бы точно заорал от боли. Но Игорь просто дернулся, как от раздражающего комара.
— А зачем спрашивать? Ты всё равно отказала бы! Ты всегда так — сначала «мы», а потом — внезапно «я». Что, так не удобно?
— Потому что мы — это когда двое! А не когда ты один тащишь на себе другого, как больной слон! — Лера закричала, её голос сорвался, и она вдруг поняла, что дрожит. Но уже не от страха, а от того, что все внутри неё кипело, готово было взорваться.
Игорь, не говоря больше ни слова, резко схватил её за плечи и прижал к стене. Лера почувствовала, как его руки сжали её так, что под ногтями появилось что-то острое, как остриё ножа.
— Ты думаешь, мне легко?! — прошипел он, и его лицо оказалось вблизи, дыхание горячее, тяжёлое. — Я пытаюсь нас обоих вытащить, а ты ведёшь себя как последняя эгоистка, которая не понимает, что жизнь — это не только твои деньги и твои планы!
Лера, не раздумывая, вырвалась, и её ладонь с грохотом опустилась ему по щеке. Звонкая пощёчина оглушила кухню, разметавшая последние остатки мужества Игоря, а он только замер, будто её ударом у него выключили звук.
— Ты, сука, перешёл черту, — прошептала она, глядя ему в глаза, пытаясь втиснуть все свои слова в это короткое дыхание. — Больше никогда.
Тишина. Время замерло на мгновение, и в это напряжённое молчание ворвалась фигура Нины Степановны, матери Игоря, которая словно вылезла из какой-то грёбаной драмы и тут же начала навязывать своё мнение.
Дверь распахнулась, и Нина Степановна ввалилась, со своим вечным выражением лица «я всё знаю и я тут главная».
— Что за шум, дети?! Соседи запишут жалобу! — Она вытаращила глаза на Леру, как будто та виновата в том, что у неё вообще были чувства. — И почему ты, Лера, без меня что-то решаешь?!
Лера, не выдержав, начала вытирать щёку, пытаясь сдержать эмоции. Но слёзы, предательские, всё равно покатились.
— Знаете что, Нина Степановна? Вам бы, может, научить сына, что чужие деньги — это не просто «подарок». Это воровство.
Нина Степановна, по её виду, даже не поняла, как реагировать. Она сняла пальто, с театральным вздохом, бросив взгляд на Леру, как на младшую, несостоявшуюся версию самой себя.
— Ах, воровство? — с издёвкой повторила она, снимая пальто и бросая его на кресло. — Значит, мой сын, который вас содержал, пока вы там свои «карьерные мечты» пытались осуществить, теперь вор?
Игорь, красный от пощёчины, встал у стены, как человек, который вдруг понял, что ситуация больше не в его руках.
— Мама, не надо, — пробормотал он, казалось, не совсем понимая, кто на самом деле виноват.
— Молчи! — рявкнула Нина, отрезая его словами. — Ты вообще как мужчина, позволил ей себя бить?!
Лера вдруг не выдержала и рассмеялась, смех был хриплым, истеричным, как смех человека, который просто не может уже держать всё внутри.
— О, теперь я ещё и мужеубийца? Может, прямо в тюрьму меня закиньте?!
Нина Степановна сделала шаг вперёд, указательный палец дрожал в воздухе.
— Знаешь, Лерка… Если бы не Игорь, ты бы до сих пор в своей убогой конуре и ютилась. А теперь, когда у него проблемы, ты ведёшь себя как последняя…
— Как последняя что? — перебила её Лера, тоже шагнув навстречу. — Ну, давай, договаривай, мне интересно!
Нина Степановна, словно пойманная в ловушку, замолчала на мгновение. Но, собравшись, она всё-таки выдавила:
— Как последняя жадная дура!
Тишина в комнате нависла, как плотная пелена. Игорь закрыл лицо руками, как если бы его мать только что оголила его до самого сердца, а Лера, не отвечая, медленно развернулась, взяла с стола свои ключи и подошла к двери.
— Знаете что? Я ухожу. А вы вдвоём можете дальше решать, как распоряжаться моей жизнью.
Нина Степановна не сдавалась, её голос стал хищным:
— И куда ты, любезная, пойдёшь? К мамочке? Она тебе тоже всю жизнь говорила, что ты особенная, да?
Лера резко обернулась и, глядя в глаза свекрови, произнесла:
— Нет. К адвокату.
***
Адвокат Леры был сухим, скупым на эмоции мужчиной в очках, и его голос не давал надежды на что-то хорошее. Он положил перед ней распечатку, и Лера почувствовала, как её мир вдруг завалился куда-то в пустоту. Ощущение было таким, будто она вот-вот провалится сквозь пол.
— Кредит оформлен только на него. Но есть нюанс… — он кашлянул, как будто его дыхание уже давно не справлялось с этим разговором. — Он вносил платежи с вашего общего счёта. Технически, вы могли знать.
Лера схватила документ, стиснув его в руках, как последний спасительный круг. Её взгляд скользнул по строкам, но ни одна из букв не сложилась в слова. Она не могла поверить.
— Я не знала, — выдавила она из себя.
— Докажите, — ответил адвокат, его лицо не менялось, он был каменной стеной. Это его работа — делать такие вещи обыденными.
Когда Лера пришла в банк, менеджер, молодая девушка с нервными руками, перелистывала документы с таким видом, будто думала, что может найти ещё одну ошибку в истории Леры.
— Вот, видите… 12-го числа каждый месяц списывалась сумма. Подпись электронная — ваш PIN, — сказала она, показывая экран.
Лера закрыла глаза, в голове не укладывалось. Они оба, она и Игорь, пользовались одним и тем же PIN-кодом, и она не заметила, как её деньги исчезали, как её жизнь с каждым списанием уменьшалась.
— У нас один PIN на двоих, — прошептала она, всё ещё не веря в происходящее.
Когда вечером Лера пришла домой, Игорь уже сидел на кухне с бутылкой виски. Он не встал, не подошёл, даже не сказал привет. Он просто продолжал наливать себе, как будто всё было нормально.
— Ты всё проверила? — спросил он, не поднимая глаз.
— Да, — её голос дрогнул, но она не могла остановиться. — Ты… ты всё рассчитал, да?
Игорь налил себе ещё, и был уже слишком пьян, чтобы что-то скрывать.
— Не надо делать вид, будто ты святая, Лера. Ты сама мне говорила: «Деньги должны работать». Так вот, я и заставил их работать.
Лера подняла бутылку и, не думая, швырнула её в стену. Стекло полетело, виски разлетелись по обоям, а её рука от боли сжалась.
— Работать на твою мать?! — крикнула она, сжимая кулак. — Ты всё это время делал для неё, а я тут, дура, строила себе иллюзии.
Игорь встал, не из-за угрозы, а потому что его что-то в этой сцене задевало. Он был пьян, но его глаза потемнели от злости.
— Да. На неё. Потому что я не мог смотреть, как она умирает в этой чёртовой больнице, пока ты выбирала между диванами для нашей «новой жизни»! — голос Игоря стал низким, шершавым.
Лера замерла, её взгляд стал пустым. Каждое его слово врезалось в её голову, как удар молнии. Она не могла поверить, что он говорит это вслух. Оказавшись на грани, она шептала:
— Она…
— Рак. Четвёртая стадия, — прошипел Игорь, его лицо было искажено горечью. — А ты даже не заметила, сука.
Лера замолчала, её мир обрушился. В комнате стало тихо, слишком тихо. Она повернулась, и не сказав ни слова, вышла.
***
Нина Степановна лежала в больнице, как старый, обветшавший баркас. Когда Лера вошла в палату, старуха хрипела, но глаза её не утратили той ненависти, которая всегда жила в её взгляде.
— Зачем пришла? Чтобы убедиться, что я скоро сдохну? — Нина Степановна зло прошипела, но в её глазах всё ещё оставалась сила.
Лера молча положила на стол конверт.
— Это перевод на клинику в Германии. Они берут такие случаи, — сказала она, будто делала ничего особенного.
Нина Степановна нахмурилась, её губы изогнулись в недовольную улыбку.
— Почему? — спросила она с подозрением.
— Потому что Игорь разрушил бы себя ради вас. А я… — Лера замолчала, её взгляд стал пустым и холодным. — Я его всё ещё люблю. Хотя сейчас ненавижу.
Нина Степановна неожиданно рассмеялась — горько, хрипло, как только она и могла. Этот смех был лишён радости, он был как тяжёлый камень, который она проглотила много лет назад.
— Дура, — прошипела она, — он тебя обокрал!
— Нет, — Лера отложила конверт и выпрямилась, — это вы его обокрали. Ещё в детстве. А теперь вам всё вернётся.
Дверь открылась, и вошёл Игорь. Увидев Леру, он замер, как человек, попавший в ловушку.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он, на секунду забыв, что сказал сам.
— Уезжай с ней, — сказала Лера холодно. — Но если вернёшься — приходи один.
Она не оглянулась, когда выходила.
Через месяц Игорь позвонил.
— Она умерла вчера, — его голос был хриплым, но уже не таким тяжёлым.
— Я знаю, — ответила Лера. — Я оплатила кремацию.
Долгая пауза, и потом:
— Зачем?
— Потому что ты бы продал почку, чтобы её похоронить в мраморе. А мне ты ещё нужен целый.
***
Год спустя Игорь вернулся. Он был другим, но в глазах всё та же неприкаянная тень. Лера пустила его, но не в спальню. Он сидел на кухне, и они пили чай молча. Он, кажется, чувствовал, что между ними была пропасть, которую не пройти.
— Простишь когда-нибудь? — спросил он, подняв взгляд на неё.
Лера посмотрела на него и качнула головой.
— Нет. Но попробуем ещё раз.
И, не задумываясь, она разбила чашку об пол. Стекло полетело, разлетелось, и в этом грохоте была вся её боль, её стёртые надежды.
— Вот так, — сказала она. — Собирай.
Конец.
